История Петербурга в преданиях и легендах - Наум Синдаловский

Николаевский мост с часовней Николая Чудотворца

Николай Чудотворец чтился в народе и как целитель. Среди верующих была известна легенда о чудотворной иконе святого Николая в Покровской церкви. По преданию она была написана одним из священников, которого исцелил Николай Чудотворец, явившись ему во сне.

Ленинградцы шёпотом передавали легенды о Николае Чудотворце из уст в уста. И на что-то надеялись. Но очень скоро часовню снесли, будто бы в связи с предполагаемой установкой на этом месте памятника герою первой русской революции лейтенанту Шмидту.

В начале 1930-х годов собирались закрыть, а затем и снести церковь во имя Входа Господня в Иерусалим, более известную в народе как Знаменская, что стояла на углу Невского и Лиговского проспектов. Она была закончена строительством и освящена в 1804 году и с тех пор более ста лет служила архитектурной доминантой этого перекрестка. Возводилась церковь по проекту архитектора Ф.И. Демерцова. В 1932 году спас её от разрушения всемирно известный учёный, лауреат Нобелевской премии Иван Петрович Павлов. Ссориться с ним ленинградские власти не хотели. С именем знаменитого академика связаны две легенды, широко известные в городе. По одной из них, в этой церкви Павлов венчался, хотя хорошо известно, что венчание будущего великого физиолога происходило в Ростове.

Знаменская церковь

По другой занимательной легенде, Иван Петрович, будучи необыкновенно религиозным человеком, часто бывал в Знаменской церкви и даже читал на клиросе. Такая страстная религиозность учёного человека импонировала обывателю, и церковь в народе часто называли «Павловской». Эту легенду уже в наши дни попыталась опровергнуть невестка Ивана Петровича – жена его сына Всеволода. Она рассказала, как «однажды после кончины Ивана Петровича зашла в Знаменскую церковь и, к удивлению, увидела двойника Ивана Петровича, спускавшегося с большой церковной книгой с клироса. Сходство было поразительное, тем более что и седая борода этого человека была подстрижена точно так, как у Ивана Петровича. Отличие было лишь в том, что Иван Петрович после перелома ноги сильно хромал, а у этого двойника была ровная походка».

Так это или нет – сказать трудно. Но то, что Павлов был усердным прихожанином и даже почётным старостой Знаменской церкви, факт общеизвестный. Известно и то, что вскоре после его смерти храм был закрыт, а в 1940 году снесен. На его месте в 1950-х годах выстроен безликий наземный павильон станции метро «Площадь Восстания», на купол которой, говорят, до сих пор нет-нет, да и перекрестятся верующие старушки. А ещё верили, что призрак академика появляется возле станции метро «Площадь Восстания», где некогда стоял его приходской храм.

Умер Иван Петрович при обстоятельствах самых загадочных. Однажды почувствовал обыкновенное «недомогание гриппозного характера». Зная о своём организме больше, чем кто-либо, а «скроен» он был, по мнению современников, «более чем на сто лет», значения болезни не придал. Однако поддался уговорам родных и врача пригласил. Между тем, вскоре недомогание отступило, Павлов почувствовал себя хорошо, был необыкновенно взволнован и возбуждён. Ему вспрыснули морфий, он успокоился и уснул. А во сне умер. Сразу же родилась легенда о том, что умереть ему помогли. В преддверии 1937 года органам НКВД вовсе не нужен был человек, который оставался единственным, кто «открыто критиковал сталинские злодеяния».

После его смерти люди при встрече друг с другом говорили, что «умер последний свободный гражданин России». И передавали друг другу легенду о том, как умирал великий учёный. Он собрал всех своих учеников и стал диктовать ощущения человека при переходе из одного мира в другой. Последними его словами были: «Ну вот, коллеги, я и умер, – но тут же тихо продолжил, – но заметьте, щетина и ногти у меня продолжают расти». В этот момент, как утверждает легенда, в дверь постучали. Некий посетитель просил Павлова принять его. «Академик Павлов занят, – сказали ему, – он умирает».

Между прочим, лечил академика Павлова известный доктор Д.Д. Плетнёв, который впоследствии будет осужден и в 1941 году расстрелян за «неправильное» лечение Горького.

В 1938 году постановлением Ленсовета был передан профсоюзу работников жилищного хозяйства «для использования под физкультурную базу» Буддийский храм. К тому времени все художественные ценности храма были перевезены в Антирелигиозный музей, располагавшийся в Казанском соборе. По рассказам старожилов, позолоченная статуя Будды во время демонтажа была разбита, а её обломки, согласно местному преданию, «сбросили в один из прудов Елагина острова».

В 1927 году страну охватил острейший сельскохозяйственный кризис. Урожай товарного хлеба составил менее половины от урожая 1913 года. Начатая Сталиным насильственная коллективизация, а по сути, беспощадная война с крестьянством за хлеб привела к небывалому голоду в стране. В результате печально известных «чрезвычайных мер» по изъятию зерна миллионы крестьян умирали от голода в самых хлебных губерниях страны. Но даже в этих условиях продажа хлеба за границу не прекращалась. Однако в Москве понимали, что и этот канал валютных поступлений, в конце концов, может иссякнуть. Был найден ещё один источник получения валюты. Началась тщательно скрываемая от общественности продажа государством музейных ценностей – картин знаменитых художников, реквизированной церковной утвари, икон, антиквариата – за границу. Слухи об этом, трансформированные народным сознанием, превращались в фантастические легенды. Так, например, родилась «патриотическая легенда» о художниках и реставраторах, которые при подготовке картин к продаже за границу «подделывали и подменяли» их, оставляя подлинники в музейных запасниках.

Екатерингофский дворец

Согласно одной из легенд, воспользовавшись тяжелейшим положением большевистской России, Америка предложила купить Исаакиевский собор. Предполагалось будто бы разобрать его в Ленинграде на отдельные части, погрузить на корабли, перевезти в Соединенные Штаты и там собрать вновь. За это американцы якобы готовы были заасфальтировать все ленинградские улицы, в большинстве своём в то время покрытые булыжником.

По другой, столь же фантастической легенде, сытые американцы предлагали голодным русским «сто новых паровозов» всего лишь за одну решётку Летнего сада.

Пока на государственном уровне пытались решить экономические проблемы за счёт художественных реликвий и раритетов, сами эти реликвии приходили в упадок, ветшали, а при случае становились добычей отчаявшихся людей. В конце 1920-х годов, согласно официальной версии, от случайно возникшего пожара сгорел Екатерингофский дворец, некогда принадлежавший супруге Петра I Екатерине Алексеевне. По рассказам же старожилов, дворец «был разобран самими жителями района на дрова».

Впрочем, строительные работы в конце двадцатых годов XX века постепенно набирают темп. Возводятся жилые городки для рабочих, дворцы культуры, общественные здания. На улице Воинова было построено несколько жилых домов для возвратившихся в Ленинград так называемых двадцатипятитысячников. Это были те 25 тысяч рабочих, в основном коммунистов и комсомольцев, которые по призыву партии направлялись в сельские районы страны для проведения коллективизации. Они достойно выполнили задание родины и заслуживали столь же достойного вознаграждения. Однако дома для них поражали горожан своим расположением. Они стояли перпендикулярно к улице, да ещё так, чтобы окна каждого из них были обращены в сторону Смольного. Родилась легенда о том, что так они стоят неслучайно, что беззаветно преданные партии большевики, прошедшие суровую школу раскулачивания и доказавшие верность делу Ленина – Сталина, должны быть всегда рядом со штабом революции, едва ли не в полной боевой готовности. На всякий случай.

Большая Конюшенная улица, 21 (Дом Ленинградской торговли)

Едва оправившись от Гражданской войны и разрухи, город начал приводить в порядок собственное хозяйство – ремонтировались улицы и набережные, разбивались цветники, красились фасады, открывались новые магазины. В 1927 году известный в старом Петербурге бывший магазин Гвардейского экономического общества, что располагался на Большой Конюшенной улице, приобрел новый, социалистический статус. Сначала он стал называться Домом ленинградской кооперации, а затем – Домом ленинградской торговли, известным в повседневном обиходе по аббревиатуре ДЛТ. Эта короткая и звучная лексическая конструкция, легко сходившая за некие неизвестные инициалы, породила странные ассоциации. Появилась легенда о том, что в середине 1920-х годов строгие ревнители русского языка в высоких партийных инстанциях вряд ли могли допустить такую лингвистическую небрежность. Что это за Дом ленинградской торговли (ДЛТ), когда по-русски было бы правильнее: Ленинградский дом торговли (ЛДТ). Но, как назло, в 1927 году Лев Давидович Троцкий был объявлен врагом партии и народа и изгнан из священных рядов большевистского сообщества. И если оставить для такого популярного универмага аббревиатуру ЛДТ, то не станет ли это невольным памятником опальному члену ЦК ВКП(б), да ещё в недавнем прошлом председателю Петросовета? Что скажут наверху? И тогда в непростых условиях идеологической борьбы якобы и пошли на известное искажение русского языка, поступившись общепринятой логикой и правилами письма.