Охотники за каучуком - Луи Буссенар

Не пройдя и пятисот метров от того места, где остались ждать друзья, охотник наткнулся на водный проток шириной метра полтора, идущий с юга на север.

— Наконец-то! — сказал он себе. — Это индейцы прорыли для своих пирог. Канал наверняка ведет к Курукури. Река должна быть совсем близко. Она протекает между двумя параллельными горными хребтами. А я как раз и вижу вон там, впереди, примерно в двух лье, высокие горы, тянущиеся с востока на запад.

Надежда придала молодому человеку силы, и он бегом пустился вдоль канала. Пробежав два километра, Шарль внезапно остановился. Крик радости вырвался из его груди при виде сверкавшего водного потока. Широкая река, метров тридцать пять, несла свои воды, как и предполагал наш герой, к западу.

Сомнений быть не могло. Это то, что им нужно.

— Мы сможем вернуться! Дорога сама движется… Она приведет нас в Марони. Жаль, что не видно ни одной пироги. Пара добрых гребцов тоже не помешала бы. За двое суток мы доберемся до другого притока, Уанаму. По нему проплывем дня три, а там и Тумук-Умак, и совсем рядом Тапанаони. В конце концов не беда, что нет пироги. Если нет пироги, а плыть необходимо, делают плот. Материала, к счастью, сколько угодно. Плот мне под силу и одному смастерить. Пусть дружище Винкельман пока отдыхает. Тут дел-то всего на три часа. Итак, хватит разглагольствовать. Пора за работу!

Вскоре Шарль подобрал необходимый материал, воспользовавшись великолепным местным бамбуком, который с успехом может соперничать с лучшими азиатскими видами.

Орудуя мачете, француз нарубил одинаковой длины прутьев — приблизительно метров по восемь.

Известно, что бамбук обладает исключительной прочностью и вместе с тем очень легок. Поэтому хорошо плавает.

Благодаря своему строению это растение способно выдержать большие тяжести. Обыкновенная бамбуковая решетка при этом даже не погружается в воду, как бы солиден ни был груз.

Шарль работал два часа. Он устал, но был доволен. Получится замечательный плот. На этом самодельном судне вполне можно будет продолжить экспедицию.

Не передохнув ни минуты, охотник разложил прутья крест-накрест и связал с помощью молодых побегов, гибких и прочных, словно лучшая пеньковая веревка.

Закончив дело, молодой человек заторопился в лагерь. Вернувшись, он обнаружил неутомимого Винкельмана за работой. Тот разделывал крупную игуану. Ловкачу удалось захватить ее спящей в тенечке.

— Победа! — закричал эльзасец, едва завидев Шарля. — У нас есть еда. Взгляните на эту ящерицу! В ней ливров[204] шесть чистого веса. Правда, поскольку у нас нет огня, придется съесть эту тварь сырой. По-моему, пора за стол. Не так ли? У вас довольный вид. Бьюсь об заклад, что вы отыскали воду.

— Не только воду, как вы изволили выразиться, но и средство передвижения. Завтра утром, на рассвете, мы отплываем. Наши больные, по крайней мере, смогут лежать спокойно, пока мы будем грести. Предлагаю после ужина сразу же перебраться к реке. Там удобнее ночевать.

— Как скажете. Вот только отпробую этого лакомства и весь в вашем распоряжении.

Благодаря предусмотрительному Шарлю четверо изможденных людей смогли провести ночь, лежа на плоту, вместо того чтобы тратить силы и время на устройство новой лежанки из ветвей и листьев.

Наутро легкую конструкцию спустили на воду. Пришлось смастерить навес, чтобы защитить больных от жгучих солнечных лучей. Шарль и Винкельман, вооружившись длинными бамбуковыми жердями, оттолкнулись от берега, и плавание началось.

Первый день прошел благополучно.

Робену удалось поймать большую черепаху, которая спала на плаву. Таким образом, питанием их немногочисленный отряд был обеспечен. Маркиза с ног до головы вымазали черепаховым жиром. Бедняге, кажется, стало немного лучше.

Что касается Хозе, то ночь и полдня сна вернули его к жизни. Добрый кусок черепахового мяса, увы, сырого, довершил лечение.

Мулат мог помогать товарищам управлять плотом. Правда, для этого особых усилий не требовалось. Нужно было только следить за тем, чтобы плот находился все время посреди реки.

Благополучно прошли несколько порогов. Вода оказалась довольно высокой, и плот без труда преодолел препятствия.

Единственное, что доставляло серьезное неудобство (если, конечно, не считать неудобством жару в сорок градусов), так это необходимость стоять по щиколотку в воде.

Так прошли три дня. На ночь плот вытаскивали на берег, а утром снова трогались в путь. Сырое черепашье мясо стало привычным, и мало-помалу путешественники обретали бодрость и хорошее настроение.

Маркиз больше не бредил, горячка отступила, но непрекращающаяся экзема по-прежнему доставляла страдания. Больной категорически заявил, что никогда в жизни не возьмет в рот черепаху: ни сырую, ни печеную, ни жареную, ни пареную, ни в супе, ни в каком-либо ином виде.

Бедняга! Правдивы мудрые слова: никогда не зарекайся.

На третьи сутки, утром, Шарль, заметив, что река быстро расширяется — от одного берега до другого было уже метров сто, — подумал, что они приближаются к тому месту, где Курукури сливается с Уанаму, образуя Тромбетту.

Шарль поделился наблюдениями со спутниками. Те поддержали его, обрадовавшись, что совсем скоро окажутся всего в каких-нибудь тридцати лье от Тумук-Умак.

Между тем Шарля что-то беспокоило. Вид у него был озабоченный. Слишком уж хорошо знакомы ему местные реки, и странным казалось, что до сих пор Курукури не проявила своего характера. Шарль опасался, что в последний момент плот наткнется на большие пороги. Все говорило об их близости.

Невольно вспомнилась река Арагуари. Ее бешеное течение очень опасно. К тому же она полна водопадов высотой двадцать метров. Впадая в Курукури, она создает сильный перепад уровня воды.

Шарль стоял в глубокой задумчивости, когда внезапно до слуха донеслись глухие раскаты.

— Я так и думал! — вскричал он. — Эта проклятая река ничем не отличается от всех прочих.

— Что вы хотите сказать, месье Шарль? — спросил эльзасец.

— У нас почти не осталось времени, чтобы причалить. Иначе нам грозит катастрофа. Скорее, друзья! К берегу!

Все трое налегли на бамбуковые шесты, стараясь во что бы то ни стало победить течение и направить плот к спасительному берегу.

— Черт побери! — крикнул Винкельман. — Я не чувствую дна!

— Я тоже! — отозвался Хозе.

— Если бы у нас был канат, кто-то один мог бы вплавь добраться до берега и привязать плот к дереву.

— Боже! Что же делать?

— Слишком поздно. Нас относит течением.

Гул воды все приближался и приближался. Течение ускорилось. Вода стала зеленого цвета. Впереди, меж двух скалистых берегов, виднелась воронка.