История Петербурга в преданиях и легендах - Наум Синдаловский

Лев Давидович Троцкий

Впрочем, фольклор считает, в Ленинграде всё-таки удалось установить своеобразный памятник опальному Троцкому Правда, это случилось только в 1955 году, через два года после смерти Сталина. Будто бы монументальную пятиметровую фигуру Троцкого водрузили на пьедестал перед кинотеатром «Гигант» под видом «всесоюзного старосты» Калинина. Тот же рост, та же осанка, та же козлиная бородка. Кто знает, может быть, Сталин именно в отношениях с Калининым позволял себе постоянно реанимировать и поддерживать острую ненависть к убитому им Троцкому. Известны легенды о том, как во время попоек он любил приобнять Калинина со словами: «Ах ты мой козёл… всесоюзный». И Калинин не обижался, а, приходя домой, останавливался перед зеркалом и тихо признавался себе: «А ведь прав товарищ Сталин. Вот что значит гениальность. Даже Владимир Ильич Ленин, уж на что проницательный, а не разглядел».

О Троцком в Петербурге сохранились и другие легенды. Как известно, подлинная фамилия Троцкого Бронштейн. Однажды он попал в тюрьму, где надзирателем был его однофамилец. Надзиратель Бронштейн был человеком исключительно жестоким и крайне грубым. Его все боялись и ненавидели. А среди заключенных было много товарищей по партии и революционной борьбе. Поэтому Лев Давидович будто бы и решил сменить фамилию. Чтобы ничто не связывало его с тем самым Бронштейном.

Но и новая фамилия не всегда соотносилась с её обладателем. Многие крестьяне даже в 1930-е годы ничего не знали о Троцком. Когда их арестовывали по обвинению в троцкизме, они с готовностью соглашались, и с гордостью называли себя «трактистами». То есть трактористами.

К концу 1920-х годов у ленинградцев появились надежда на улучшение жизни и даже некоторая уверенность в себе. Правда, в фольклоре того оптимистического времени всё-таки присутствует иногда едва уловимый, а зачастую довольно резкий и неистребимый привкус тревожного предчувствия.

Автор этой книги с детских лет хранит в памяти семейную легенду, слышанную некогда от родителей. Я родился поздно вечером, накануне очередной годовщины Октябрьской революции, 6 ноября 1935 года, в стенах Мариинской больницы на Литейном проспекте. Но отец сумел добраться до больничной палаты и поздравить маму только к вечеру 7 ноября. Все улицы близ Невского проспекта, по которому проходила праздничная демонстрация трудящихся, были перекрыты грузовиками и тщательно охранялись армейскими и милицейскими подразделениями, пройти мимо которых было просто невозможно. Так, под бдительной охраной вооружённого караула проходило «свободное и добровольное шествие трудящихся», покинуть которое по собственному желанию, кстати говоря, было так же трудно. Это можно было сделать, только пройдя мимо правительственных трибун на Дворцовой площади и прокричав положенные здравицы в честь великого кормчего и его партии.

В 1929 году на углу Петровской набережной и площади Революции началось строительство дома для политкаторжан. В 200 квартирах этого дома должны были жить бывшие политические каторжане и ссыльнопоселенцы, члены самых различных партий – от большевиков и меньшевиков до эсеров и бундовцев. Согласно одному из преданий, место для строительства выбирал любимец ленинградских большевиков Сергей Миронович Киров. Будто бы именно он предложил возвести дом рядом с площадью Революции. Выстроенное в конструктивистском стиле здание почти сразу же приобрело статус памятника советской архитектуры. Однако в то время оно всё же вызывало странное ощущение из-за серого казарменного цвета и узких, чуть ли не тюремных оконных проемов. В Ленинграде мрачно пошучивали: «Они привыкли при царе по тюрьмам сидеть, вот им и дом выстроили соответствующий».

В 1935 году Общество бывших политкаторжан ликвидировали. 132 семьи были выселены из Дома политкаторжан и подвергнуты репрессиям.

Дом политкаторжан

В феврале 1917 года среди прочих символов монархии восставшим народом было сожжено здание Окружного суда на Литейном проспекте, построенное ещё В.И. Баженовым. За несколько дней перед этим по городу распространился слух о том, что некая петербургская дама видела во сне Окружной суд, охваченный пламенем. Рядом с Окружным судом находилась Сергиевская церковь, возведённая в конце XVIII века в честь национального героя Древней Руси Сергия Радонежского. В начале 1930-х годов её постигла участь многих культовых сооружений: она была разрушена.

Сергиевский собор на Литейном проспекте

На месте этих двух зданий в 1931–1932 годах вдоль Литейного проспекта были выстроены два административных дома: № 4 – по проекту архитекторов А.И. Гегелло, А.А. Оля и Н.А. Троцкого – и № 6, спроектированный И.Ф. Безпаловым. Решённые в простых и монументальных формах, выходящие на три городские магистрали, они заняли ведущее положение в окружающей архитектурной среде и давно стали доминантами Литейного проспекта.

Здание Окружного суда на Литейном проспекте

Литейный проспект, 4 (Большой дом)

С 1932 года в обоих зданиях располагалось управление НКВД, зловещая деятельность которого оставила незаживающие раны в душах сотен тысяч выживших ленинградцев. «Большой дом», как его окрестили в народе, стал символом беззакония и террора, знаком беды, нависшей над городом. Одна из ленинградских легенд утверждает, что под землёй этот зловещий дом имеет столько же этажей, сколько и над землёй, а из его жутких подвалов, для удобства энкаведешников, была проложена в Неву сливная труба. По ней якобы стекала кровь казнённых и замученных. Все ленинградцы знали, почему цвет воды напротив Большого дома навсегда приобрел красноватокирпичный оттенок.

Репрессивная машина работала безотказно. Несмотря на строгую засекреченность всей деятельности этой зловещей организации, тайны Большого дома всё чаще и чаще прорывались наружу. Тщательно скрываемые, они доходили до ленинградцев в виде неопределенных слухов, рискованных догадок и опасных легенд. Рассказывали о больших книжных шкафах в кабинетах следователей, которые на самом деле внутри были пустыми и использовались во время допросов для изощрённых пыток, о подвальных застенках, где содержались заключенные, о душераздирающих криках пытаемых.

Сохранилась страшная легенда о водолазах, которые по просьбе вдовы искали на дне Невы тело её мужа – офицера, убитого в подвалах «Большого дома». Первый из них в буквальном смысле слова сошел с ума от увиденного. Когда в воду спустился другой водолаз, то сразу же «подал тревожный сигнал»: «У них тут митинг», – в ужасе кричал он в телефонную трубку. Оказалось, что к ногам убитых и потопленных был привязан груз. Сильным течением тела мертвецов подняло и «трепало так, что они размахивали руками, качали головами», и создавалась жуткая картина митинга мертвецов.

Видимо, неслучайно появилась легенда о том, что жизнь большинства строителей этого одиозного дома трагически оборвалась в его пыточных камерах и расстрельных подвалах. Его хозяева, утверждает легенда, позаботились о том, чтобы тайны бесчисленных секретных застенков НКВД были унесены в могилу теми, кто их знал.

Одновременно в народе говорили, что сами обитатели «Большого дома» ещё задолго до начала войны позаботились о собственной безопасности. В башенках на крыше дома, предназначенных для соляриев, были установлены зенитные орудия для отражения возможного нападения со стороны Литейного проспекта.

В 1930 году ярославские каменщики выложили площадь у Нарвских ворот гранитной брусчаткой красно-бурого цвета. Почти сразу сложилась довольно устойчивая, кочующая по страницам исторической литературы легенда о том, что сделано это в память о пролитой 9 января 1905 года крови питерских рабочих. Однако никаких документальных свидетельств мемориального характера этого покрытия как будто нет. А если учесть, что кровавые события января 1905 года произошли за сто метров от площади, а в Петербурге вплоть до недавнего времени было достаточно много участков мостовых, выложенных красным диабазом, то, видимо, следует считать, что дорожное покрытие площади Стачек – не более чем дань героической легенде социалистического Ленинграда.

Сохранилась легенда о первом советском проекте защиты Ленинграда от наводнений. Будто бы по инициативе С.М. Кирова план строительства дамбы представили Сталину. «Мудрый вождь поинтересовался, часто ли бывают в Ленинграде крупные наводнения. „Один раз в сто лет? – искренне удивился великий инквизитор. – Ну, у нас ещё много времени“».

С любимым другом всех рабочих, инженеров и служащих связана верноподданническая легенда, будто ленинградский завод «Светлана» назван именем его единственной дочери. На самом деле, к огорчению современных сталинистов, это название завод носит с 1913 года, когда на одном из машиностроительных предприятий акционерного общества «Айваз» было организовано самостоятельное производство осветительных электрических ламп «Светлана». Это имя не более чем аббревиатура и расшифровывается как СВЕТовая ЛАмпа НАкаливания.