Траектория судьбы - Елена Калашникова

За последние 10–15 лет Москва буквально наводнилась новоиспеченными избранниками народа со всеми их чадами и домочадцами, с помощниками, водителями служебных автомобилей и прочими слугами «слуг народа», как раньше называли депутатов. Мы же всегда жили в гостиницах и считали это нормальными условиями для выполнения своих депутатских обязанностей. По окончании сессий иногородние депутаты спешили на поезда и самолеты, чтобы поскорее вернуться домой – к своим семьям, к основной работе, к избирателям.

После возвращения из Москвы в течение месяца мы ездили по предприятиям своих округов с отчетами о проделанной работе. Встречаясь с людьми, принимали с благодарностью их критику и пожелания. А между сессиями вели обязательные приемы избирателей как по личным вопросам, так и по вопросам целых предприятий. Часто приходилось депутатам встречаться и с горем, и с обидами, а иногда и с обманом. Но как же было приятно, если приходили люди, которым смог помочь чем-либо, и благодарили!..

Скажу откровенно, каждое мое избрание было большой честью, ответственностью и выдающимся событием и для меня, и для моих коллег, и для всей моей семьи.

Но первое было особенным. Помню, как радовалась и гордилась мной жена Екатерина Викторовна, как мои маленькие дочки с трудом произносили непонятные им слова: «депутат», «сессия». А вскоре семье пришлось привыкать к моему еще большему отсутствию в доме: к продолжительным командировкам на испытательные полигоны добавились поездки в Москву на сессии, встречи в избирательном округе.

В нашу небольшую квартиру «на депутатский прием» стали приходить люди со своими просьбами, жалобами, советами. Обычно я принимал своих избирателей в одной из наших двух комнат. Для того, чтобы нам никто не мешал, жена заботливо закрывала двери, объясняя детям, что они должны соблюдать тишину в доме. Это означало, что им разрешалось либо тихо читать книги или играть на кухне, либо идти гулять во двор. Таким образом, вся наша семья по-своему участвовала в «приеме избирателей»!

В нашем доме бывали разные люди. Приходили многодетные матери, оставшиеся после войны без мужа, а, значит, без материальной поддержки. Они обычно просили или помочь с жильем, или устроить их на работу, или ребятишек определить в интернат. Приезжали из села «погорельцы» – те, кто после пожара остался без дома, и просили помочь хоть чем-нибудь…

Иногда приходили непризнанные изобретатели. Они раскладывали передо мной свои рисунки и чертежи и шепотом рассказывали о своих открытиях. Помню, один такой посетитель попросил меня перед разговором даже закрыть все окна в доме, чтобы информация об его изобретении «не улетела» на улицу. И, что делать?.. Пришлось ходить с ним по квартире и проверять все окна, обеспечивая «строгую секретность» нашей беседы.

Только после этого «изобретатель» вытащил из-за пазухи свои наброски конструкции сверхсекретного оружия и начал шепотом объяснять его действие. При этом он периодически подходил к входной двери и, приложив ухо, вслушивался в шорохи в подъезде. Когда же ушел, я еще долго не мог прийти в себя.

Было очевидным, что «изобретатель» – человек талантливый, но не совсем здоровый. И, действительно, когда через неделю после его посещения я позвонил по оставленному им телефону, мне ответили, что он, к сожалению, болен и находится в психиатрической больнице…

Запомнился еще один необычный прием. В 1953 году после смерти Сталина была большая амнистия. Множество преступников досрочно было выпущено на свободу: воров, хулиганов, убийц. Все они нуждались в хлебе насущном и добывали его самыми различными способами.

В один из холодных декабрьских дней ко мне на прием пришел рослый красивый молодой человек, показавший свои документы об освобождении из тюрьмы. Он рассказал «свою» историю, как по молодости и по глупости он ограбил магазин. Его пришедший с войны отец-инвалид нуждался в лекарствах, а денег, конечно же, не было. Вот и совершил он это преступление…

Меня же посетитель попросил помочь с устройством на работу на наш завод и, если можно, дать ему кое-какую одежду. И хотя он был на голову выше ростом и гораздо шире в плечах, я попросил жену подобрать ему что-нибудь из моего гардероба.

Катя принесла пару рубашек и костюм, который был мне немного великоват. Мы все это завернули в газету и отдали молодому человеку. Я пообещал ему узнать о работе и через неделю дать ответ. Он ушел от нас счастливым. Да и мы были довольны тем, что помогли такому приятному человеку. И вдруг, через несколько дней, жена мне рассказала о том, что встретила нашего просителя на рынке. Он был очень хорошо одет и продавал различную мужскую одежду, в том числе и мою…

Сейчас, по прошествии полувека, время моего первого депутатского срока вспоминается как время активного познания окружающей действительности, знакомства с человеческими судьбами, а значит, и с реальной историей страны. До этого времени я был поглощен своей работой, и того, что было вне моей конструкторской деятельности, для меня просто не существовало…

Первый раз меня избрали депутатом в Верховный Совет СССР в 1950 году, практически через год после присвоения мне Сталинской премии. Мне было тогда всего тридцать лет, и в Ижевске я был известен очень малому кругу лиц – только тем, с кем работал на заводе. Когда узнал о моем выдвижении в депутаты, настолько растерялся, что не смог даже слов благодарности произнести. В моей голове стучало лишь одно: «Смогу ли оправдать это высокое доверие народа?»

Мысль эта не давала мне покоя долгие годы. Все время казалось, что я делаю мало и не так эффективно, как хотелось бы. Полагаю, это чувство и называется «чувством ответственности перед народом», как бы высокопарно это ни звучало сейчас.

Перед первой сессией нас, избранных депутатов от Удмуртии, собрали в республиканском Обкоме КПСС. Я не был в то время членом Коммунистической партии (в партию вступил в 1953 году) и никогда не встречался с ее республиканскими руководителями. Депутатов было около десяти человек, среди которых были партийные руководители, директор завода, известный врач, рабочие, председатели колхозов. Нас всех поздравили с избранием, рассказали об обязанностях и правах депутатов, о порядках проведения сессий в Москве. Осторожно дали понять, что мы теперь «лицо республики» и должны соответствовать этому и манерами поведения, и высказываниями, и даже …одеждой.

Наконец, наступил срок первой сессии. Наша делегация в полном составе выехала поездом из Ижевска в Москву. Путь был неблизкий: предстояло ехать более суток и провести в поезде ночь. И хотя мы дисциплинированно легли вечером спать, почти никто из нас не смог заснуть.