Траектория судьбы - Елена Калашникова

Встречаться и беседовать лично с Хрущевым мне не пришлось. Депутатом при нем я не был, на съезды КПСС меня не выбирали. Правда, я его видел несколько раз на юбилейных приемах в Кремле, но какого-то личного особого мнения об этом человеке у меня не сложилось.

Хотя во время правления Хрущева шла напряженная работа над созданием унифицированного комплекса образцов стрелкового оружия, я не был в стороне от политики руководителя государства. Вернее, эта политика внесла немало горьких моментов в мою творческую жизнь. Чего только стоил объявленный курс Хрущева на перевооружение Армии?..

Это было время появления в войсках ракетной техники. Ею восторгались и прочили великое будущее, отодвигая все остальные виды вооружения на задний план. Стрелковому оружию досталось больше всех. Мне даже пришлось услышать новый термин «пещерное оружие» применительно к своим образцам. К сожалению, все это спровоцировало резкое сворачивание новых конструкторских проектов и, как следствие, расформирование многих творческих коллективов. Из моей группы ушло несколько опытных и талантливых конструкторов, инженеров, технологов.

Запомнился Хрущев нашему народу и своими экспериментами в сельском хозяйстве: его желание сделать страну «кукурузной» приводило к абсурду.

Традиционная ориентация областей на определенные виды зерновых заменялась повсеместно возделыванием кукурузы. Результаты были плачевные, но ослушаться правителя не смели. Даже мед у нас появился новый – «искусственный кукурузный»! Хотя издревле в русских сказках говорилось: «Стали жить-поживать, добра наживать, да медок попивать»…

Конечно, вспоминается сейчас Хрущев не только этими странными нововведениями, но и первыми поездками по зарубежным странам, Международным фестивалем в Москве, первыми полетами в космос и многим другим. …В том числе и своим нестандартным поведением в ООН, где он позволил себе постучать снятым ботинком по кафедре.

Лично я в годы правления Хрущева «за достигнутые результаты в создании образцов стрелкового оружия» стал кавалером ордена «Трудового Красного Знамени», ордена Ленина и золотой медали «Серп и молот», Героем Социалистического труда, лауреатом Ленинской премии.

Брежнев пришел к власти в 1964 году, после вынужденной отставки Хрущева. Эта смена в руководстве страны не повлекла особых перемен, надежд или разочарований. Все было по-прежнему: страна работала, училась, сеяла хлеб и рожала детей.

Когда Л. И. Брежнев еще был председателем Президиума Верховного Совета СССР, он приезжал в Ижевск и посещал различные предприятия, в том числе и наш завод. Я был среди тех, кто демонстрировал ему продукцию завода.

Леониду Ильичу в ту пору не было и пятидесяти лет. Он отлично выглядел, был здоровым красивым мужчиной, как говорится, «в самом расцвете лет». Живо интересовался всем, что касалось представленного оружия, задавал вопросы конструкторам, сам брал в руки образцы, а в заключение выразил желание пострелять из них. Нам было известно о том, что он страстный охотник, но в испытательном тире мы убедились еще и в том, что он был метким стрелком. Первый раз мы видели руководителя такого высокого ранга, стреляющего в нашем тире, да еще из положения «лежа»…

В 1966 году я снова стал депутатом Верховного Совета. Прошло двенадцать лет с той поры, как я был в Кремле на последней сессии третьего созыва. Конечно, меня поразили те перемены, что произошли за эти годы. Не было уже той строгой дисциплины в зале заседаний, когда все буквально ловили каждое слово, сказанное с трибуны выступающим.

Четыре созыва я был депутатом Верховного Совета при Брежневе и наблюдал всю эволюцию этого института власти. На последних заседаниях во время докладов к столу президиума могли подойти помощники и передать документы. В зале хождений не было, но иногда допускалось после перерыва не участвовать в заседании. Читаемые доклады стали значительно длинней и наводнялись всякой незначащей информацией. Во время выступлений депутаты позволяли себе тихо обмениваться репликами или просматривать рабочие документы, которых стало несравненно больше.

Брежнев всегда старательно читал написанные для него доклады, не позволяя себе никакой импровизации. Он был в напряжении до того момента, пока не произносил последнюю заключительную фразу. После этого он снимал очки и улыбался депутатам, всем своим видом демонстрируя хорошее расположение к ним и радость от окончания чтения. Конечно, депутаты стоя приветствовали и докладчика, и долгожданный момент завершения его речи. Любопытен тот факт, что хотя Брежнев был человеком общительным и интересным, он никогда не позволял себе свободного общения с залом. Сейчас я думаю, что это вполне мог быть комплекс, вызванный промахами Хрущева…

Жизнь депутатов во время заседаний комиссий и сессий в Москве стала комфортнее. Я жил теперь в респектабельной гостинице «Москва» или в современной большой гостинице «Россия». И в отдельном номере. В исключительных случаях депутатам разрешалось привезти с собой в Москву жену или детей, и тогда мы ходили по вечерам в театры, приобретая дефицитные билеты в специальных кассах в гостинице. Кроме того, появилась возможность покупать кое-что в закрытых магазинах, работающих после заседаний сессии прямо в гостиницах. Хотя очереди и там были достаточно большими и шумными…

Конечно, это и есть те привилегии, за которые нас критиковали в горбачево-ельцинские времена. Но скажите, когда депутату было ходить в столичные магазины, чтобы привезти своим близким и родным подарки «из Москвы»? Лично мне никогда бы не удалось приобрести тех книг, что я купил «на сессии». Они и сейчас составляют самую значительную и дорогую для меня часть домашней библиотеки.

В 1976 году я был включен в состав делегации от нашей Удмуртии на XXV съезде КПСС. Это было незабываемое, многолюдное и шумное действо, напоминающее огромный спектакль. Я никогда больше не участвовал в подобных мероприятиях, не видел такого множества известных людей страны, такого грандиозного концерта на сцене Дворца Съездов.

При Брежневе в 1976 году «за особые заслуги» мне присвоили звание дважды Героя Социалистического Труда с вручением второго ордена Ленина, а в 1982 году я получил орден Дружбы народов.

Как «дважды Герою» мне полагалось установить бронзовый бюст на Родине – на Алтае в селе Курья. И мне пришлось осваиваться в новой роли – я стал «моделью» для скульптора Анатолия Бельдюшкина, ученика знаменитого Томского.

Для нас обоих это было очень сложно, поскольку мастер жил в Москве и работать мог лишь во время моих приездов на сессию. И уж если заполучал меня «на часок», то старался не отпускать как можно дольше.