ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ - User
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Внимай ему в потоке лёгкой дани,
Что Небо шлёт своей Руси родной.
А. ПУШКИН, декабрь 2015 г.,
через Свирель
Это стихотворение родилось только сейчас, за какие-то мгновения. Думаю, что это
отзвук Души нашего любимого Поэта, который, уж точно, не пропустит ни одной строчки из
писаний Свирели.
Не зря прислал он и другие поэтические строчки накануне, когда я вновь раздумывала
над судьбой Елизаветы Алексеевны и её роли в душевной жизни Поэта:
ДАНЬ
Дань юности прими. Не плачь и не жалей,
Что нежность подарить я не сумею.
На склоне лет и дней я розаном любви
В пространстве неизведанном алею.
Неприкасаем он, надеждой опалён,
Недосягаем ревностному взгляду. –
Дар юности моей и нежности моей,
За целомудрие твоё в награду.
А. С. ПУШКИН, январь 2016,
через Свирель-Татьяну.
НЕЖНОСТЬ
Воздушность черт означена судьбою,
Красой небесной светит нежный взор.
И шёпот слышится, и тихою мольбою
Струится вдаль Ваш тихий разговор.
И как сказанье чудного пространства
Садов Лицея и моей мечты
Ваш образ видится, как символ постоянства
и первозданной красоты.
А.С. ПУШКИН, январь 2016,
через Свирель-Татьяну.
ЭЛИЗАБЕТ
Элизабет, Элиза, Элоиза, –
То имя слышу в шелесте листвы.
На сад спустилась звёздной ночи риза.
А я шепчу: «Где Вы, где Вы?»
Где Вы? Где Вы, Элиза, Элоиза? –
Спросить мечталось нынче у Невы,
Элизабет, пусть звёздной ночи риза
Укроет нас. Где Вы? Где Вы?
Элизабет, Элиза, Элоиза,
Как отзвук утихающей молвы.
Уже растаяла осенней ночи риза.
Скажите мне: где Вы, где Вы?
А. С. ПУШКИН, январь 2016,
через Свирель-Татьяну
Как отзвук утихающей молвы уносится от нас время лицейского детства Пушкина. И всё
же – оно с нами, оно – в нас, в наших сердцах, в нашей памяти, в пространстве нашей вселенской
любви!
54
ПРИЮТ ЗАБАВ И ВДОХНОВЕНЬЯ
Да, у Него тоже был свой уголок, таинственный уголок в старинном парке.
И когда друзья его, выбегая летом на полянку, замечали там чудную царицу с ласковыми
серо-голубыми глазами и иногда приближались к ней, начиная робкий разговор, он наблюдал за
ними со стороны.
Он боялся привлечь её внимание к себе. Слишком трепетно было то чувство, которое
влекло его к ней.
Боясь разрушить его неосторожным движением или словом, он убегал…
Пробираясь в самый отдалённый уголок парка усаживался у озера и слушал журчанье
одному ему известного родничка. Родничок пел ему песенку:
Посмотри, как нимфа Лето
Твой лелеет чудный дар.
Это нам царица Света
Подарила – Шактиар.
А на неподвижной глади озера появлялись пляшущие стрекозы. Они затевали хоровод, в
середине которого, вся в переливах сиренево-голубого света, танцевала прекрасная нимфа Лето.
Она улыбалась ему и посылала воздушные поцелуи. А с Неба звучала мелодия, и он
различал слова:
Прими, малыш мой дар небесный,
Пока ты Миру неизвестный,
В тени пленительных дубрав
Живи, смиряя буйный нрав!
Он уже не удивлялся окружавшим его чудесам. Он ждал всё новых и новых впечатлений.
Вот родник снова запел звонким голоском. И он услышал о том, что в урочный час из
озера выходят тридцать три богатыря.
Однажды он увидел этих богатырей.
Они шли чередой друг за другом. Их доспехи горели, как жар, с их лат сбегали
блестящие капельки воды.
Они уходили вдаль и исчезали. Их было ровно тридцать три.
Иногда ему казалось, что он лежит в колыбельке и качается на волнах.
А над ним склоняется, озаряя его лучами голубых глаз, сестрёнка. Это была его сестра
Ольга.
Она пела ему песенку таким нежным голоском и так ласково перебирала пальчиками его
кудряшки на лбу, что он закрывал глаза, уже почти засыпая.
И сквозь сон или этот полусон опять слышал песенку сестрёнки:
Лелеет Небо твой высокий дар.
Поёт тебе царица Шактиар.
Она дочь Солнца и твоя сестра.
Она юна и как Земля стара.
55
Она стремит к тебе свои лучи
И говорит тебе: «Стихом звучи!»
И сердце его начинало петь в унисон со звучащей мелодией. Он с трудом открывал глаза
и снова видел хороводы стрекоз над озером.
Теперь все они казались ему сказочными нимфами, с которыми танцевала сверкающая
своим сиренево-голубым нарядом нимфа Лето.
А, может быть, это была его сестрёнка, которая уходя, назвалась Свирелью и сказала, что
эта Свирель теперь принадлежит ему, маленькому Сашеньке Пушкину.
Он думал, что всё это ему снится, и протёр глаза.
И тут услышал, что кто-то сказал ему голосом его отца:
Я назову тебе только три слова.
Сердце твоё к испытаньям готово.
Знай, что приходит значительный срок.
Пушкинский временем начат урок!
Три слова, Три слова… «Возьми Небо, Лазурь и Солнце», – повелительно сказал голос.
«Небо, Лазурь и Солнце» – покорно повторил он, и тут же в сердце вспыхнуло
четверостишие:
Лазурью небесною Солнце плывёт.
Но дымкой тумана укрыт небосвод.
Открой сокровенные Солнцу мечты.
А Солнце подарит чертог красоты.
Он остро почувствовал и понял, что Небо и Солнце очень любят его.
И сам посылал каждый раз здесь, в этом укромном уголке, и Небу и Солнцу свою любовь.
Он посылал свою любовь и земле, и всем своим родным, кто был рядом с ним, на этом
Свете, и уже на Том, вдалеке. Он почему-то был уверен, что все, кто ушёл с этой Земли – все они
живы и слышат и видят его, такого маленького, но ими любимого и необходимого.
Он понял ещё и то, что сестрёнка его – это Свирель, которая приходит, наверное, из того
мира красоты и мечты, который живёт где-то высоко, на Небе.
Но он никогда не говорил со своим отцом о тех разговорах, звучащих для него в
Царскосельском парке.
Он не делился своими мыслями по этому поводу ни с матерью, ни с сестрой Ольгой.
Но сказал об этом однажды своему самому близкому другу Ванечке Пущину, с которым
они переговаривались через перегородку своих комнат. Кельи – так называл он эти комнаты.
Ванечка не удивился и не засмеялся и сказал, что с ним таких чудес не происходит.
Но он часто видит сон, в котором едет очень долго по большой заснеженной дороге и
слышит голос, рассказывающий ему о его долгой жизни в далёкой Сибири. Он уедет туда, когда
будет совсем взрослым.
И хвойная Сибирь станет его второй любимой родиной.
Сашенька слушал очень внимательно и думал о том, как велик Мир. И он тоже с
радостью отправился бы со своим другом в Сибирь. Но это слово звучало так непривычно и
холодно, что сознание невольно возвращалось к окружающему Миру.
Однако он чувствовал, что, когда вырастет, то полюбит путешествия. Он начинал мечтать
о невиданных и далёких краях. Но куда бы он ни уехал, – он был уверен, – он останется верным
тому миру красоты, который открылся ему в родном Царском Селе.
56
МЕДИТАТИВНЫЕ МГНОВЕНИЯ.
Свинцовых волн поток к мосту стремится.
Нева грустит в предчувствии зимы.
А вместе с ней грустим всегда и мы,
Хоть знаем – лето повторится!
Благую весть несёт Руси богиня,
Что Пушкин жив, живёт и ныне.
Вода приносит жизнь. И в веточке прозрачной
Живёт Земли эфир – простой и многозначный.
Природы зов могуч и необъятен.
Так Ангел жизни вечность вострубил.
Природа-Матушка всех любит без изъятья.
А судит всех Архангел Гавриил.
Рукою Пушкина стихов душистых розы
Роняет время на тетрадь эпох.
Рукою Гоголя – лилеи нежной прозы.
А рядом с Гением – душистый мой горох.
Великий Разум не безлик.
В нём множество обличий.
Но Он приемлет светлый лик
Христа – таков обычай.
Прозрачен воздух. Льдом покрыты воды.
Здоровьем дышит дух родной Земли.
Зима – лишь передышка для Природы,
Как для искусства – Сальвадор Дали.
Степень родства измеряем Душой.
Тело – не главное в этом понятье.
В Мир устремляясь бездонно-большой,
Тело меняем как старое платье.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
*ВМЕСТЕ С ЖИЗНЬЮ ДОРОГОЙ
рассказ
57
Александр Сергеевич только что возвратился из редакции «Литературной газеты»,
выпуск которой уже много лет тому назад они возобновили с Дельвигом после разлучивших их
надолго трагических событий.
Издание газеты и нового журнала «Вестник Европы» требовало много времени и
максимального внимания к обстоятельствам сегодняшнего дня.
Время наступило необычное. Каждый день приносил какие-нибудь новости об открытиях
