Конец вечности - Айзек Азимов

Отчетливо он помнил одну только дочь, иногда она представлялась ему уже не ребенком, а девушкой.

В последние три года его жизнь стала сумасшедшей: после того как земляне обнаружили Звезду-Соседку, ему пришлось посетить семь поселений.

Эти космические города были населены людьми с тем же цветом кожи, что у него, они говорили на родном ему языке и принадлежали к близким культурам. (Так уж богата Земля. Род людской многолик, и на планете-матери нетрудно подобрать агента, внешне похожего на жителя любого из поселений.)

Конечно же, абсолютно сойти за местного жителя он не мог. Одного внешнего сходства оказывалось мало, всегда его выдавал акцент и неуклюжесть, ведь в поселениях была разная сила тяжести. Он не умел, как поселенцы, плавно скользить там, где тяжесть была мала. Так что, где бы ни случалось бывать Фишеру, он всегда чем-нибудь выдавал себя, и поселенцы его сторонились — а ведь ему всякий раз приходилось проходить и карантин, и установленную медобработку, чтобы попасть внутрь очередного поселения.

В поселениях он гостил недолго — несколько дней, самое большее — недель. Оставаться там надолго, а тем более заводить семейство, как это было на Роторе, необходимости не было. Ведь гиперпривод улетел вместе с Ротором, и других важных заданий не было, а может быть, Крайлу просто их не поручали.

Он сидел дома уже три месяца. О новом задании его не извещали, а Крайл и не стремился торопить события. Он так устал от вечных скитаний, устал чувствовать себя чужаком среди поселенцев, устал изображать туриста.

Старый друг и коллега Гаранд Уайлер тоже вернулся из очередной командировки и теперь сидел у Крайла дома и смотрел на него усталыми глазами. Свет лампы отразился от его тёмной кисти, когда он на миг поднес рукав к носу и опустил руку.

Фишер усмехнулся краешком рта. Жест этот успел стать привычным и для него. В каждом поселении был собственный запах: всюду выращивали свои растения, использовали свои приправы, свои духи, свои масла для машин. К запаху агент привыкал быстро, но когда возвращался на Землю, то обнаруживал, что весь пропитался запахом поселения. И можно было мыться, отдать в стирку всю одежду — запах назойливо преследовал, и от него нельзя было отделаться.

— С возвращением, — произнес Фишер. — И как твоё новое поселение?

— Жуть — как всегда! Прав старик Танаяма. В любом поселении более всего страшатся разнообразия: жители космоса просто ненавидят его. Они не признают различий — ни во внешности, ни во вкусах, ни в образе жизни. Как подберётся компания типов под одну масть — так и начинают презирать всех на свете.

— Ты прав, — ответил Фишер, — это неприятно.

— Неприятно? — удивился Уайлер. — Чересчур мягко сказано. Неприятно, когда тарелку уронил или вилка выскочила из розетки, а тут речь идёт обо всём человечестве, о Земле и долгих попытках её людей научиться жить вместе, невзирая на различия во внешности или культуре. Конечно, жизнь у нас не сахар, но, если сравнить с той, что была сто лет назад, — это же сущий рай. И стоило нам нос высунуть в космос, как мы сразу обо всём забыли и вернулись в Средневековье. А ты говоришь «неприятно» — это слово ни на волос не отражает глубины трагедии.

— Верно, — согласился Фишер, — но скажи, чем лично я могу поправить дело, а потом я начну выбирать слова. Ты, кажется, был на Акруме?

— Да, — ответил Уайлер.

— Они знают о Звезде-Соседке?

— Конечно. Насколько мне известно, новость эта успела дойти до каждого поселения.

— Они озабочены?

— Ничуть. С чего им тревожиться? Впереди целые тысячелетия. Поселения смогут отправиться в путь задолго до того, как звезда подойдёт близко и станет опасной — кстати, это ещё тоже бабушка надвое сказала. Они все успеют смыться. А Ротором они восхищаются и ждут момента, чтобы последовать его примеру. — Уайлер нахмурился, в голосе его послышалась горечь. — А потом все сбегут, а мы останемся. Потому что не сможем настроить поселений на восемь миллиардов человек и отправить их в разные стороны Галактики.

— Ты прямо как Танаяма. Ну зачем нам разыскивать их, травить, тем более пытаться уничтожить? Мы всё равно останемся около Солнца и никуда не сумеем стронуться. Есть ли смысл в том, чтобы поселения, как послушные дети, торчали возле Земли и вместе с нами дожидались конца? Нам от этого будет легче?

— Крайл, ты слишком невозмутим, а вот Танаяма злится, и я его понимаю. Он так злится, что охотно разодрал бы всю Галактику пополам, чтобы только найти свой гиперпривод. Он хочет отыскать Ротор, вывернуть его наизнанку — пусть в этом нет особого смысла, — но гиперпривод нужен Земле, чтобы эвакуировать людей с планеты, когда это окажется необходимым. Так что Танаяма прав, несмотря на то что действует, возможно, неправильно.

— Положим, мы получим гиперпривод, но ресурсов и времени у нас хватит, только чтобы вывезти один миллиард людей. Кого будем спасать? А что, если те, кто будет заниматься отправкой, бросятся спасать свою родню?

— Зачем ты так? — буркнул Уайлер.

— Незачем, — согласился Фишер. — Давай-ка лучше порадуемся, что нас давно уже не будет на свете, когда людям придётся заняться этим делом.

— Ну разве что, — сказал Уайлер. И, понизив голос, вдруг произнес: — Не исключено, что начало уже положено. Я подозреваю, что гиперпривод у нас есть или вот-вот будет.

Лицо Фишера выразило крайнее удивление.

— Почему ты так решил? Приснилось или догадался?

— Нет. Видишь ли, я знаком с женщиной, сестра которой знается с кем-то из окружения Старика. Тебя это устраивает?

— Конечно, нет. Выкладывай всё, что знаешь.

— Что-то не хочется, Крайл. Видишь ли — я твой друг. Ты же помнишь, что я помог тебе восстановить репутацию в Конторе.

Крайл кивнул.

— Знаю и благодарен тебе за это. И при каждой возможности пытаюсь вернуть тебе долг.

— И я благодарен тебе за это. Могу поделиться с тобой некоторой конфиденциальной информацией. Полагаю, что ты найдешь её важной и полезной для себя. Готов ли ты выслушать и снять бремя с моей души?

— Всегда готов.

— Не сомневаюсь. Ты знаешь, чем мы сейчас заняты?

— Да, — односложно ответил Фишер. Риторический вопрос не заслуживал иного ответа.

Целых пять лет агенты Конторы, среди которых три года числился и Фишер, рылись во всех свалках Солнечной системы, где поселения сваливали информационный мусор. Они искали.

Поселения пытались заново разработать гиперпривод, Земля тоже. О гиперприводе все успели узнать, когда Ротор ещё находился в Солнечной системе, окончательное доказательство его существования искусственный мирок представил, покинув её.

Многие, а возможно, и все поселения знали кое-что о том, что делалось на Роторе. По соглашению об обмене научной информацией каждый обязан был выкладывать на стол всё, что ему было известно. Если бы все так поступали, то из частей головоломки, возможно, и сложилось бы нечто целое — один гиперпривод на Солнечную систему. Но в данном вопросе на откровенность рассчитывать не приходилось. Трудно было знать заранее все возможности нового двигателя, и ни одно поселение не оставило надежды опередить остальных и тем или иным способом добиться преимущества. И всяк таил, что имел — если имел, конечно, — таким образом, общее знание было неполным.

Земля, в лице своего усердного и неутомимого Всеземного бюро расследований, тщательнейшим образом принюхивалась к поселениям. Крючок забросили на крупную рыбину, и Фишер (что означает «рыбак») был среди рыболовов.

— Мы уже сложили воедино всё, что сумели добыть, — медленно произнес Уайлер. — Я слыхал, что этого довольно. Земля сделает гиперпривод. Я думаю, мы отправимся к Звезде-Соседке. А не хочется ли и тебе слетать туда, если до этого дойдёт дело?

— Зачем мне это, Гаранд? Вряд ли такое путешествие состоится, я всё-таки сомневаюсь в этом.

— А я нет. Не могу тебе сказать, почему я так уверен, просто поверь на слово. Не сомневаюсь, что ты захочешь лететь. Подумай только — повидаешься с женой… дочерью.

Фишер беспокойно пошевелился. Ему казалось, что половину дней своих он старался не вспоминать об этих глазах. Марлене сейчас уже шесть, говорит, конечно, спокойно и рассудительно, как Розанна. И видит людей насквозь, как Розанна.

Он ответил:

— Гаранд, это ерунда. Даже если такой полёт уже намечен, зачем нужен я? Там небось потребуются разные специалисты. И уж кого-кого, а меня Старик и близко туда не подпустит. Да, он принял меня обратно в Контору, опять давал поручения. Но ты же знаешь, как он относится к неудачникам, а на Роторе я его подвел.

— Да, но в том-то и дело. Твоё пребывание на Роторе и сделало тебя специалистом. Если Старик вознамерился разыскать беглое поселение — разве может он не включить в экипаж поискового корабля тебя — землянина, прожившего на Роторе целых четыре года? Кто может знать роториан лучше, кто может лучше вести с ними дела? Попросись к нему на приём. Скажи ему всё это, но заруби себе на носу — о нашем гиперприводе ты ничего не знаешь. Так только, в сослагательном наклонении, если бы да кабы. И не вздумай проболтаться обо мне. Считается, что я тоже ни о чём таком не знаю.