Олимп - Дэн Симмонс

То же изображение, только на месте большого дома и частокола — пепелище, усеянное трупами.

— Не понимаю, — повторил Манмут. — Бойня случилась именно там, где восемь месяцев назад приземлился соньер. Кто или что могло устроить такое?

Военный показал другой телескопический снимок и увеличил его. Сквозь нагие древесные кроны вырисовывались десятки двуногих существ серебристо-серого тусклого цвета, безголовых, но с темными капюшонами-горбами. Конечности чужаков были очень странно устроены — не как у людей или моравеков любого известного вида.

— Кто это? — спросил маленький европеец. — Тоже сервиторы? А может, роботы?

— Затрудняюсь ответить, — изрек Астиг-Че, — но твари нападают на малочисленные общины и убивают «старомодных» людей по всей планете.

— Это ужасно, — вставил Манмут, — однако при чем тут наша миссия?

— А я догадался, — промолвил Орфу. — Вопрос в том, как подобраться ближе к поверхности, чтобы разобраться в происходящем. А главное — почему лейкоциты-лазеры не открыли огонь, когда соньер вошел в атмосферу? Он достаточно крупный и мог представлять угрозу для обитателей Земли. Почему же его не тронули?

Несколько мгновений капитан подлодки сосредоточенно размышлял и наконец произнес:

— На борту были живые люди.

— Или «посты», — уточнил главный первичный интегратор. — Слабое разрешение не позволяет сказать наверняка.

— Лейкоциты пропускают только те аппараты, в которых есть либо человек, либо «пост», — медленно проговорил Манмут. — И вы это знали восемь с лишним месяцев. Так вот ради чего меня заставили похитить Одиссея.

— Ну да, — не стал возражать Сума Четвертый. — Ахейца собирались отправить на Землю, его ДНК должна была сыграть роль отмычки…

— А теперь женский голос требует срочно выдать Одиссея на орбитальный остров, — закончил за него иониец и разразился глубоким рокотом, похожим не то на усмешку, не то на результат несварения желудка.

— Именно, — подтвердил Астиг-Че. — И мы не имеем представления, позволят ли нашей космошлюпке и вашей подлодке проникнуть в атмосферу без людей-пассажиров.

— Можно не отвечать на приглашение, — предложил маленький европеец. — Взять Лаэртида с собой, потом отослать на кольцо вместе со шлюпкой… — Он помолчал. — Нет, не получится. Можно поспорить, астероидный город откроет пальбу по «Королеве Мэб», если мы не выполним требования.

— Весьма вероятно, — согласился главный первичный интегратор. — Итак, приказ доставить ахейца в астероидный город и снимки кровавой бойни, устроенной двуногими нелюдями, — вот новые препятствия, с которыми мы столкнулись уже после того, как задумали небольшой круиз до Земли и обратно.

— Жаль, Хокенберри нас бросил, — посетовал Манмут. — Его ДНК, пусть даже восстановленная олимпийцами или еще кем-нибудь, все же могла бы спасти нас от орбитальных лейкоцитов.

— Чтобы принять решение, у нас осталось чуть меньше одиннадцати часов, — промолвил Астиг-Че. — Потом корабль поравняется с орбитальным городом полярного кольца, и будет поздно сбрасывать шлюпку с подводной лодкой. Предлагаю вновь собраться через два часа и сделать окончательный выбор.

Заходя в грузовой подъемник вслед за товарищем, гигантский краб хлопнул европейца тяжелой дланью по плечу.

— Что ж, поздравляю, Стэнли, — передал Орфу. — Ты втянул меня в очередную передрягу![40]

46

Харман пережил битву при Ардис-холле в реальном времени.

Увиденная чужими глазами, услышанная чужими ушами туринская драма хотя и внушала сильные чувства, но всегда казалась чем-то далеким, не имеющим отношения к жизни. И вот развлечение обернулось адскими муками. Вместо нелепой и явно вымышленной Троянской осады будущий отец наблюдал сражение настоящее (он чувствовал, он точно знал это), причем события не то разворачивались прямо во время просмотра, не то подавались в очень свежей записи.

Более шести часов провел мужчина под пеленой, утратив связь с окружающей действительностью. Он видел все, начиная от нападения войниксов около полуночи — и почти до восхода солнца, когда в Ардисе бушевало пламя и маленький соньер улетал на север, унося его возлюбленную — израненную, истекающую кровью, потерявшую сознание Аду, которую погрузили на борт, словно мешок с нутряным салом.

Харман с изумлением разглядел в капитанской нише Петира (где же Ханна и Одиссей?) и не удержался от вопля, когда кто-то из войниксов запустил тяжелым камнем, и молодой человек замертво рухнул на землю. О, сколько их, колонистов и близких товарищей, не дожили до утра: юная Пеаен была убита булыжником, красавица Эмма, потеряв руку, сгорела вместе с Реманом в заградительной канаве, Салас погиб, Ламана свалили… Похоже, привезенное от Золотых Ворот Мачу-Пикчу оружие не изменило хода битвы против разбушевавшихся войниксов.

Зритель громко стонал под кроваво-красной повязкой.

Спустя шесть часов изображение остановилось. Мужчина поднялся и отшвырнул пелену прочь.

Маг снова исчез. Харман прошел в небольшую уборную, воспользовался причудливым унитазом, дернул за бронзовую цепь, повернул фарфоровую ручку крана, плеснул воды себе в лицо и принялся жадно пить из пригоршни. Потом еще раз обыскал двухэтажный вагон.

— Просперо! ПРОСПЕРО!!!

Рев отдавался эхом во всех металлических углах.

Избранник Ады распахнул рывком двери балкона, запрыгнул на лестницу (чихать он хотел на бездну под ногами) и быстро полез на крышу летящего сооружения.

Студеный воздух обжигал щеки. Пассажир «протуринил» целую ночь напролет, и теперь по правую руку от него вставало холодное золотое светило. Уходящие на север толстые тросы тянулись все выше. Харман застыл у края, глядя прямо перед собой и сознавая, что не только вагон, но и сами башни карабкались кверху, должно быть, в течение многих часов. Равнинные джунгли растаяли в ночи, а Эйфелева дорога поднялась на предгорья и уже оттуда двинулась по настоящим хребтам.

— Просперо!!!

Скалы, темневшие в сотнях футов под ногами, отозвались раскатистым эхом.

Мужчина стоял на крыше, пока солнце не оторвалось от горизонта на две ладони, но и тогда не сделалось теплее. Харман понял, что замерзает. Канатный путь завел его в края из камня, льда и небес; все, что могло расти и зеленеть, осталось позади. Пассажир заглянул за край и увидел огромную ледяную реку: глетчер — так именовалось это явление в книге, которую он однажды «проглотил». Точно белая змея вилась между скал и заснеженных пиков, отражая слепящее солнце, морщась черными бороздами, увлекая за собой обломки утесов. Кое-где поток разрезали остроконечные каменные клинья.