Изменник - Владимир Герлах

Так и было. В воскресенье гражданка Александра Глухих обвенчалась законным браком со старшим полицейским Степаном Жуковым. Отпраздновали свадьбу шумно и весело. Ввиду того, что жених служил в полиции, собрались все его сослуживцы во главе с шефом полиции Шаландиным и многочисленные подруги Шурки, в том числе Вера и Варя. Галанин сидел около своей нареченной дочки, шутил и смеялся с Наташей Миленковой, искоса посматривал на задумчивую Веру, ушел домой в разгар гулянки и долго бродил по пыльным тихим улицам города, хотел было пройти к Шуберу, но подумав оставил в стороне площадь с липами. Ему хотелось быть одному, насладиться солнцем, тишиной и покоем. Да, он уедет отсюда со спокойным сердцем, спокойным за судьбу русских людей. Кирш понял его намеки и обещал исполнить его просьбу. И спокоен за судьбу Шурки. Радовался сегодня, когда смотрел на нее в церкви, довольную и сияющую в белом подвенечном платье, которое удивительно шло ей. В глубине души он завидовал Степану — девушка она была хотя и немного испорченная, но красивая, веселая и добрая, она ему напомнила снова Нину, была только немного меньше и тоньше, но тот же бес в глазах. Да… он мог уезжать, делать ему здесь больше нечего, он никому здесь больше не нужен — и никто ему не был нужен. Даже Вера!

В первый раз после своего бегства с ее помолвки он с ней встретился, он был нареченным отцом невесты, она дружкой. И, хотя оба близко стояли к новобрачной, были далеки друг от друга и сидели за свадебным столом на разных концах: он рядом с Наташей, она с Шаландиным; так было лучше, его дурацкие мечты кончились. Он был весь захвачен предстоящим перед ним новым приключением. Впереди все было до смешного ясно и просто: война, после победы… да после победы, в которую он верил все-таки, если его не убьют, работа по восстановлению его родины, которой оставалась все-таки Россия. Этой работы ему хватит на всю жизнь. Женщины, хорошая штука, но глупо из них делать краеугольный камень мужского существования. Так называемая любовь! Он ее еще найдет на своем жизненном пути, стоит ему только захотеть! И дурак он был, что после сестры Греты жил монахом. Упустил Шурку, не воспользовался предложением легкомысленной Вари, не послушался уговоров Аверьяна, впрочем, еще не поздно! Если обратить внимание на Наташу, там может быть приятная связь, он видел это сегодня по ее глазам, можно заодно приударить и за Варей! Это будет забавно, но это потом… сегодня он хочет быть одним. Нужно почитать, подумать, думать, оставалось так мало времени, такие спокойные вечерние зори повторяются так редко. Вернулся домой успокоенный и примиренный окончательно с жизнью. Все было хорошо, тихо и мирно!

На кухне вдруг увидел Веру, которая мыла пол! Смутилась, увидев его, красная как рак, оправдывалась: «Я не думала, что вы так рано придете. Вы ведь говорили Шуре, что пойдете к Шуберу играть в шахматы, не успела!» Стояла перед ним босая с тряпкой в руке, на пол капала грязная вода. Как будто ничего и не было! Как будто она никогда от него не уходила! не была машинисткой в горуправлении, не веселилась на своей помолвке, не ругала Галанина за его подлость и низость. — «Ведь Шура от вас ушла, вы остались одни без домработницы, она мне сказала, что вы ищете чистую хорошую девушку, которая может варить вам суп. Если вы считаете, что я не подхожу — могу уйти, только вот домою пол, и уйду… ищите другую, но только не найдете, ваш суп варить не так уж просто!»

— «Но я рад! вы не можете себе представить как я чертовски рад! Только для меня ваш приход совершенно неожидан. Я мог ожидать кого угодно, но только не вас. Вы пришли кстати. Я сегодня много думал… мне казалось, что я остался совершенно один и что это хорошо! Оказывается вы со мною — и это гораздо лучше! А как же тетя Маня? Неужели она согласилась, что бы вы снова работали у меня?» Вера смутилась — «Она знает, что я на свадьбе и нескоро вернусь, я буду говорить с ней завтра и она, конечно, согласится!»

Галанин осторожно обошел лужи воды, прошел в столовую, сел на диван и закурил. Все было так неожиданно и странно, что казалось неправдоподобным. Теперь только он понял, что хотела ему сказать Шурка, когда он ее поздравлял после венчания: «Я нашла ее! она согласна с радостью! вы будете довольны новой домоработни-цей, Это красавица в вашем вкусе и умеет варить суп чудесно, лучше меня, вот увидите!» Славная Шурка! Но что же это получается? Разве возможно им двоим быть вместе? Именно теперь, когда он отказался от личного счастья и собирался уезжать? Это было невероятно, невозможно и ненужно. И все его существо, тем не менее стремилось к этому невероятному и ненужному! Потому, что он ясно отдавал себе отчет в том, что он ее любит и всегда любил и, главное, что она его тоже любила. Он видел это в больших серо-зелёных, сияющих радостью и счастьем глазах когда смотрел на нее, растрепанную в высоко подоткнутой юбке, показывающей круглые розовые колени. Чтобы успокоиться, не вырвать из ее рук эту дурацкую тряпку, не взять ее на руки, нужно было думать о чем-нибудь другом, но не мог. Слушал плеск воды, шорох тряпки и босых ног в соседней комнате, казалось видел ее, а потом услышал, как где-то за стеной начал разговаривать сверчок, сначала тихо неуверенно, потом громче настойчивей. Самец звал свою самку, как тогда, давным-давно, когда он спал в кресле в горсовете. И он тоже, всеми силами своей души звал свою подругу и, как будто, в ответ своему зову, услышал веселый и довольный голос Веры: «Кончила! Я сейчас только помою ноги и руки b приду к вам, Алексей Сергеевич! Вы, наверное голодный? У меня нет ничего особенного, холодная закуска и пирожки. Дала Шура. Самовар сейчас закипит, будете пить чай!»

Она сидела с ним рядом на диване и пила чай. Галанин уговорил: «Садитесь Верочка, рядом со мной. Какая вы домоработница! Мы с вами друзья. Помните наш уговор? Вспомнила и села на другой конец дивана, потом пересела ближе, в конце концов так было удобней, она могла лучше его видеть и не позволить ему под предлогом дружбы отвлечь ее от самого главного, нужно было побороть свою гордость и застенчивость и сказать то, что она решила ему сказать, после его бегства с ее помолвки, начала издалека: «Я хотела вас давно поблагодарить за ваш подарок, но только напрасно вы все это купили. Я отказала Ване! Я его никогда не любила, а, оказывается, только жалела! Я ему никогда ничего не позволила! И, если тогда позволила себя поцеловать, то только потому, что была на вас сердита, а вы ничего не поняли и уехали с вашим Аверьяном! Я хочу с вами посоветоваться.» Она прислушалась к разговору сверчка, который заливался за стеной и улыбнулась светло по детски. «А вы помните, как вы мне тогда о нем рассказывали, а я не знала как сверчок по-немецки. Вы помните?» — «Помню, Верочка, Вы еще тогда меня назвали по-русски старым ослом!» — «Помню! Но это была неправда! Я этого не думала! Я на вас злилась, потому что думала, что вы наш враг. Я ошибалась. Вы герой! Я теперь все ясно вижу. Вы дурили нас всех целый год. Весь город и район обманули и меня тоже. Простите меня, я не знала, теперь знаю! слишком поздно… да… слишком поздно!»