Александра (СИ) - Ростов Олег

— Царевна Комнина-Вяземская. Ты кто такая, что меня спрашиваешь?

— Я боярыня Коломенская, Агриппина Егоровна. Меня послала Великая Княгиня Соломония.

Сопровождавший меня государев служивый и двое из охраны Князя напряглись.

— Царевна едет домой, такова воля Государя, боярыня. — Сказал старший из сопровождения.

— Великий Государь знает, что его супруга хочет поговорить со мной? — спросила я боярыню Коломенскую.

— То мне не ведомо. — Ответила она. По сути, я могла послать эту даму и пойти дальше. Но выказывать неуважение к жене Великого Князя я не хотела. Да мне и самой было любопытно взглянуть на эту молодую женщину. На этот момент её было 20 лет. Замуж её выдали в 15-ти летнем возрасте. Я посмотрела на государеву охрану.

— Я женщина, поэтому урона и поругания чести Государя не будет. — Посмотрела на боярыню. — Хорошо, веди.

Конвойные нехотя согласились. Мы прошли в женскую часть великокняжеских палат. Охрана осталась за пределами женской. Великая Княгиня сидела в светлой горнице. Окна были открыты. Перед ней было наполовину вышитая рубашка. Я поняла, что она вышивала её для мужа. Когда я вошла, она встала. Мы смотрели друг на друга некоторое время молча. А Соломония была красивая. Юное лицо двадцатилетней женщины.

— Здравствуй, царевна Александра. Так вот ты какая⁈

— Здравствуй, Великая Княгиня Соломония. Какая я такая? — Спросила её. Она подошла ко мне. Вглядывалась в лицо.

— Красивая. И… Какая то чужая, словно откуда-то из далека пришла. Из неведомых земель.

— Так я не на Руси родилась. И за свою не долгую жизнь успела много, где побывать.

— Да, я слышала об этом.

— О чём Великая Княгиня хотела со мной поговорить? — Спросила я её. Вообще то я торопилась. Дома дел было ещё много.

— Все выйдите отсюда. — Велела она своей свите из боярынь и боярышень. На меня недовольно смотрели. Но мне было на это глубоко наплевать. Мнение всего этого женского сборища меня не интересовало в принципе. Когда мы остались одни в горнице, Соломония указала мне на лавочку. Сама села напротив.

— Я знаю, что Государь часто принимает тебя у себя. Вы даже трапезничаете вместе.

— Всё верно. Этого никто не скрывает. Что-то беспокоит тебя Великая Княгиня?

— Скажи мне честно, царевна, чем вы там занимаетесь? — Она смотрела на меня с тревогой. Я даже сначала не могла ответить, так как поняла, что она ревнует.

— Мы разговариваем.

— О чём?

— О многом. Об оружии, о других народах. О сильных мира сего. О делах государевых. Много о чём. Государыня, я мужняя жена и мужа люблю. У нас сын недавно родился.

— Я знаю. Пусть богородица будет милостива к нему.

— Спасибо, Княгиня Соломония.

— Ещё я слышала, что ты была уже замужем. До боярина Вяземского. Так ли это?

— Так. Моего первого мужа тоже звали Иван. Он был воином. И погиб в бою, защищая нас с сестрой. Погиб вместе с батюшкой моим.

— Царство им небесное. У тебя с первым мужем дети есть? Вернее были?

— Нет. Господь не дал. Наверное, по тому, что мы слишком мало были с ним вместе.

— Мне тоже Господь не даёт. Мы с Василием уже шестой год, как венчанные муж и жена. А дитя всё нет. А Государю наследник нужен. Любому мужу нужен наследник, чтобы род его продлил. Скажи, царевна Александра, ты же ещё и лекарь, почему у нас с ним ребёнка зачать не получается?

— То есть таинство Господне. Причины могут быть разные. Жена не способна к зачатию и вынашиванию ребёнка. Муж может быть бесплодным, хоть и извергает из себя семя своё.

— Как так? Если семя у мужчины есть, то и дитё должно быть.

— Нет. Не всегда. Семя его может быть не способным, чтобы заронить искру жизни в лоне жены своей. Да, Соломония, такое тоже может быть. А ещё есть такое понятие как совместимость.

— Что это?

— Живут двое, муж и жена. Оба здоровые и могут иметь детей, но вот именно от этой жены муж не может получить своё потомство. И именно от этого мужчины женщина не может понести. Такое тоже есть. Читала я об этом в одном древнем свитке. Значит так не угодно Господу. А вот с другой мужчина может иметь детей, и она с другим мужчиной тоже может стать матерью. Почему сие, я не знаю.

— Ты хочешь сказать, что именно со мной Василий не может иметь детей?

— Я ничего, Соломония, не хочу сказать. Я просто перечислила тебе причины, почему у мужа и жены нет детей. Какой из этих случаев у вас, я не ведаю.

— А как можно узнать?

— Сейчас никак. Кроме одного способа.

— Какого?

— Ты сама должна догадаться.

— Пойти на грех?

— На грех нет. Соломония, может нужно просто подождать? Я уверена, у вас обоих всё получится. — Она смотрела на меня с надеждой в глазах. Потом вдруг сползла со своего стула с высокой спинкой на колени передо мной. Ладони сложила в молитвенном жесте.

— Царевна Александра, помоги мне, Христом богом молю. На тебе Покров Богородицы, её благословение. Все знают об этом. Замолви за меня словечко перед ней. И сама благослови меня. Чтобы могла я родить ребёночка мужу своему. Прошу тебя.

Сначала, от неожиданности, я не могла что-то ответить. Соломония Сабурова в девичестве. Представительница старомосковского боярства, спустя 20 лет после венчания была разведена с Василием и подстрижена в монахини под именем София. В 18 столетии инокиня София была канонизирована и стала считаться святой. Есть легенда, что в момент пострижения, Соломония была беременна и уже в монастыре родила сына, которого нарекли Георгием. Но это только легенда. Нет никаких серьёзных подтверждающих данных, что такое имело место. Но… История уже, скрепя своими колёсами стала выходить из той колеи, по которой она катила до этого. Пока только совсем небольшие, малозаметные изменения — Георг фон Фрундсберге должен был оставаться в Италии, а он оказался здесь, где быть не должен был, ну совсем никак. Испания начала активно искать контактов с Московской Русью. Ещё кое-какие изменения. Но они начались. Да, всё это может быть нивелировано, и фактически ничего не изменится, а может изменится. Я тоже встала рядом с Великой Княгиней на колени, обняла её.

— Соломония, я буду молится за тебя. Буду просить за тебя. И я благословляю тебя. — она уткнулась мне в плечо, плакала. Мне было очень её жаль. Гладила её по голове, говорила ей успокаивающие слова. Постепенно Соломония затихла. Когда я уходила, она уже улыбалась.

— Ты прости меня за слёзы, Александра. — Говорила она.

— Не надо просить прощения, Соломония.

— Я хочу, чтобы ты почаще приходила ко мне. Завтра придёшь?

— Прости, Соломония. Но завтра у меня сборы. Послезавтра я уходу в поход.

— Почему? Ты же женщина. Война, это удел мужей.

— Иногда и женщин. У меня в роду и женщины брали оружие в руки. Так что мне не привыкать.

— Я буду молится за тебя, Александра.

— И я за тебя.

Мы с ней обнялись. Неожиданно Соломония сняла с себя нательный крестик. Протянула мне. Посмотрев ей в глаза, я сняла свой. Мы обменялись. Надели их.

Когда вернулась на подворье Вяземских, меня ждал сюрприз. Приехал Борис из Тулы, тот кому я выделила деньги и сделала заказ на изготовление «единорогов». Он привёз пушку. Она была на лафете. На том, чертёж которого я ему оставила. Но лафет был не в точности, на какие крепились остальные «единороги». Он был изменён. Осматривая его, поняла, Борис доработал его. Причём доработал с учётом той пушки, которую привез мне. Я сначала понять не могла, что он сделал. Борис начал сбивчиво объяснять, но я подняла руку в жесте, давая понять, чтобы помолчал. Осматривая ствол орудия, поняла. Пушка заряжалась не с дула, как все сейчас имеющиеся, а с казны. То есть так, как стали заряжаться пушки со второй половины 19 века и по мою с Леной современность. Конечно, сравнить это орудие с орудием даже 19 века, я уже не говорю с более современной артиллерией было нельзя. Система была довольно простой. Ствол пушки был разделён на две части. Одна казённая была меньше по длине и называлась пороховая камора с запальным отверстием. Большая часть, более длинная, являлась самим стволом. Для зарядки, пороховая каморы изымалась, в ствол вставлялся снаряд. Камора снаряжалась порохом и вставлялась в ствол. Крепилась простым деревянным клином к лафету, чтобы при выстреле камора не вылетела. Отсюда в последствии и пошло название такого затвора — клиновой. Я помнила, что первые казнозарядные орудия появились ещё в 14 веке. В основном такие пушки делали для крепостных орудий и судовой артиллерии. В Москве, в Оружейной палате, я видела, когда ходила туда с папой казнозарядную каморную пушку 15 века, поднятую со дна Невы в 1912 году. Но эта пушка, которую я сейчас рассматривала отличалась от простых казнозарядных пушек, которые изготавливались в этом времени. Всё дело было именно в затворе. Как он до такого додумался только? Зарядная камора не была разъёмной с остальным стволом. Отделялась только небольшая часть казённой части ствола. И то не до конца. Она как бы откидывалась на своеобразном шарнире. В ствол помещался сам снаряд, потом картуз с порохом. После этого затвор закрывался и клинился не деревянным клином, а замком с помощью рычага, совмещённым с затвором.