Александра (СИ) - Ростов Олег

— С твоей головы не должен упасть и волос. Ты должна быть захвачена живой и невредимой.

— Понятно. Отведите его куда-нибудь и присматривайте за ним.

Сама встала и прошла к шатру князя. Он прилёг отдохнуть. Сказала его холопу, чтобы разбудил.

— Иван Михайлович, я знаю, что задумал Георг фон Фрундсберг. — После чего всё рассказала ему.

— Царевна, ты хоть понимаешь в какую ловушку мы угодили? Да они с двух сторон раздавят нас.

— Не раздавят, зубы сломают. Нужно немедленно прямо сейчас вывезти тяжёлую латную конницу из ловушки. Это надо сделать. Но не всю, только половину. Поручи её командование умному и способному воеводе. И пусть ждёт сигнала. Какой сам реши. Как увидит сигнал, пусть ударит в спину той части наёмников, которые подойдут к нам с тыла. И нужно прямо сейчас начать укреплять лагерь. Пусть они атакуют. А мы будем на первом этапе защищаться. Ибо осаждающие несут потери в два и три раза больше, чем обороняющиеся. А потом сами ударим, когда их боевые порядки расстроятся.

— А они расстроятся?

— Расстроятся, начнётся паника. Главное побольше их выбить в самом начале. А для этого у нас всё есть. Применим тактику французов, которую они применили в битве при Кастийоне. Я тебе, Иван Михайлович, рассказывала об этом.

— Ещё бы посмотреть план, как та битва проходила.

— Я нарисую.

— Хорошо. — Князь позвал холопа, сказал срочно позвать какого-то боярин. Я пошла к своим. Сыграл боевой рог, на побудку. Кадеты вскакивали, организованно сбегали на зарядку, потом умылись. Дальше организованный приём пищи. Всё отработано до автоматизма.

— Степан, строить корпус.

Лагерь русских войск просыпался. А мои кадеты были уже на ногах, позавтракавшие и готовые к труду и обороне.

— Значит так, сейчас к нам подойдут ещё люди, князь Воротынский обещал выделить. Начнёте строить редуты. Где, я вам покажу. Строим первую линию редутов, в пятидесяти метрах от неё вторую в шахматном порядке. Что бы вторая линия могла простреливать проходы между редутами первой. Всё как вас учили. И кадеты. Это не учения. Нас ждёт очень жёсткий бой. В котором мы или победим или сгинем. Отступать нам будет не кому. Степан, пока Божен, Илья и Айно отдыхают, у них была трудная ночь, раздели людей. Одни начнут копать, вторые рубить деревья для стенок редутов. Сильно толстые не рубите. Не нужно. И да, редуты будем делать как с этой стороны, где будет лобовая атака, так и с противоположной. Туда нам в тыл будет заходить большой отряд ливонцев и имперцев. Всё, кадеты. Время пошло. Никифор, вон люди идут от князя, распредели их по фронту работ. Приступаем.

Вскоре в лесу застучали топоры. Я молилась, чтобы у нас хватило времени для укрепления. Основной лагерь так же стал укрепляться. Все работали с удвоенной силой. Часть тяжёлой латной конницы успела уйти. Ближе к обеду увидели у себя в тылу противника. Он остановился в километре от нас. Народ работал как одержимый, даже ели на ходу. Основных сил имперцев пока ещё видно не было. Ближе к вечеру они всё же появились. У нас первая линия редутов была практически готова. Туда закатывали орудия. Заканчивали вторую линию укреплений. Я постоянно моталась по всем будущим позициям. Смотрела, как и что делают. Спорила с мужчинами, даже ругалась. Убеждала. Соглашалась с их доводами, ибо невозможно быть правой, где-то я оказывалась полностью дилетантом. Признавала свою вину и извинялась, чем вызывала удивление у воинов. Ну а как, если целая царевна и вдруг извиняется. Это было немыслимо!

Георг в этот день не стал атаковать нас. Решил поиграть в благородного. Зря он так, я бы не стала этого делать, на его месте. Но нам это дало доделать окончательно укреплённый лагерь и редуты. Зато капитан прислал парламентёров. Он приглашал к разговору меня и князя Воротынского. Князь, услышав это, выдвинул нижнюю челюсть и посмотрел с высока на переговорщика.

— Он кто такой, чтобы с ним Рюриковичи разговаривали?

Я подошла к князю.

— Иван Михайлович, Георг фон Фрундсберг довольно известная личность, особенно в Италии и Южной Франции, любимчик германского императора. Давай встретимся с ним лицом к лицу. Зато будем знать своего противника, так сказать, на прямую.

— Много чести ему будет.

— Князь, я удивлена. Своего противника надо знать в лицо и уважать. Не мне это тебе, княже, говорить. Тем более, он хотел видеть меня, удостоверится, что я здесь в этом войске.

— Зачем? Почему именно тебя? Обойдётся.

— Князь, капитан увидит меня, поймёт, что я настоящая. И начнёт рваться ко мне, чтобы захватить. Пусть рвётся, бросает лучших своих вояк на мои пушки.

— Хорошо. Давай встретимся.

Мы выехали с князем в сопровождении десятка латников. Со стороны наёмников тоже выехали с десяток ландскнехтов. Встретились по середине нейтрального пространства между нашими лагерями. Георг фон Фрундсберг оказался довольно крепким мужчиной, на вид лет 50. Имел короткую, но густую бороду с усами. Облачён в сверкающую кирасу. На голове шлем с откидным забралом и перьями, цветные яркие штаны, одна гача зелёная, вторая белая. Колена защищены металлическими наколенниками с сочленениями.

С коней мы не сходили. Он бросил взгляд на князя Воротынского, но долго на нём не задержался. После чего, посмотрел на меня. Я его взгляд выдержала. Включила надменность и холодность.

— Так вот ты какая, принцесса Византийская Александра Комнина.

— А ты, как я понимаю, капитан Георг фон Фрундсберг⁈

— Он самый.

— О чём будем говорить? — Вступил в разговор князь Воротынский.

— Я предлагаю тебе князь, передать мне принцессу. Плюс выплатить 50 тысяч немецких талеров. И я выпускаю твои дружины целыми. Обещаю тебя не тронут.

— Это ты предлагаешь мне? Князю Воротынскому? Рюриковичу в 19 поколении?

— Иван Михайлович, спокойнее. — Сказала я князю. — Посмотрела на капитана. — Теперь послушайте, что мы тебе скажем, Георг. Все твои люди складывают оружие и сдаются. Тем самым мы избежим большого кровопролития и напрасных человеческих жертв. Вы отдаёте армейскую казну. Ливонцы выплачивают контрибуцию в размере 100 тысяч немецких талеров серебром. Император выплачивает 200 тысяч талеров серебром за разорённую пограничную крепость и селения. И тогда все вернуться домой живые и здоровые.

Воротынский посмотрел на меня удивлённо-шокировано. Потом усмехнулся и взглянул на капитана. Георг тоже смотрел на меня заинтересованно, потом сказал:

— Однако, принцесса. Такой наглости я ещё нигде не слышал и не видел. Значит 100 тысяч талеров с ливонцев и 200 тысяч с императора? А если не согласимся, то будет много крови и мертвецов? Скажи мне, принцесса, неужели ты веришь, что мои ландскнехты боятся крови?

— Не боятся. Но жить все хотят, не так ли? Одно дело, когда ты проливаешь чужую кровь, другое дело, когда кто-то начинает лить твою. А у нас говорят так, своя рубашка ближе к телу. Не так ли, капитан?

— Ну что же. Я хотел убедится, что принцесса здесь. Теперь убедился. И самое главное, что это именно та принцесса, которая мне нужна. Жаль тут нет младшей. Но я думаю, мы и её заберём. То, что вы добром не сдадитесь, это я предполагал и раньше. Жаль, князь, что придётся убить тебя. Хотя я постараюсь, чтобы ты остался живым. За тебя хороший выкуп можно получить. Но всё же не гарантирую, что останешься жив в завтрашнем бою. Бежать и отступать вам не куда. Так что, никуда не денетесь. А вот принцесса обязательно останется жива, таков жёсткий приказ.

— Капитан, не хвались на рать идучи, а хвались с рати идучи. А ещё, не говори гоп, пока не перепрыгнул. Я тоже тебя запомнила. И тоже отдам приказ взять тебя живым. До свидания, Георг фон Фрундсберг. Я, думаю, мы с тобой очень скоро встретимся. Князь, возвращаемся. Всё что мне нужно я увидела.

Мы повернули коней и помчались к своему лагерю. Вернувшись к своим, мы с Воротынским прошли в его походный шатёр.

— Ну что, царевна Александра, завтра битва?

— Да. Но разоблачаться от броней нельзя. Спать всем оружными. Князь, командуешь ты. Составь план сражения. Учитывай, что вначале будет работать артиллерия. Пешие и конные в бой не вступают. Ждут команды.