Реликт (том 1) - Василий Головачев

— Не знаю.

Железовский качнул головой и вдруг поглядел на подчиненного хмуро и неприязненно.

— Умник сообщил, что ты шел по следам розыскников Вакулинского дела. Нечем заняться?

— Я хотел бы сам участвовать в расследовании.

— Ага. — В тоне Железовского прозвучали нотки участия. Скучно стало? Сил много, а работа стандартно-однообразна, так?

Ратибор нехотя кивнул, предчувствуя недоброе.

— А коли так, делай официальное заявление и ступай в аварийщики-спасатели — возьмут. — Нотки участия в голосе «роденовского мыслителя» были таким же обманом, как и его видимая медлительность. — Тебе разве неизвестно, что самостоятельные действия для опера любой тревоги недопустимы? Если с тобой что-нибудь случится, кто ответит за срыв операции?

— А разве это не ваши сторожа ходят за мной по пятам? — не удержался Ратибор. — Контролируют, один я вошел в туалет или нет.

Железовский ощупал лицо Берестова прозрачносерыми цепкими глазами.

— Туалет они не контролируют. Молодец, если заметил. Но опер такого масштаба всегда должен быть подстрахован. Это обычный «ланспасад», разве что с учетом профессионализма ведомого.

— И все же ни одна из инструкций не запрещает мне действовать в иных обстоятельствах самостоятельно, лично.

Улитка лифта развернула веером прозрачные створки и выбросила пассажиров у входа в зал институтского метро. Железовский вышел первым, оглянулся через плечо.

— Делом Вакулы занимается сектор Юнусова, и нам там делать нечего. Профессионалов и у них хватает. Для сведения: обойма Моргансона проверила все записанные переговоры Вакулы с абонентами, последний звонок был из Нью-Потомака.

— "Общество по спасению", — сразу смекнул Ратибор.

— Возможно. Парни из американского филиала еще работают, но след ушел туда. Не вздумай сунуться в Нью-Потомак. К вечеру розыскники посчитают «дерево событий» по связям Вакулы, подойдешь — помаракуем вместе, через Умника. Ты хорошо изучил список имен, что я тебе дал?

— Изучил.

— Все пятнадцать? Учти, эти ребята не только профессиональные космоисследователи и оперативники, это экзосенсы. Непременно выясни все их слабые и сильные стороны, особенно сильные, которые в утробе сверхоборотня могли быть гипёртрофированы и усилены в еще большей степени. Короче, эти люди опасны. Розыск их ведется, Умник доложит, если что.

— Значит, Вакулу убили они, — угрюмо сказал Ратибор.

— Возможно. Тебе сообщат. Занимайся своим делом, опер, не отвлекайся по мелочам. Кстати, кроме Лабовица, тебе никто больше не предлагал бросить дело?

— Нет, — сказал Ратибор твердо.

— Бывай. — Железовский кивнул, втянул голову в плечи и зашагал в зал.

Безопасник проводил его взглядом и не сразу ответил Умнику, бубнившему в ухе: "Информация оперу прима — на омеге Гиппарха пропал без вести спейсер «Афанеор»…"

Подробности о событиях на бывшей звезде стали известны Ратибору спустя два часа после первого сообщения. Железовский послал к Гиппарху дежурный спейсер «Юрта ворона», и командир десанта Пол Макграт сумел за короткое время выяснить основные моменты происшествия.

«Афанеор», спейсер погранслужбы первого класса, доставил к омеге Гиппарха три научные экспедиции — триста с лишним человек, сбросил десантные станции, отправил людей (с первым десантом ходил еще Ратибор) и остался на орбите в качестве базового «гиппо» — реперной базы исследователей, поддерживая канал связи с Землей. На его борту постоянно дежурила одна из смен пограничников, а также отдыхали свободные от вахт операторы безопасности — всего двадцать три человека вместе с экипажем. «Вечером» по собственному времени спейсера четырнадцатого августа интермат корабля поймал слабый сигнал SOS из глубин «губчатого» слоя остывшей звезды, и командир спейсера Антон Иванов-второй сигнал SOS из другого района звезды. Вниз ушла команда безопасников, на борту остался экипаж спейсера — три человека. А когда десантный когг пограничников вернулся обратно, наткнувшись в недрах верхнего слоя звезды на чужанского «летающего динозавра», в точке ожидания на орбите он обнаружил два «ореха» — стандартные спасательные модули с мирно спящими спейсменами: командиром «Афанеора» (драйвер-прима) Антоном Ивановым-вторым и бортинженером Джордано Цаккони. Спейсер исчез вместе с третьим членом экипажа Эрнестом Гиро (драйвер-секунда). Поиски корабля в окрестностях звезды не дали ничего.

Не нашли пропавший спейсер и поисковики «Юрты ворона»: пространство вокруг омеги Гиппарха в пределах радарной видимости было пусто. Конечно, спейсер мог затеряться и на самой звезде, в ее пористом приповерхностном слое толщиной в несколько тысяч километров, но никакая из возможных причин внезапной посадки на звезду не могла помешать инку корабля оставить бакен на орбите или аварийный буй, или, в крайнем случае, послать короткое сообщение.

— Корабль исчез, — сказал Ратибор, стоя за креслом главного диспетчера в оперативном зале Управления; зал был достаточно велик, работало в нем около двух сотен человек — каждый со своим монитором связи и пси-вириалом контроля и управления, но тишина в нем стояла идеальная.

— Корабль увели, — громыхнул подземным гулом голоса Железовский, не поворачивая головы; он стоял рядом.

— Гиро?

Комиссар промолчал, считая вопрос излишним. Эрнест Гиро шел первым в списке экзосенсов, оставленных Конструктором в Системе, и факт угона им спейсера погранслужбы, способного противостоять почти всем мыслимым космическим катаклизмам, наводил на невеселые размышления. До пуска тахис-конуса, который по расчетам мог «задавить» канал Большого Выстрела в «струну» и вывести его за пределы Галактики, оставалось уже меньше трех недель, и противники решения Совета безопасности, ратующие за «свободу Конструктора», перешли от слов к делу. Зачем им понадобился спейсер, можно было только догадываться.

— Какова там у них формулировка девиза? — Железовский имел в виду «Общество по спасению Конструктора»; старался говорить он как можно тише, но у него ето получалось плохо.

— "Да здравствует свобода негуманов от решений гуманоидов"! — процитировал Ратибор. — Иногда с добавкой «тупых».

Комиссар хмыкнул.

— Оригинально. Мы с тобой, значит, попадаем в разряд тупых. Я вижу, ты не возражаешь.

Ратибор помолчал, потом с неохотой проговорил:

— А какой смысл возражать? Апологеты «Общества» во многом правы, даже, пожалуй, правы в главном: запуская Т-конус, мы выходим за рамки закона о пределе допустимой обороны.