Всего один год (или: "Президент"). - Анри Бертьен

– Это плохо?

– Это примерно то же, что идти в суд без адвоката.- Ухмыльнулась хирургиня.- То есть – ты вынужден целиком положиться не только на порядочность, но и на профессионализм человека, о котором ничего не знаешь и не можешь его оценить. А результатом ошибки может быть твоя смерть… И потому сегодня по приёмным врачей носятся толпы напуганных пациентов, которые не доверяют никому и ничему… Одни больше всего опасаются, чтобы с них не взяли лишнего… Другие – чтобы их не залечили… А те, которых доставляют в бессознательном состоянии – всё чаще и чаще "оказываются" безнадёжными… Велик соблазн: признать его безнадёжным, чтобы потом не доказывать родственникам, сколько стоят твои услуги… Это страшно, ребята… Но сегодня это – реальность, в которой мы живём.- Вернувшаяся Калиа прервала мрачные излияния хирургини:

– Давайте, наверное, по постелям – утро вечера мудренее…- Тихо предложила она. Видимо, бессонная ночь в баньке сказалась – никто не возражал. Нам с Лидочкой досталась небольшая комнатушка на втором этаже – по-видимому, детская. Детвора сейчас спала всем скопом в спальне Калиа. Джакуса с Ами и Ингу с её благоверным расположили в кабинете Борена. Про остальных ничего толком не знаю: заметить – не заметил, а специальных расследований не проводил.

Постель была мягкой. И какой-то очень уж чистой. Наверное, из-за шёлка. Ощущение такое, что он скользит по телу, не задерживаясь… Такого эффекта я никогда раньше не ощущал. Лидочка… тоже была какой-то прохладной и чистой… Даже не физически чистой, а… как-то непонятно… Невольно вспомнилась… только сейчас понятая мной строка из давно забытого романа: "на меня пахнуло холодом её тела"… Действительно, пахнуло – и это было так необычно и приятно… Но заснули мы мигом – едва головы коснулись подушек…

Проснулись поздно – на улице было уже темно. Одевшись, спустились вниз. Лидочка упорно надела только платье – да никто из нас и не помнил, где находится всё остальное…

– Ба… Какие люди…- Откровенно любуясь ею, приветствовал нас Борен.- Ну, вы – мастера поспать…- Думал, что подколол нас, он. Лидочка лишь неопределённо улыбнулась в ответ – дескать, пусть думает, что хочет.

– Народ уже настраивается расходится,- шепнул мне Джакус. Я кивнул: какие, мол, возражения.

– Ну, что ж – мы снова все в сборе…- Борен, встав, подошёл к столу и взял бутылку красного вина.- Предлагаю выпить на прощанье за то, чтоб эпизод сей был для нас не последним…- он задумался.- Ибо человеку трудно быть одиноким…- Вдруг с сожалением закончил он.

Бутыль пошла по кругу – кавалеры, наливая дамам и не забывая себя, передавали эстафету дальше.

– И – чтобы всё то, что не зависит от нас, не было бы против нас…- Вздохнув, поднял бокал хозяин. Пили долго, смакуя – вино было очень старым, если судить по этикетке, и сделано профессионалами – если судить по ощущениям… Расставаясь, кавалеры нежно обнимали чужих дам и пожимали мужьям оных руки – по-видимому, в этом кругу так было принято… На прощанье хозяин одарил всех пакетами с "Рождественскими Подарками": в пакетах были духи для дам (каждой – своё, и все были довольны: интересно, он что, точно знал, какой что нравится?), бутыль вина, весьма похожая на ту, что была выпита на прощанье, да коробка шоколадных конфет – здесь он не мудрствовал лукаво и всех одарил одинаково.

Микроавтобус ждал нас у крыльца. Когда все расселись и намахались ручкой хозяевам, водитель медленно тронул машину с места. "Не в пример вчерашнему таксисту",- подумал я. Джакус, ядовито ухмыльнувшись, видимо, подумал о том же. Праздник кончился.

Глава № После бани.

…Нельзя сказать, что воспоминания о прошедшей рождественской ночи вызывали у меня какое-то невероятное восхищение – так же, как неправдой будет и обратное. Всё было как-то… и хорошо, и плохо. Может, хорошо – потому, что провести ночь в бане, в компании приятных, в общем-то, для тебя людей – событие недурное. Весьма недурное. Не могу и сказать, что в кругу голых женщин, относящихся к своей наготе, как к чему-то совершенно естественному, мне было неуютно – напротив, мне было там совершенно комфортно. Будто бы даже привычно как-то… И – совсем не хотелось, чтобы это когда-то кончалось. Сложностей было две: первая, вызвавшая неприятный осадок, заключалась в том, что всё это было профинансировано Бореном, причём – с явным удовольствием, граничащим с самоутверждением. А внести свою лепту в это дело я так и не решился – ну, не готов я расстаться с такими деньгами за излишний шик подобного удовольствия. Всё можно было бы сделать дешевле – заметно дешевле, и отнюдь не с меньшим удовлетворением от происходящего. Но -… Хозяин – барин. Просто осталось какое-то нехорошее чувство – как будто ощущение собственной неполноценности, что ли… Да ладно… Вторая сложность заключалась в Ирен. Где я мог встречать жену Кароя раньше? Где? Когда? При каких обстоятельствах? Мне сие было неведомо. Но… Как только вспомнил – даже сейчас – об этом – как снова отчего-то вдруг предательски защемило сердце. Невероятно… Я, уже в своих помыслах и планах связывавший себя тогда с Лидочкой, не мог отделаться от мысли, что… что я совсем был бы не прочь жить с этой парой одной семьёй. Чушь какая-то… Но – совершенно реальная чушь. С тех пор я больше никогда не видел Ирен – ни при каких обстоятельствах. Судьба подарила нам лишь ночь – всего одну только ночь… И мы смогли побыть рядом лишь один только танец… Но – какой танец… Я так и не смог его забыть. Как не смог забыть Ирен. Интересно…

…Отношения с Лидочкой развивались своим чередом и совершенно естественно: как только мы остались одни – несмотря на усталость, физическое естество быстро взяло верх… над всем, включая наш разум. Это было хорошо. Это было _очень хорошо. Лидочка, несмотря на свои колебания и страхи, осталась весьма довольна. Лёжа теперь на постели с выражением полного удовлетворения на лице, разбросав в стороны руки и ноги, она рассматривала меня, не то любуясь, не то пытаясь запомнить… на всю жизнь.

– Тебе хорошо?- Спросил я. Она кивнула.

– Знаешь…- Вдруг озорные чёртики блеснули в её глазах.- Говорят, что… "Все, что ты делаешь, надо делать хорошо… даже – если совершаешь безумство"…

– Сама придумала?- Она, как-то блудливо улыбаясь, покачала головой:

– Нет. Но мне… мне нравится это безумство, Анри…

– Претендуешь на роль отпетой распутницы?- Ласково улыбнулся я. Она лишь покачала головой:

– Я просто тебя люблю. Вот и всё.- "Хорошенькое дело… Ох, уж эти женщины – простую… – и ту к любви сведут…". – Вдруг неожиданно – но, слава Богу, про себя – спошлил я. Лидочка как будто услышала мою мысль – но не обиделась, а лишь улыбнулась в ответ: