Инквизиция - Ансельм Одли

– Оптимист, – откликнулась Палатина. – Даже если мы сможем выбраться, маленький «скат» не справится с течениями.

– Есть еще наши на гауптвахте, – напомнил я. – Они не видели приближения атаки, и им негде было спрятаться, как нам.

– Они-то как раз могли уцелеть. – Палатина попыталась улыбнуться, но ей это не удалось. – У гауптвахты приличные стены. Вероятно, наших только швыряло по помещению. Кто знает, если их надежно приковали цепями, то они могли перенести это даже лучше, чем мы. Тогда бы их совсем никуда не швыряло.

– Мы без них не уплывем, – сказала Равенна твердо. – Но нельзя, чтобы нас тут отрезало.

Языки пламени лизали деревянные переборки, вырываясь из каюты на той стороне коридора. Под ними валялось тело стюарда с неестественно вывернутой головой. Мертв, как, вероятно, и вся команда. Мы бы не выжили без защиты стола и кресла.

– Нам нужно добраться до одного из «скатов» или катера, – сказал я. Интересно, как я собираюсь встать в таком состоянии, не говоря уже о том, чтобы куда-то идти? – Желательно, катера. Как думаете, на корме есть лестница? – Я попробовал показать рукой, но разбитые пальцы левой руки почти не слушались. По ладони стекала кровь, и вся кисть болела невыносимо. Я даже не помнил, когда я ее разбил. Конечно, никто больше не мог выжить, а если еще и жив, то вряд ли способен двигаться. Оставалась только слабая надежда, что гауптвахта защитила кого-то из наших. До атаки на «Валдуре» было несколько сот человек. Включая императора…

Я посмотрел на Палатину. При мысли о смерти человека, которого я ненавидел, меня охватил странный ужас, когда я впервые понял, что это значит.

– Они предали Оросия, – прошептал я, сам себе не веря. – Сархаддон его предал.

– Если Оросий мертв, – прерывающимся голосом сказала Равенна, – то он получил по заслугам.

Я вспомнил синевато-багровые следы, которые видел по всему психообразу ее тела, отражению реальной жизни, всего за несколько секунд до атаки Сферы.

– Что он сделал?

Палатина отвернулась и попыталась снова встать – лишь бы не отвечать на мой вопрос.

– Молчание не поможет, – вздохнула Равенна. – Оросий взял кнут с изотом. Когда им стегают, кажется, что вся горишь. Я никогда в жизни такой боли не знала. Однако сейчас не время об этом говорить. Пожалуйста, помогите мне встать.

Я представил себе раздавленное тело императора, лежащее в темноте мостика, и ощутил зверский приступ ненависти. Надеюсь, он умер в таких же муках, какие с наслаждением причинял другим. Надеюсь, прежде чем умереть, он понял, что жизнь его была таким же провалом, как моя, что слава за все грандиозные проекты, начатые им, достанется его наследнику…

– Кто наследник? – вслух спросил я, потом повторил этот вопрос более настойчиво. Одурманенный винными парами, я в самом деле не знал, почему думаю об императорском троне, а не о том, чтобы выжить. Но Сфера восстала против Оросия, она хотела, чтобы император умер. Почему? Оросий был для них идеальным вариантом, он полностью их поддерживал. Где они найдут другого, так же хорошо отвечающего их планам?

– Аркадий, – ответила Палатина. – Или я.

– Ты считаешься погибшей. А зачем убивать Оросия, чтобы поставить у власти Аркадия? Аркадий умеренный.

– Понятия не имею.

– Вы поможете мне встать или нет? – вмешалась Равенна, ее голос звенел от страха. – Огонь приближается… Я не хочу снова гореть.

«Изокнут», – подумал я, осторожно подсовывая здоровую руку под ее плечи. Равенна обхватила меня за спину, цепляясь за мою тунику. Палатина наконец встала на ноги и подошла, пробираясь через рассыпанное повсюду битое стекло, чтобы подхватить Равенну с другой стороны. Как Оросий мог сделать такое? Изот сжигает все, к чему прикасается… сущая бесчеловечность использовать его на ком угодно, не говоря уже о связанной и беспомощной женщине – девчонке, как называл ее император. Слабые узы, еще соединявшие меня с моим братом, рассыпались в прах. Уж лучше пусть сам Лечеззар сидит на том троне, чем Оросий. Даже если отсюда не выберемся, из бездны Берега Гибели, Сархаддон оказал нам услугу.

Но мы здесь не погибнем. Когда мы подняли Равенну на ноги, не обращая внимания на ее стоны и крики, потому что должны были поднять, я знал, что она не умрет. Мы выживем. Мы выживем, потому что император хотел сделать нас своими рабами, а я хотел доказать, как он неправ. Потому что мир заслуживает того, чтобы от смерти Оросия выиграть больше. И потому что я найду «Эон», и Сархаддон тоже окажется неправ, и я буду смотреть на закат из Санкции вместе с Равенной… Много еще впереди, жизнь продолжается. Какой смысл быть живым, если нечего ждать?

– Палатина, у тебя нет никакой идеи, где может быть гауптвахта? – спросил я, задыхаясь от мучительной боли в избитых о стол ногах.

– Обычно она на грузовой палубе, но добраться до нее можно только с палубы мостика. Помнишь «Призрачную Звезду»?

– Я не искал гауптвахту на «Призрачной Звезде».

– Ее использовали для склада. Мне несколько раз пришлось туда ходить за припасами, пока ты брал уроки судовождения.

– Если ты знаешь, где она, тогда действуй. Мы пойдем прямо к «скатам» и попытаемся найти хоть один работающий. Времени у нас немного. – Я знал, что это было слишком мягко сказано, но не стоило наводить панику.

– Я пойду. Но людей мне не вытащить – ты мне понадобишься, чтобы выломать дверь.

– Ты можешь двигаться быстрее нас, – заметила Равенна. – Весь корабль разбит вдребезги, и на гауптвахте дверь должна быть по крайней мере вдавлена.

– Я пойду. Одолжу меч у кого-нибудь, кому он больше не нужен. Но вы же…

– Мы выберемся, – твердо перебил я. – Иди!

Палатина ушла, хрустя стеклом под ногами. На сухих участках пола остались кровавые следы.

Тяжело опираясь друг на друга, мы с Равенной медленно выбрались в коридор. Было невозможно избежать стекла, и с каждым шагом оно все сильнее кололо ноги. К счастью, в основном это было бутылочное стекло, которое обычно не дает тонких осколков, но попадались и мелкие злые занозы, которые впивались в кожу.

Мы кое-как перебрались через бывшую дверь, но дальше идти не смогли. Пришлось сесть и вытащить из подошв как можно больше этих заноз. Их было трудно разглядеть в колеблющемся свете пламени, и одна или две еще оставались в коже, когда Равенна призвала закончить с этим, и мы, хромая, потащились дальше.

Палуба все еще слегка кренилась. Манта медленно опускалась, вероятно, увлекаемая вниз течениями, как было с «Откровением». «Откровение», подумал я. Направленное вниз течение. Откуда на той глубине взялось поперечное течение? «Откровение» находилось в нескольких милях от края шельфа, так почему его затянуло поперечным течением?