Домби и сын - Чарльз Диккенс

— Рѣшительно никакого, — подтвердилъ м-ръ Чиккъ, сидѣвшій возлѣ супруги лицомъ къ стѣнѣ и потихоньку насвистывавшій пѣсню.

— Замѣтно ли хоть сколько-нибудь, что мое отсутствіе было бы здѣсь замѣчено?

— Нѣтъ, нисколько, — отвѣтилъ м-ръ Чиккъ.

— Поль съ ума сошелъ! — сказала м-съ Чиккъ. — Если ты не чудовище, въ чемъ, право, можно усомниться, — произнесла она съ достоинствомъ, — такъ перестань здѣсь свистѣть. Возможно ли, чтобы человѣкъ, въ которомъ есть хоть тѣнь человѣческаго чувства, видѣлъ, какъ эта разряженная теща расхаживаетъ съ майоромъ Багстокомъ, присутствіемъ котораго, въ числѣ другихъ сокровищъ, мы обязаны вашей Лукреціи Токсъ…

— Моей Лукреціи Токсъ? — повторилъ съ удивленіемъ м-ръ Чиккъ.

— Да, — торжественно произнесла м-съ Чиккъ, — вашей Лукреціи Токсъ! Можетъ ли человѣкъ, говорю я, видѣть передъ собою эту тещу и эту гордячку Эдиѳь, и всѣ эти непристойныя старыя чучела съ голыми шеями, — видѣть все это и свистѣть!

Это слово было произнесено съ такою эмфазою, что м-ръ Чиккъ вздрогнулъ.

— Признаюсь, — заключила м-съ Чиккъ, — это для меня рѣшительно непонятно! Впрочемъ, если Павелъ и забылъ, что — я, такъ я не забыла. Я себя чувствую; я членъ семейства, я не затѣмъ сюда явилась, чтобы меня не замѣчали, я еще не тряпье какое-нибудь, чтобы м-съ Домби отирала объ меня ноги, — проговорила м-съ Чиккъ, какъ будто ожидая, что не сегодня, такъ завтра сдѣлается этимъ тряиьемъ.

Она встала и вышла въ сопровожденіи мужа. Впрочемъ, нужно отдать честь ея наблюдательности: ее, дѣйствительно, никто не замѣтилъ.

Не одна м-съ Чиккъ осталась недовольна; гости м-ра Домби были недовольны гостями м-съ Домби за то, что они осматривали ихъ въ лорнеты и вслухъ изъявляли свое удивленіе вопросами — что это за народъ? — a гости м-съ Домби жаловались на скуку, и молодая дама, лишенная бесѣды веселаго Феникса, ушедшаго тотчасъ послѣ стола, объявила тридцати пріятельницамъ, что она умираетъ съ тоски. Всѣ почтенныя дамы съ магазинами на головахь имѣли каждая свою причину быть недовольными м-съ Домби; директора и предсѣдатели были всѣ того мнѣнія, что если ужъ м-ру Домби непремѣнно надо было жениться, такъ лучше бы ему выбрать себѣ жену постарше, хоть и не. красавицу, да зато постепеннѣе. Едва ли кто-нибудь изъ всего общества, исключая смирныхъ джентльменовъ, не считалъ себя обиженнымъ или пренебреженнымъ хозяевами. Безмолвная дама въ черной бархатной наколкѣ онѣмѣла отъ того, что дамѣ въ красной бархатной наколкѣ подали прежде нея. Даже сладкія натуры смирныхъ джентльменовъ немного скисли, неизвѣстно, отъ излишняго ли употребленія лимонада, или отъ распространившейся въ обществѣ заразы; они говорили другъ другу сарказмы и шептали что-то о неравномъ бракѣ. Общее нерасположеніе и неудовольствіе проникло даже въ переднюю, и заразило лакеевъ. Мало того, даже факельщики во дворѣ не ускользнули отъ этого вліянія и сравнивали этотъ пиръ съ похоронами безъ траура, при чемъ ни одинъ изъ гостей не получилъ въ наслѣдство ни гроша.

Наконецъ, гости ушли; улица, заставленная экипажами, опустѣла; догорающія свѣчи освѣщали только м-ра Домби, разговаривающаго въ сторонѣ съ Каркеромъ, и м-съ Домби съ ея матерью. Эдиѳь сидѣла на оттоманѣ, a Клеопатра, въ позѣ Клеопатры, ждала своей горничиой. Каркеръ, окончивши разговоръ съ Домби, подошелъ къ Эдиѳи проститься.

— Какой пріятный былъ вечеръ, — сказаль онъ. — Не утомились ли вы?

— М-съ Домби, — подхватилъ Домби, подходя къ нимъ, — довольно прилагала старанія, чтобы не утомиться. Крайне жалѣю, м-съ Домби, но я долженъ сказать вамъ, я желалъ бы, чтобы вы приняли на себя сегодня трудъ утомиться нѣсколько больше.

Она взглянула на него мелькомъ и отвернулась, не отвѣчая ни слова.

— Мнѣ очень жаль, — продолжалъ м-ръ Домби, — что вы не сочли своею обязанностью…

Она опять на него взглянула.

— Что вы не сочли своею обязанностью принять моихъ друзей съ большею внимательностью. Многія изъ особъ, съ которыми вы обошлись сегодня такъ небрежно, м-съ Домби, дѣлаютъ вамь честь своимъ посѣщеніемъ.

— Помните ли вы, что мы здѣсь не одни, — продолжала она, устремивши на него пристальный взоръ.

— Нѣтъ, пожалуйста, м-ръ Каркерь, — сказалъ Домби, останавливая уходящаго Каркера, — м-ръ Каркеръ, какъ вамъ извѣстно, пользуется моимъ полнымъ довѣріемъ; онъ не хуже меня знаетъ, о чемъ идетъ рѣчь. Позвольте вамъ замѣтить, м-съ Домби, что эти почтенныя и богагыя особы дѣлаютъ своимъ посѣщеніемъ честь даже мнѣ.

— Я васъ спрашиваю, — повторила оиа съ тѣмъ же презрительнымъ взглядомъ, — помните ли вы, что мы здѣсь не одни?

— Сдѣлайте одолжеыіе, — проговорилъ Каркеръ, — позвольте мнѣ пожелать спокойной ночи. Хотя эта размолвка, конечно, не можетъ имѣть никакого значенія…

На этихъ словахъ прервала его м-съ Скьютонъ, наблюдавшая за вмраженіемъ лица Эдиѳи.

— Милая Эдиѳь, любезный Домби, — сказала она, — почтенный другъ нашъ, м-ръ Каркеръ, безъ всякаго сомнѣнія, мнѣ позволеио назвать его этимъ имеиемъ?

— Много чести, — проворчалъ Каркеръ.

— М-ръ Каркеръ высказалъ свою мысль, — продолжала м-съ Скьютонъ. — Я сама только что хотѣла сказать, что все это рѣшительно ничего не значитъ! Милая Эдиѳь, любезный Домби! мы очень хорошо знаемъ, что… Послѣ Флоуерсь, послѣ.

Эти слова относились къ горничной, которая, увидѣвши мужчинъ, быстро ушла назадъ.

— Что при вашей любви, при священномъ союзѣ вашихъ сердецъ, размолвка между вами не можетъ быть серьезна. Я очень рада, что этотъ ничтожный случай даетъ мнѣ поводъ сказать, что я не приписываю рѣшительью никакой важности подобнымъ вспышкамъ и не стану, подобно другимъ тещамъ (слышала я, что есть такія тещи на бѣломъ свѣтѣ), вмѣшиваться въ ваши дѣла.

Въ строгомъ взглядѣ нѣжной маменьки, устремленномъ на ея дѣтей, можно было прочесть опредѣленное намѣреніе заранѣе устранить себя отъ звона ихъ брачныхъ цѣпей и укрыться подъ маскою непоколебимой вѣры въ ихъ взаимную любовь.

— Я указалъ м-съ Домби, — сказалъ м-ръ Домби очень важно, — что не понравилось мнѣ съ иервыхъ же дней нашей брачной жизни, и что я желаю видѣть исправленнымъ. Покойной ночи, Каркеръ! — прибавилъ онъ, кивнувши ему головою.

Каркеръ поклонился повелительной фигурѣ новобрачной, сверкающіе глаза которой были устремлены на мужа, и, уходя, остановился поцѣловать милостиво протянутую ему руку Клеопатры.

Если бы прекрасная Эдиѳь начала упрекать своего мужа, или измѣнила выраженіе лица, или вообще нарушила молчаніе хоть однимъ словомъ, когда они остались наединѣ (Клеопатра поспѣшила выйти), онъ нашелъ бы, можетъ статься, средство отстоять свое дѣло, взять верхъ. Но неизмѣримое высокомѣріе, съ которымъ, взглянувши на него, она потупила глаза, не удостоивъ его ни полусловомъ, эта невыразимогордая поза, эта холодная, непреклонная рѣшимость, въ каждой чертѣ лица ея, — все это уничтожало Домби, и онъ былъ противъ всего этого безоруженъ. Онъ удалился отъ надменной красоты, всѣ черты которой слились въ одно чувство презрѣнія,

Былъ ли онъ столь низокъ, что подстерегъ ее часъ спустя, на той самой лѣстницѣ, гдѣ видѣлъ когда-то, при лунномъ свѣтѣ, Флоренсу съ Павломъ на рукахъ? Или случился онъ тутъ нечаянно, когда Эдиѳь сходила со свѣчею въ рукахъ изъ комнаты Флоренсы, съ тѣмъ непривычнымъ для него выраженіемъ лица, которое онъ подмѣтилъ уже однажды? Лицо Эдиѳи не могло, однако же, измѣниться такъ, какъ измѣнялось его лицо. Никогда, даже въ минуты величайшей гордости, не омрачалось оно такъ ужасно, какъ лицо Домби въ темномъ углу, въ ночь послѣ возвращенія домой, и не разъ послѣ того, и, наконецъ, теперь.

Глава XXXVII

Предостереженіе

Флоренса, Эдиѳь и м-съ Скьютонъ были на другой день вмѣстѣ; коляска была подана, онѣ собирались выѣхать. У Клеопатры былъ опять свой экипажъ, и Витерсъ, уже не тощій, въ курткѣ и военныхъ шароварахъ, стоялъ въ обѣденный часъ за креслами леди, кресла были уже безъ колесъ, и онъ не возилъ ихъ. Волоса его блестѣли отъ помады, онъ былъ въ козловыхъ перчаткахъ и благоухалъ одеколономъ.

Дамы сидѣли въ комнатѣ Клеопатры. Клеопатра, покоясь на софѣ, только что проснулась и изволила прихлебывать изъ чашки шоколадъ въ три часа пополудни. Флоуерсъ хлопотала около воротничковъ и нарукавчиковъ и совершала церемонію коронованія своей госпожи наколкою изъ персиковаго бархата; искусственныя розы наколки колебались очень граціозно, какъ будто отъ дыханія зефира, но въ сущности оттого, что y старухи тряслась голова.

— У меня что-то какъ будто нервы сегодня разстроены, Флоуерсъ, — сказала м-съ Скьютонъ. — Руки такъ и дрожатъ.

— Вы вчера были душою общества, — отвѣчала Флоуерсъ, — a сегодня, вотъ видите, и должны поплатиться.

Эдиѳь, стоявшая съ Флоренсой y окна, задомъ къ матери, вдругъ обернулась, какъ будто передъ ней сверкнула молнія.