Покоритель джунглей - Луи Жаколио

— Ты хочешь сказать, — с презрением перебил его Уотсон, — что ты один из всех туземцев согласился их выдать?

— Если хотите, сэр, — нагло ответил Кишнайя. — Офицер весьма неохотно уступил моей просьбе. Но я добился желаемого результата и сам так приладил веревку, что она не представляла для меня никакой опасности. В сущности, меня повесили за левое плечо, а голова была так сильно наклонена набок, что эта уловка осталась незамеченной. Едва меня вздернули на дерево с пышной листвой, которое я сам выбрал, чтобы лучше скрыть обман, как офицер, по нашему уговору, сразу дал приказ об отправлении. Я тут же слетел с дерева, бросился к брату, которого повесили до меня, перерезал веревку и привел его в чувство, все это оказалось минутным делом. Мы попробовали спасти еще одного-двух, но тщетно. Вот вам моя история без прикрас. Для всех я был мертв, и это дало мне возможность, как вы увидите, нанести противнику мощный удар.

— Прежде чем ты продолжишь свой рассказ, — сказал сэр Джон, — не мог бы ты удовлетворить наше любопытство и объяснить, как ты вошел сюда, несмотря на мой приказ никого не впускать и многочисленных часовых?

— Не спрашивайте меня об этом, Ваша Светлость. Клянусь, я не могу вам ответить.

— Хорошо, я не настаиваю.

— То, что я должен сейчас доверить вам, — продолжал негодяй, — до такой степени важно, что я хотел бы…

— Объясни, в чем дело.

— Я не хочу никого обижать, — продолжал туг с приторным выражением лица, бросив взгляд на Эдуарда Кемпбелла, — но есть тайны, которые…

— Ты желаешь, чтобы мой адъютант оставил нас? — спросил вице-король.

— Да, Ваша Светлость. Вы убедитесь сами, что я не могу говорить при нем.

При этих словах Эдуард встал, но сэр Джон попросил его снова сесть.

— Не бойся, — сказал он Кишнайе, — у меня нет от него секретов.

— Я понимаю, милорд, — дерзко ответил прохвост, — у вас нет от него секретов, пусть будет так. Но у меня есть тайны, которые я не могу открыть в его присутствии.

— Что это значит, господин Кишнайя?

— Ваша Светлость, — ответил предводитель тугов с твердостью, в которой не было ничего показного, — мои тайны принадлежат мне, и, если вы не можете выполнить мою просьбу, я не буду говорить ни при нем, ни при ком другом.

— Мерзавец! — воскликнул сэр Джон. — Как ты смеешь так вести себя? Не знаю, что меня удерживает от того, чтобы всыпать тебе двадцать ударов палкой по спине, это смягчило бы твой характер.

Глаза Кишнайи вспыхнули, он отскочил на три шага назад и, опершись рукой о стену, воскликнул дрожащим от волнения голосом:

— Ни слова больше, сэр Джон Лоуренс, я пришел, чтобы оказать вам великую услугу, а вы обращаетесь со мной как с презренным парией. Людей моей касты не наказывают палками, сэр Джон. Ни слова больше, иначе я исчезну, и больше вы меня никогда не увидите.

Вице-король сделал знак Эдуарду Кемпбеллу, тот повиновался и немедленно вышел из гостиной.

— В добрый час, — сказал тогда Кишнайя, подойдя ближе. — Я прошу вас не сердиться на меня, Ваша Светлость, но в данном случае я не виноват… спросите у сэра Уотсона.

— Хорошо, вопрос исчерпан, — сухо ответил сэр Джон, — мы слушаем тебя.

— Через пять минут дурное настроение Вашей Милости исчезнет, и вы поймете, что я был прав. Я хочу дать вам возможность одновременно захватить Нана-Сахиба и семь членов высшего совета Духов вод.

— Этого не может быть!

— Я совершенно серьезен, милорд, сейчас объясню, что мне удалось сделать для этого. Но прежде позвольте мне задать один вопрос, ибо он имеет отношение к только что случившемуся… Мог ли я, должен ли был говорить о подобных вещах в присутствии племянника Покорителя джунглей, друга и защитника Нана-Сахиба, поддерживающего самые тесные отношения с Духами вод? К тому же, милорд, если мы не будем действовать быстро и не сумеем покончить с набобом и обществом до приезда Сердара в Индию, нам неизбежно придется иметь с ним дело.

— Неужели ты считаешь, что мой адъютант способен предать нас?

— Нет, Ваша Светлость, но не надо заставлять его выбирать между долгом и чувствами. К тому же у меня с Покорителем джунглей старые счеты, и я не хочу, чтобы мой противник был предупрежден о моих намерениях.

— Кишнайя прав, милорд, — сказал сэр Уотсон, — дела подобного рода слишком важны и должны остаться между нами. Что касается возвращения графа де Монморена, я могу успокоить вас на этот счет.

— Он должен был сесть на последний пакетбот и дней через двадцать, самое позднее, быть здесь, — перебил его предводитель тугов.

— Твои сведения неверны, — ответил начальник полиции.

— Я прочел об этом в бомбейской «Индиан стар».

— Вот последний номер французского официального бюллетеня, где сообщается, что граф де Монморен получил по семейным делам отпуск на полгода, и поэтому комиссар Пондишери будет пока исполнять его обязанности.

— В таком случае, — сказал Кишнайя, — успех нам обеспечен. Лишившись поддержки Покорителя джунглей, Нана быстро попадет в наши руки. Мне осталось только рассказать вам о хитроумном и дерзком плане, который я задумал, чтобы добиться цели. Часть его уже выполнена.

Я давно открыл убежище Нана-Сахиба, оно находится в неприступном месте, среди диких лесов Малабарского берега. Пришлось бы пожертвовать жизнью тысяч людей, чтобы захватить его в открытом бою. И то уверенности в успехе нет. Горстка людей, оставшихся верными принцу, обеспечена и оружием, и боеприпасами. Ими командует соотечественник Покорителя джунглей по имени Барбассон. Он поклялся скорее взорвать самого себя, чем сдаться. Поэтому я подумал, что было бы лучше избежать кровопролития и доставить вам принца с его спутниками и членами совета Семи в Биджапур, во дворец Адил-шаха, где вы находитесь.

— Что значит эта шутка? — воскликнул сэр Джон Лоуренс.

Уотсон слушал с напряженным вниманием, стараясь ничем не выдать своих чувств.

— Одно слово — и я сумею убедить вас, милорд.

И Кишнайя, гордо выпятив грудь, сказал с пафосом:

— Вы видите перед собой старшего из Трех, председателя тайного трибунала, который руководит обществом Духов вод.

Невозможно описать изумление обоих англичан при этих словах. Они знали, что туземец не способен на подобную мистификацию, но новость была настолько невероятной, настолько ошеломляющей, что они спрашивали себя, не сошел ли туг внезапно с ума. Кишнайя разгадал их сомнения и поспешил дать объяснение, настолько полное и убедительное, что они вынуждены были ему поверить.

— После того, что произошло, — продолжал он, — мне, одному с братом, и помышлять не приходилось о том, чтобы выполнить данное вами поручение. Мы решили отправиться в Биджапур, набрать здесь достаточное число наших соплеменников и вновь взяться за дело. Однажды ночью, проходя мимо одного из уединенных караван-сараев, построенных в лесу, чтобы служить приютом для путников, мы заметили свет в окне. Бесшумно проползти в высокой траве, чтобы осмотреть местность, — дело для нас привычное. Каково же было наше удивление, когда мы увидели трех людей в масках, спокойно беседовавших между собой. Из их слов мы поняли, что перед нами члены тайного трибунала, на которых пал жребий после окончания трехлетнего срока полномочий семи членов высшего совета Духов вод. Они, как это принято, направлялись в Биджапур для совещания с браматмой, прежде чем поселиться в роскошной резиденции тайного трибунала. Там их поджидали те, кого они только что сменили. Они были одни, охрана пока находилась с их предшественниками. Дьявольская мысль мелькнула у меня в голове. Новые члены трибунала были никому не известны, к тому же необходимость постоянно носить маску способствовала моему плану. Почему бы нам не занять их место? У нас при себе была веревка, с которой туг не расстается никогда. Мы легко могли задушить их ночью, взять одежду, маски, по приезде в Биджапур заменить третьего члена одним из наших родственников, затем отправиться к браматме — и вот мы полные властители Духов вод… Я поделился планом с братом, который принял его с энтузиазмом, и через два часа, — холодно добавил душитель, — благодаря покровительству Кали мы уже были на пути в Биджапур с вещами тех, кто волею случая попал нам в руки.