Венера – низкая звезда - Иван Розанов

– Мариночка, ты так завела меня!

– Витя, ну как тебе сказать…

– Девочка моя, ты же знаешь наверное, как мальчикам можно приятно сделать, – сказал Витя и мазанул двумя пальцами по Маринкиным губам. Девушка действительно знала, правда исключительно в теории, о том, на что Витюшок столь бестактно намекнул: Светик-семецветик в своё время в красках Марине поведала об утехах подобного рода, а Марина потом с одной стороны не находила себе места от отвращения и непонимания, а с другой – от тягучего жгучего, до зуда внизу живота, девичьего любопытства. Маришка отвесила Витюшку полушутя, полуиграя пощёчину.

– Девочка моя, ну что ты, это же так естественно, а ты так… бесподобна, так сказать, что мне трудно себя в руках держать, – сказал Витя. Девушка снова почувствовала себя малость виноватой и обязанной. Ну как тут отказать молодому человеку в скромной просьбе? Ага, скромной – скромнее некуда!

– Ладно… – сказала Марина полушёпотом, чувствуя, как надсадно колотится сердце от преодоления робости, – Только свет погаси.

Свет погас. Марина расположилась опять бок о бок от Вити. И Шепилов к ней примкнул… Девушка понимала, что уже отказаться будет невозможно. Продолжить нельзя обидеть!

– Только кофточку сними, а то вдруг запачкаешь, – сказал Витя, тоже перешедший на шёпот. Маринка для виду поломалась-поломалась, но в конечном итоге сняла: всё равно ж темно. Лифчик снять не позволила, урезонив Витюшка хлёстким до отчётливого хлопка ударом ладони по его запястью. Витя, взяв подругу за шею, пригнул девушку и тёмные волосы её упали молодому человеку на торс. Марина вспомнила как когда-то ныряла она на глубину – вот и сейчас точно так же набрала она воздуха в лёгкие сколько только может туда уместиться, и зажмурилась… Страшно ей было. Открыла Маринка рот и неспешно, робко и несмело задвигала шеей. Думалось девушке о том, что она грязная и разбитная, ну или по крайней мере чистоты в ней всё меньше и меньше. В то же время думалось ей ещё и о том, то все подруги её через что-то похожее, так или иначе, проходят, и что всё это естественно. А что естественно – то не безобразно. Рефлексия, оценка собственных действий то бишь, очень помогала девушке в те минуты отчаянного по неопытности интима – мысли позволили отвлечься ей от далеко не самых приятных чисто телесных ощущений…

Марина боялась сделать что-либо не так, боялась сказать что-нибудь партнёру, а ещё, сильнее всего, пугала девушку перспектива подавиться ну или захлебнутся. Надеялась она, что молодой человек предупредит её в решающий момент. Но нет. Сама Марина приближение финала не угадала, а Витя, напротив, в порыве страсти что ли, удержал Маринкину голову за затылок. Вот же негодяй! Бедная неопытная Маришка вынуждена была всё стерпеть. Дальше было самое для неё сложное – не подавая виду, что что-то пошло не так, поскорее разыскать умывальник. Маринка, не говоря ни слова, прошмыгнула в уборную – срочно ополоснуть ротовую полость. Витя подглядывал за ней через неприкрытую дверь: видел он плавную Маринкину талию, две родинки на ней слева, острые лопатки и чёрную застёжку бюстгальтера под ними.

– Девочка моя, всё хорошо? – спросил Витя в каком-то полуиспуге, перемешанном с ехидным самодовольством. Марина боялась виду подать, что ей далеко не всё понравилось, но вдруг неожиданная симпатия и нежность к избраннику охватили всю девушкину сущность без остатка.

– Конечно, конечно, дорогой! – сказала Марина, к Вите повернувшись лицом.

– Мне всё очень понравилась, Маришка, спасибо, что ты есть!..

Поздно вернувшись домой, Марина первым делом не в душ пошла, а зубы чистить. Всю дорогу домой мечтала она об этом. Когда Маришка выходила из ванной комнаты, ей встретился отец, Пётр Алексеевич.

– Марина, а чего же это ты, спать что ли уже ложишься? – спросил он.

– Нет… А почему ты спрашиваешь?

– Дак у тебя в руке зубная щётка.

– Ну да, зубы перед сном почистить решила…

– Спокойной тебе ночи тогда, дочка. А мы с мамой ещё кино посмотрим.

– Спокойной ночи, папа.

– Щётку-то на место верни, смешная…

С утра Маринка сразу позвонила Светику и всё рассказала, хотя не просто ей было на это пойти ввиду совести и робости, но очень уж хотелось поделиться новым опытом. Света не смеялась – была на этот раз серьёзной.

– Надо сказать, Марина, ты меня ничем не удивила. Но всё правильно, так и надо! – сказала Света.

– Спасибо, подруга, – ответила Марина. Светик решила вдруг рассказать о том, как у неё в первый раз нечто подобное случилось.

– Да не за что. Вот… А ты знаешь, у меня такое впервые в четырнадцать было.

– Тогда же, когда ты с троюродным своим братом сошлась?

– Да нет, до того, ещё когда и вправду девочкой была… Вот…

– То есть нет ничего плохого в том, что я ещё девочка и уже… – начала уж было Марина и осеклась.

– Ничего конечно! Так и надо! Смело в путь. Ну так вот… Мне тогда четырнадцать было. Я с какими-то знакомыми в чьём-то подъезде у себя на районе выпивала. «Ягуар», как сейчас помню, пили. Ну а потом все ушли, а я пойти не могу, разобрало меня… Вот я и осталась с Ашотиком.

– Хорошо, что ты бросила эту дрянь пить…

– Да, теперь только элитные напитки, я ведь культуролог будущий, как и ты! Ну так вот. Осталась я, значит, с Ашотиком. А он красивый такой был, стройный. В спортзал ходил с пятого класса. Ну и попросил он меня, понравилась я ему что ли. Вот. Ну и встала я на коленочки… Сначала не очень приятно было. Он меня ещё к стене прижал спиной, а стена обшарпанная была, и я курточку испачкала, мама потом ругала меня за курточку-то, модная куртка была и дорогая… Вот…

Маринка помолчала с полминуты – не знала, что ответить.

– Ой, ну а вот ещё такая ситуация у меня была вот, – решила продолжить Светлана.

– Какая?

– Уже поле того, как я с братом троюродным… ну вот. Я никому пока что не говорила, что я уже не девочка, и даже когда с одноклассником встречаться стала, я говорила ему, что ещё девочка и мы только орально, вот…

– Ясно, – Марина удовлетворила своё любопытство и теперь не вешала трубку исключительно из вежливости: слушать подругу ей было совершенно неприятно.

– Так это ещё не всё. Ну так вот, встречались мы значит, а он всем разболтал, чем мы с ним занимаемся, и все стали меня обсуждать и надо мной смеяться. Мы и расстались… Вот…

– А дальше что было?

– Справляли мы чей-то день рождения, вот как сейчас помню, «Ягуар» пили…

– Опять «Ягуар»?

– Ну вот да… И как-то так вышло, что я вот в соседней комнате осталась с мальчиком одним. Он так ничего был. Стали целоваться, он и говорит, вот прям так сразу: «сделай мне приятно». Вот… Ну я и подумала, что какая разница: одним больше, одним меньше. Ну вот и приступили к делу. А потом поняла, что все остальные с того дня рождения на балкон вышли и наблюдают за нами, вот.

– Ужас какой!

– Вот именно! Да! Я тогда так здорово на всех обиделась. Это такой позор! Я себе все глаза выплакала, вот как Маргарита, я недавно читала, Маргарита, которая своего… э… Мастера вот в ГУЛАГ или куда там проводила. Вот.

– Кошмарно!

– Вот так вот! Аж школу пришлось сменить…

Раз уж после первого, робкого ещё подхода к телу своего избранника Марина гордо заявила во всеуслышание о серьёзности своих отношений, то после второго подхода настал черёд поделиться радостной новостью и с родителями, так девушка решила. Мать Марины Софья Андреевна была прогрессивной дамой по складу своего ума, по политическим убеждением она являлась демократкой – как и все прогрессивные люди в представлении Марины. Софья Андреевна с уваженьем и вниманьем отнеслась к выбору дочери, разве что попросила её быть аккуратнее в вопросах контрацепции, на что дочка обиженно ответила, что до этого дело ещё не дошло. Отца своего Петра Алексеевича Марина малость недолюбливала, скорее просто недопонимала, ввиду его отсталых политических патриотических взглядов. Пётр Алексеевич не отложил даже свою любимую газету «Завтра», когда дочка ему рассказывала в красках о том, какой Витя красивый, успешный и что вообще у него скоро будет, подумать только, своя машина. Отец Марины отнёся к дочкиному выбору предосудительно. Не понравилось ему про машину, про успешность, про красоту, имя Виктор пришлось не по нраву, да и вообще, Пётр Алексеевич лишний раз напомнил, что для девушки-де самое важное сейчас это учёба. В подростковой шаловливой манере дразнить родителей назвала Марина своего отца ватником, но тот и не думал обижаться, только улыбнулся мило и продолжил читать передовицу за авторством господина Проханова.

– Папа, ну хоть бы газету отложил, пока я тебе про Витю рассказывала! – обиженно сказала Марина.

– Прости, зачитался. Но я всё равно тебя внимательно слушал!