Покоритель джунглей - Луи Жаколио

— Мы согласны, — ответил сэр Джон Лоуренс после небольшого размышления, — но при условии, что амнистия только дарует Нане жизнь, а я оставлю за собой право, не нарушая данного мною слова, отправить его на каторгу в Ботани-Бей, в Австралию.

— Я прошу только сохранить Нане жизнь, потом вы можете делать с ним, что хотите. Кроме того, я прошу, чтобы все дело хранилось в строжайшей тайне. В нужный момент я сообщу вам место, где мы соберемся на совет вместе с На-на-Сахибом, и вы арестуете нас всех вместе. Теперь, когда я стану принцем, я не хочу, чтобы имя мое до скончания веков повторялось во всей Индии как имя предателя.

Вся земля в Индии принадлежит монарху, который за некоторую годовую плату сдает ее в аренду крестьянам. Когда бывшие раджи хотели вознаградить своих фаворитов, они давали им титул мирасдара и при этом определенное количество крестьян — десять, двадцать, сто, тысячу. Мирасдар платил в казну за землю, обрабатываемую крестьянами, а весь излишек прибыли принадлежал ему. Крестьяне не были крепостными, в случае, если они считали требования мирасдара чрезмерными, они могли покинуть его и поселиться в другом месте. Но для этих несчастных было так мучительно расставаться с землей, с незапамятных времен обрабатываемой предками, с домом, где родились они сами и их дети, что в большинстве случаев они мирились с требованиями мирасдаров. У них забирали обычно одну десятую часть урожая, отсюда и пошла десятина в Германии и Галлии. Странно, но английский крестьянин по-прежнему живет так — он не владеет землей, которую обрабатывает, а требования лордов, этих британских мирасдаров, подчас таковы, что бедняга вынужден покидать землю, на которой его предки жили в течение семи-восьми веков.

Именно высокого положения мирасдара и потребовал Кишнайя в качестве платы за предательство. Сэр Джон дал слово вице-короля, что в точности выполнит все условия туга, а тот поклялся страшной клятвой сдержать свое обещание.

— А браматма? — спросил сэр Джон. — Почему ты не потребовал амнистии для него?

— Браматма! — ответил душитель с жестокой и зловещей улыбкой. — С ним я разделаюсь сам.

В этот миг в глубине огромной гостиной один из тяжелых непальских ковров, закрывавших амбразуры окон, слегка приподнялся, и показалась голова, разрисованная кабалистическими знаками. Это был паломник, только что продававший толпе сандаловые зерна. Он бросил на присутствующих быстрый, горящий местью взгляд. Затем странное явление исчезло так же быстро, как и появилось, не замеченное никем из собравшихся.

Сэр Джон Лоуренс не подозревал, что, заключив эту позорную сделку с душителем, подписал свой смертный приговор.

Глава III

Ночной сторож и вице-король. — Лев и лиса. — Мрачные предчувствия. — Старый паломник. — Предсказания судьбы. — Доброе предзнаменование. — Ночная песнь совы. — Посланник смерти. — До смерти три часа!

Когда Кишнайя собирался уходить, вице-король бросил Уотсону:

— Мне кажется, что свидание со сторожем бессмысленно. Мы больше не нуждаемся в его услугах.

— Я прошу Вашу Светлость ничего не менять в нашем плане, — сказал туг, — мне важно знать, насколько я могу доверять этому человеку: расскажет ли он мне о свидании с вами, а вам — о данном ему поручении.

— Хорошо! Спрячься за портьерами, тебе сразу все станет ясно.

Сэр Уотсон приказал ввести Дислад-Хамеда.

За последние сутки сторож приобрел кое-какой опыт. Страх убил в нем честолюбие, теперь он думал только о том, как спасти свою жизнь, и старался прежде всего не впутаться в новые неприятности.

Узнав, что вице-король хочет направить его на розыски Нана-Сахиба, он прикинулся униженным и робким, удивился, что его избрали для дела, намного превосходящего его способности. Короче говоря, он согласился выполнить поручение только после категорического приказа вице-короля, при этом ни словом не обмолвился о том, что на совещании жемедаров его решили отправить к Нана-Сахибу. Тем не менее он пообещал приложить все усилия, чтобы найти убежище Наны, не слишком рассчитывая на успех.

Вице-король, принимавший его проформы ради, отослал сторожа, удовлетворившись этим ответом. Уотсон же не узнавал человека, который в течение многих лет выполнял самые рискованные его поручения.

— Вот, — сказал он сэру Джону, — вы видите, в каком страхе их держат Духи вод!

Потом, повернувшись к портьере, за которой прятался Кишнайя, спросил тоном, в котором сквозило разочарование:

— Ну что, ты доволен результатом?

Ответа не последовало.

Начальник полиции бросился к окну и поднял портьеры.

Кишнайя исчез!

— Поразительно! — воскликнул в изумлении вице-король. — Можно подумать, что это средневековый замок с потайными дверями, подземными тюрьмами, тайными ходами, устроенными в толще стен.

— Все древние дворцы Индии таковы, Ваша Светлость. В этой стране постоянных заговоров раджи строили себе такие жилища, где можно было спрятаться, войти и выйти незаметно. Они постоянно враждовали с претендентами на престол, которые не останавливались ни перед кинжалом, ни перед ядом. Некоторые, как Дара-Адил-шах, ели только пищу, приготовленную их любимой женой, заставляя ее сначала отведать собственные блюда, и никогда не спали в одной и той же комнате две ночи подряд. Именно поэтому Адил-шах, предок Дары, и выстроил этот дворец, неудачно названный Дворцом семи этажей, ибо это скорее семь дворцов, возвышающихся друг на друге и совершенно независимых… Говорят, что самые близкие друзья шаха не знали, в каком из дворцов он находится, и что он переходил из одного дворца в другой, пользуясь тайными ходами, которые до сих пор не нашли. Заметьте, что за исключением этажа, где мы поселились, ни на одном другом нет наружного входа, и чтобы проникнуть туда, пришлось бы разрушить стены в десять метров толщиной. Можно себе представить, сколько внутри потайных коридоров и убежищ. Нет ничего удивительного, что такой хитрый, терпеливый и ловкий человек, как Кишнайя, нашел один из ходов, ведущих в апартаменты Вашей Светлости.

— Знаете, Уотсон, мы не можем считать себя здесь в безопасности, особенно при нынешнем состоянии умов. Достаточно кинжала фанатика…

— Кто осмелится посягнуть на ваши дни, милорд? Одно нас может успокоить: хотя история Индии — почти постоянная борьба за власть, она не знает цареубийств. Все монархи, павшие насильственной смертью, погибли от руки членов их семьи, ни один не был убит своими подданными.

— Я осмелюсь признаться в этом только вам, Уотсон, но с некоторых пор меня одолевают самые мрачные предчувствия. Я не могу отделаться от мысли, что Индия станет для меня роковой и что я заплачу жизнью за усилия сохранить для моей родины эту дивную страну.