Труды по истории Москвы - Михаил Тихомиров

Особенно интересно прямое указание на деревянную церковь, которую создал («наздал») Савва. Время создания «Службы Савве Сторожевскому» неизвестно, но некоторые черты ее указывают, что она была создана вскоре после смерти Саввы. Прямое свидетельство о деревянной церкви, созданной Саввой, заслуживает дальнейшего изучения как указание на время каменного строительства в Звенигороде, которое, может быть, надо относить не к самому началу XV века, а к несколько более позднему времени. Тогда собор в Троицком монастыре явится прямым продолжением звенигородских памятников архитектуры, а не будет от них отделен двумя десятилетиями. Ведь иконы школы Рублева, открытые в Звенигороде, могли быть написаны и для деревянных церквей.

Андрей Рублев, как мы уже знаем, в 1408 году работает во Владимире и вскоре после этого возвращается в Москву. Во всяком случае, его не было во Владимире в 1410 году, когда татары ограбили Владимирский собор.

Тут в известиях об Андрее Рублеве наступает длительный перерыв, который, однако, тоже может быть заполнен.

До сих пор остается загадкой, какое отношение к творчеству Андрея Рублева имеют росписи церкви в Люблине, сделанные рукой некоего Андрея. Не считая возможным решать этот вопрос категорически в ту или иную сторону, отмечу только, что участие Андрея Рублева в люблинских росписях вероятно. Рублев принадлежал к числу великокняжеских и митрополичьих живописцев. Между тем в 1411 году митрополит Фотий выехал из Москвы в Литву. В Киеве он поставил Севастьяна епископом для Смоленска, в Луцке – Евфимия епископом для Турова, а 1 августа 1412 года из Галича поехал обратно в Москву.[1076] Это краткое сообщение дополняется белорусскими летописями, согласно которым Фотий приехал в Литву и 1 июня в Новом городке встретился с великим князем Витовтом, затем отправился в Киев, в Галич, Львов и Владимир. Фотий оттуда поехал в Вильно, дорога же из Владимира в Вильно проходила через Люблин, в объезд пинских болот. Фотий 24 декабря прибыл в Вильно, где оставался до 6 января. После этого через Борисов, Друцк, Тетерин, Мстислав и Смоленск он вернулся в Москву.[1077]

На стенах Люблинской замковой церкви сохранилась запись, что церковную роспись делал художник Андрей и что роспись была окончена 15 серпня 1418 года. Так сказано в новейшем польском описании Люблина.[1078] Но Каринский дает запись в таком виде: «Многих земль господаря, а под лет 1000 лет[о] и 4 ста и трет[е]ие на 10 лет[о] искончася сии костель месяца августа на память святаго Лаврентия мученика, рукою Аньдреево. Амин[ь]».[1079]

Запись сделана, несомненно, украинцем или белорусом, а не москвичом, но это не может служить доказательством невозможности участия Андрея Рублева в росписи Люблинской церкви. Наоборот, необычное указание на роспись церкви «рукою Андреево[й]» указывает на то, что мастер, расписавший церковь, и составитель записи – разные люди. Составитель записи как бы отметил участие мастера Андрея, не зная или не считаясь с его московским прозвищем – Рублев. Ведь и русские источники называют Рублева только иконописцем Андреем, а летописцы для сведения сообщают и его прозвище, как и других иконописцев: Гречин, Черный, из Городца и т. д.

Теперь мы подходим к последнему этапу в жизни Андрея Рублева, связанному с росписями соборов в Троицкой лавре и в Андрониковом монастыре. Хронологически на первом месте стоит роспись собора в Троицком монастыре, время создания которой устанавливается только предположительно, как и время построения самого собора в Троицкой лавре.

В литературе, впрочем, указывается точная дата построения собора – 1422 года, которая будто бы указана во всех редакциях «Жития Сергия».[1080] В действительности такая дата устанавливается лишь косвенным путем, причем о событиях, сопровождавших построение собора, рассказано по—разному во всех редакциях «Жития Сергия». Не ставя себе задачу анализировать все списки «Жития Сергия» и приложенные к нему «чудеса», отмечу только, что в древнейших версиях «Жития Сергия» о построении Троицкого собора рассказывается в особом сказании «о проявлении мощем святаго». В нем сообщается о чудесах над гробом Сергия «минувшим 30 летом по преставлении святаго» и открытия его мощей. Если принять во внимание, что Сергий умер в 1391 году, то события, описанные в «Сказании», относятся к 1421 году. Сергий явился во сне некоему властелину из удела князя Владимира Андреевича, и тот рассказал об этом игумену Никону. Однако они оба умолчали о видении «до времяне подобна». Только после этих видений замыслили, «помыслиша въздвигнути церковь камену», что было действительно около 1422 года.

После сооружения церкви и произошло открытие мощей.

В «Сказании» нет ни слова о росписи собора и скорой смерти Никона. Наоборот, сообщается, что Никон еще прожил довольно долгое время: «По сем же времени великого Никона препроводив лета довольна в великих трудех, в всем последуя своему отцу, добре упас врученную ему паству, к Господу отъиде».

В некоторых списках Пахомиева «Жития Сергия» нет указания на 30 лет, прошедших со смерти Сергия до открытия его мощей, а сказано просто: «Минувшим же летом по преставлении святого». Зато упоминается, что Никон был игуменом 36 лет.[1081] Прибавив 36 лет к 1391 году, году смерти Сергия, мы получим дату смерти Никона: 1427 или 1428 года. Эту дату показывают иконописные подлинники и прямо сообщает один Летописец, бывший в руках у Карамзина: «Преставись игумен Никон, чудный старец». Карамзин отнес это известие к 1428 году, но Никон умер 17 ноября. Следовательно, в переводе на современное летосчисление эту дату можно перенести и в 1427 год.[1082]

«Сказание о преложении мощей» явно составлено на основе «Жития Сергия» с поправками Пахомия, потому что в нем даже не упоминается о великом князе Василии Васильевиче, князь же Юрий Дмитриевич назван «великодержавным». Такое «Сказание» могло быть написано между 1432–1446 годах, но не позже 1447 года, когда Василий вновь сел на великокняжеский стол.

Установление даты создания «Сказания о преложении мощей» имеет большое значение для правильного понимания тех условий, при которых создавался Троицкий собор. «Сказание» совершенно молчит о великом князе Василии Васильевиче, и создается впечатление какой—то оппозиции троицких монахов великому князю, совершенно пренебрегающему интересами большого монастыря. Документы, однако, рисуют нам обратную картину – большого участия великих князей в собирании монастырских земельных имуществ. Сохранилось довольно значительное число жалованных грамот, данных монастырю Василием Дмитриевичем и Василием Васильевичем, причем некоторые из этих грамот датируются временем сооружения и росписи собора в Троицком монастыре. Позже троицкие чернецы стали поддерживать Юрия Дмитриевича в его борьбе с Василием Васильевичем. Но это более позднее время, когда неблагодарные и коварные троицкие чернецы забыли уже благодеяния, оказанные монастырю двумя великими князьями.

Таким образом, в историю построения и росписи Троицкого собора необходимо внести соответствующие поправки. Собор сооружался и расписывался при явной помощи великих князей, сначала Василия Дмитриевича, позже его сына Василия Васильевича, а не Юрия Дмитриевича и его сыновей, как вытекает из «Сказания о преложении мощей». В таком случае и участие в росписи Троицкого собора, по нашему предположению, великокняжеских или митрополичьих живописцев – Даниила иконника и Андрея Рублева – находит полное объяснение.[1083]

По «Сказанию о преложении мощей» в издании 1646 года, Никон построил каменный собор и его «подписанием чюдным и всяческими добротами украсив», после чего «Сказание о преложении мощей» добавляет следующую деталь, имеющую непосредственное отношение к Андрею Рублеву.

Передаем это место в «Сказании» в переводе на современный язык: «Нужно нам помянуть и о следующем: удивительно, как исполнилось желание преподобного отца настоятеля Никона, упрошены были им чудные добродетельные старцы живописцы, Даниил и Андрей преждеупомянутый, которые всегда духовное братство и любовь великую к себе приобрели, и как украсили росписью церковь эту в конце своего богоугодного и блаженного жития, так и к Господу отошли, в близости друг к другу, в духовном союзе, как и здесь пожили, и эту последнюю роспись оставили на память себе, как она для всех видима».[1084]

Из этого рассказа выясняется особое, выдающееся положение Даниила и Андрея. Игумен крупнейшего монастыря не просто поручает им работу, а умоляет их расписывать церковь. Иконописцы умирают вскоре после окончания своих работ, но время их кончины не указано.

В «Сказании о преложении мощей» нет ни слова о том, где же жили старцы—иконописцы, где они работали. Нет и точного указания на время смерти Андрея Рублева и Даниила, а также на их работы в Андрониковом монастыре. Роспись Троицкого собора названа их последней росписью («писание конечное»). Говорится только, что смерть Даниила и Андрея Рублева последовала вскоре после окончания ими работ по росписи Троицкого собора, иными словами, отсутствует точная дата их смерти.