Дежавю - Татьяна Шмидко

– А еще можно расседлать лошадей и верхом вернуться в Барселону, – сказал Массимо, – но тогда мне нужно будет сначала соорудить седла из чего-то. Возьму сидения и занавески, в общем как-то справлюсь.

– Хорошо, а много тебе времени нужно для этого?

– Ну, час-другой, – ответил Массимо.

Я кивнула в ответ.

– Мы же почти добрались! – сказала я с досадой в голосе, глядя в сторону моего бывшего дома.

Там, стоял мой старый дом, до которого было рукой подать, и вот я нахожусь совсем рядом и не могу туда попасть. Мое сердце рвалось вперед, потому что я знала, что вряд ли вернусь сюда снова. Если я сейчас развернусь и пойду назад, то точно себе этого не прощу. Стоп! Ну уж нет, я все-таки туда пойду, если нужно – поползу!

– Массимо! Ты готовь лошадей, найдешь нас наверху. А мы с Полеттой доберемся туда пешком, правда, милая моя? – спросила я ее, увлекая вверх по дороге.

– О, да! Теперь еще и пешком идти вверх! – пробурчала Полетта, недовольно топая за мной следом.

Я же с энтузиазмом подхватила юбку и зашагала вверх по склону, не обращая внимания на неудобства.

– Ну же, где твои дух авантюризма и жажда нового? – спросила я ее, подразнивая и улыбаясь, как маленькая девчонка.

– Нет его уже. Остались только голод и усталость! – ответила она честно, нахохлившись, как недовольная птичка.

– Ну хватит дуться! Тебе там понравится. Там такой вид на закат! Могу поспорить, что ты такого не видела раньше! – ответила я ей.

– О, мы чудесно им перекусим! – сказала она и послушно потопала за мной, стараясь не пачкать свои синие бархатные ботинки с бронзовыми пряжками.

Когда мы дошли до верха горы, то остановились, вконец запыхавшись. Я опиралась на руку Полетты, которая тяжело дышала. Она быстро окинула взглядом открывшийся пейзаж и спросила:

– Бесподобно! Можно уже назад?

Я разозлилась на нее, но когда присмотрелась к моему бывшему дому и саду, то почувствовала даже угрызения совести – настолько картинка не отвечала моим рассказам и обещаниям неповторимых видов.

Двор непозволительно зарос бурьянами, скрыв когда-то прямоугольную лужайку с зеленой травкой. Тропинки и дорога полностью исчезли под травой, а обгоревшие бревна дома, которые торчали, как ребра какого-то невообразимого животного, поросли диким виноградом и навевали тоску. Тут даже запах поменялся – пахло сыростью, мятой, крапивой и… землей. Кто бы мог подумать, что когда-то кареты подъезжали ко входу в усадьбу, а внутри жила семья? Я замерла и даже перестала дышать, наблюдая эту унылую картину – еще год, и лес поглотит это место, не оставив даже воспоминания о нем. Но к моему удивлению я заметила, что мне все равно, мое сердце рвалось не сюда, а к дому Прайма, который стоял еще выше, за виноградниками. Но как туда дойти? Полетта не согласится идти со мной, но если ее немного заинтересовать, то все может получиться…

– Я никогда не говорила тебе, почему назвала сына Праймом? – спросила я как бы невзначай.

Она с интересом посмотрела на меня и ответила:

– Я всегда подозревала, что за этим скрывается какая-то тайна, если честно!

Я кивнула головой и продолжила:

– Вон там, – я указала в сторону дома Прайма, – жил один… молодой человек, который однажды спас меня от ужасной смерти в лесу. Я возвращалась домой, а моя лошадь чего-то испугалась и скинула меня прямо в грязь. Лил жуткий дождь, и я не могла идти, потому что подвернула ногу…

Рассказывая все это, я снова взглянула на дом, и вот он преобразился, благодаря воспоминаниям: у него появилась черепичная крыша, окна, второй этаж, увитый виноградной лозой, входные двери… Я улыбнулась сама себе и продолжила рассказ:

– И вот, сижу я в грязи и думаю, что моя песенка спета, но тут появляется он… Высокий, сильный, невероятно красивый…

Перед моими глазами появился образ Прайма – он идет по дороге и мое сердце отплясывает тарантеллу, а рука… сжимает острый кинжал.

– Прайм? Это тот самый Прайм? – спросила Полетта, обожавшая романтические истории.

– О, да! Он взял меня на руки и понес сюда, домой.

Полетта прижала ладошки к щекам и сказала:

– Как же… романтично! А что вы?

– Я? Заболела, конечно же. Но перед тем, как впасть в лихорадочное беспамятство, увидела его и отчаянно влюбилась.

Перед глазами появилось его лицо, высокие скулы, немного раскосые глаза, такие притягательные уста. Я снова улыбнулась и вспомнила, как он спускался вниз по горе, спеша на свидание ко мне. Это когда он изображал для Катарины человека. Но еще он умел появляться передо мной, обжигая таким взглядом, от которого кружилась голова… Из задумчивости меня вывела Полетта, которая трясла меня за рукав, видимо, ожидая продолжения рассказа.

– Он жил, кстати, там, на горе. Я хочу подняться туда… – сказала я, и, не сомневаясь больше в правильности моего решения, двинулась вперед, через заросли болиголова.

Полетта, у которой испарилась куда-то усталость, пошла за мной, засыпая вопросами:

– И что? Какой он был? Ну, расскажите, госпожа, страсть как интересно! Он приходил к вам? А почему вы не поженились? Он был бедным и не мог на вас жениться?

– Да нет же. Он был богат, просто находился здесь какое-то время, по торговым делам. Был скромный и не любил роскошь. Жениться мог и хотел, я тоже, но ему пришлось уехать и он погиб…

Полетта ахнула и крепче вцепилась в мою руку. Она смотрела на меня распахнутыми от ужаса глазами, и я видела, что она готова зарыдать. Ну что за чувствительная девчонка! Я нежно похлопала ее плечу и сказала:

– Ну, вот и вся история. Не реви!

Я больше не могла сказать ни слова, потому что старая сердечная боль могла вернуться, и тогда я просто разрыдаюсь здесь, посреди леса и развалин. Я взяла юную Полетту, исподволь вытиравшую нос и глаза рукавом платья, под локоть, и мы молча отправились в сторону виноградников.

Когда мы добрались до них через высокий кустарник и бурелом, то открывшийся вид огорчил меня. Снова запустение и ни намека на то, что здесь когда-то жили и работали люди. Ухоженные, в прошлом, лозы одичали, оплетя все вокруг, даже стволы близко стоящих сосен. Повсюду висели гроздья молодого винограда, еще совсем зеленые. Я вздохнула, вспомнив, что их когда-то лично посадил Прайм. Вот он усердно копает ямку, а потом бережно садит туда маленькую виноградную лозу с изумрудными листиками. Его светлые глаза смотрят с нежностью, мечтательно, и я не могу на него наглядеться. А потом задаю и задаю вопросы, чтобы он никуда не уходил, и чтобы снова слушать его голос, радуясь терпеливым объяснениям. Тайком ликую и пугаюсь, заметив, что и он не спешит расставаться – готов делать что угодно, лишь бы я была рядом. Было ли у меня так с Кристофером? Нет. Могло бы быть? Не знаю, я всю любовь, без остатка, отдала Прайму, и ничего с этим не поделать. Чувствовала ли я вину перед Кристофером за обман? Да и постоянно.