ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ - User

Воспоминания о Лицее, запечатлённые в труде Николая Николаевича Скатова, вновь и

вновь прочитываемые Свирелью-Татьяной, не зря сопровождаются небесными стихами

Пушкина.

Поэт постоянно контролирует сам процесс собирания всех материалов в книгу о Нём

Самом. И не хочет оставаться в долгу перед учёным, отдавая дань его профессионализму и

доброте.

1 января 2016 года пришло поэтическое послание в адрес Николая Николаевича Скатова,

автора книги «Пушкин», который тонко, умело, впечатляюще и сердечно рассказал о лицейском

детстве Пушкина.

Эта книга, во многом помогла Свирели-Татьяне, с разрешения и по благословению Н.Н.

Скатова, обобщить эти знания о Лицее, сопроводив тексты небесными стихами Александра

Сергеевича, где даётся характеристика лицейских учителей и товарищей.

Н. Н. СКАТОВУ

Он изучил так досконально

Учёбу нашу, нравы, быт,

Как будто бы о нас реально

Сам Малиновский говорит.

Он в Души нам проник так нежно,

Как друг, товарищ и Отец.

И так восторженно, небрежно

Свил нашей памяти венец.

Венец античности, учёбы

Значенье, роль учителей.

И вывел быт особой пробы,

Как у семи богатырей.

В садах Лицея возрастая,

Не знали мы, что Скатов сам

Заметит: «Пусть одна шестая

Лицей возносит к Небесам!»

Всем, кто возвёл в Садах чертоги,

Колонны, бюсты и Дворцы, –

Чему так радовались Боги, –

Верны лицейские птенцы.

Да, мы признательны доселе

Бытописанию идей

От Камерона до Растрелли

Во благо жизни и людей.

Мы знаем: труд и жар сердечный

В анналах сих не пропадёт

50

И, сохранив красу и вечность,

В строфу о Пушкине войдёт!

А. С. ПУШКИН,

через Свирель, январь 2016 г.

ОБРАЗ ПЕРВОЗДАННОЙ КРАСОТЫ

Над очарованием царскосельской тишины на долгие годы для лицеистов взошла

загадочная фигура прекрасной женщины, появляющейся изредка в аллее, над озером и в самой

обители юных.

В начале жизни школу помню я…

Там нас, детей беспечных, было много;

Неровная и резвая семья.

Смиренная, одетая убого,

Но видом величавая жена

Над школою надзор хранила строго.

Толпою нашею окружена,

Приятным, сладким голосом, бывало,

С младенцами беседует она.

Её чела я помню покрывало

И очи светлые, как небеса.

Но я вникал в её беседы мало.

Меня смущала строгая краса

Её чела, спокойных уст и взоров,

И полные святыни словеса.

1830 год

Кто же была эта прекрасная женщина? О ней сохранились воспоминания.

«У неё были тонкие правильные черты и прекрасный овал лица, краски которого были

очень хороши, но недостаточно ярки. Однако бледность при этом отлично гармонировала с

ангельски кротким выражением глаз.

Её золотисто-пепельные волосы ниспадали на шею и лоб. Одета она была в бедную

тунику, которую перехватывал пояс, свободно перевязанный вокруг тонкой и гибкой как у

нимфы талии».

Так вспоминают современники о великой княгине Елизавете Алексеевне, жене

Александра Первого.

А Иван Пущин в своих «Записках о Пушкине» пишет: «При открытии Лицея

императрица Елизавета Алексеевна нас, юных, пленила непринуждённой приветливостью ко

всем. Она умела и успела каждому из профессоров сказать приятное слово. Тут, может быть, и

зародилась у Пушкина мысль стихов о ней…»

51

Известно, что императрица Елизавета спрашивала Жуковского, который при дворе давал

уроки жене великого князя Николая Павловича Александре Фёдоровне, – «Почему Пушкин,

сочиняя хорошо, ничего не напишет для неё?»

И в 1819 году Пушкин пишет в ответ на этот вызов в честь императрицы Елизаветы

Алексеевны:

На лире скромной, благородной

Земных богов я не хвалил

И силе в гордости свободной

Кадилом лести не кадил.

Свободу лишь учася славить,

Стихами жертвуя лишь ей,

Я не рождён царей забавить

Стыдливой музою моей.

Но, признаюсь пред Геликоном,

Где касталийский ток шумел,

Я, вдохновлённый Аполлоном,

Елизавету втайне пел.

Небесного немой свидетель,

Воспламенённою Душой

Я пел на троне добродетель

С её приветною красой.

Любовь и тайная свобода

Внушали сердцу гимн простой.

И неподкупный голос мой

Был ЭХО РУССКОГО НАРОДА.

В лице великой княгини Елизаветы Алексеевны Поэт пел на троне добродетель, как он

выразился, потому что Елизавета проявила себя при дворе как женщина образованная, умная и

начитанная.

Одарённая красотой и восхитительным голосом, она уклонялась от светской жизни,

приняла православие, глубоко сочувствовала народу России во время нашествия Наполеона.

Под её покровительством в Петербурге было создано Женское патриотическое общество.

Почему же именно эта фигура обращает на себя особое внимание при воспоминании о

лицейских годах Пушкина? Может показаться мистификацией, но уже в наши дни не одна

поэтесса Татьяна Васильева обратила свой взор в ту сторону, утверждая, что единственной

настоящей МУЗОЙ Пушкина была именно Елизавета Алексеевна.

Вопрос спорный. Одно определённо: судьба у Елизаветы Алексеевны при дворе была

горестной.

Это ясно из её переписки с матерью, которая оставалась в Германии. Елизавета жалуется

в письмах к матери, что ёё при дворе не понимают, не принимают как равную, относятся к ней

враждебно.

И становится ясным, что и сам муж её Александр Первый на стал своей хрупкой и

нежной жене защитой от окружавшей её недоброжелательности, а, может быть и сам стал

причиной создавшегося положения.

И в этом, видятся особые тайные причины, в которые мы вдаваться не будем.

Не это ли горестное душевное состояние уловил своей тонкой чуткой Душой в юной

жене царя возрастающий Поэт?

Не сочетание ли в этой чудесной женщине её прекрасного внутреннего, духовного, и

очаровательного внешнего облика так покорило кудрявого отрока?

Не интуитивное ли чувство сострадания влекло его к этой загадочной фигуре?

ВСЁ ЖИВО В ПАМЯТИ

Всё живо в памяти: наш заговор мятежный:

52

Бежать, скрываться в зарослях кустов,

Увидеть шаг и стан невыразимо нежный,

И шарф, рукою брошенный небрежно.

И, вздохи удержав полураскрытых ртов,

Смотреть вослед светло и безнадежно.

Всё живо в памяти за дымкою годов…

А.С. Пушкин,

через Свирель-Татьяну 1998 г.

Елизавета Алексеевна в лоне царского дворца пережила тяжкую трагедию потери двух

своих дочерей-малюток. После этого она уединилась в Царском Селе и стала вести

затворнический образ жизни.

Именно этот факт трагической утраты младенцев-дочерей и стал сюжетом для

скульптора Павла Петровича Соколова, который создаёт бронзовую статуэтку скорбящей матери,

держащей в руке черепок от разбитой урны.

Скульптор посвятил свою работу Елизавете Алексеевне в знак преклонения перед её

материнской скорбью. Такие статуи были установлены в Царскосельском парке, в подмосковном

Суханове и на Родине Елизаветы.

Статуя эта получила официальное название «Молочница». Во всей скульптуре сквозит

идеальный образ Елизаветы Алексеевны.

Она, живя вдали от своей Родины, скорбит не только об ушедших в иной Мир своих

малютках, но желала бы видеть какой бы то ни было ценой счастливой эту самую несчастную

Россию.

Об этом молодая государыня пишет своей матери. Жизнь Елизаветы Алексеевны, так же,

как её внезапная смерть в 1826 году, окружены тайной, о которой, возможно, знал Пушкин.

И только в 1830 году Поэт создаёт поэтическую миниатюру «Царскосельская статуя»,

выбрав слова УРНА и ЧЕРЕПОК, как символы погребения молодой жизни, разбитой, погибшей

мечты:

Урну с водой уронив,

Об утёс её дева разбила.

Дева печально сидит,

Праздный держа черепок.

Чудо! Не сякнет вода,

Изливаясь из урны разбитой.

Дева над вечной струёй

Вечно печально сидит.

Чувствуешь ли ты, читающий эти поэтические строки, как глубоко в сердце проникает

эта невыразимая грусть? Как больно, но и сладко отзывается она невольной слезой? Как жаждет

соучастия это проникновенное чувство Поэта!

Оно требует соучастия и молчания.

Замкнув уста, с внезапной болью в сердце

Внимаешь ты наитию стиха,

Слезой блеснувшего, как сочетанье скерцо

С минором, нить небесного штриха.

Внимай ему – то отзвук дальней дали,

53

Уловленной твоей святой Душой.