Буря Жнеца - Стивен Эриксон

– Вы говорите так, словно сожалеете о его удаче.

Она раздраженно махнула рукой и снова зашагала взад и вперед.

«Поистине командир в затруднении.

Красная Маска может быть доволен».

Тук склонился на шею скакуна. Он выехал без седла, поэтому смог ощутить тепло коня, кислый, но приятный запах его пота. Животное сделало еще один шаг. С высоты коня Тук увидел в распадке между холмами слева вражеский лагерь.

Скромные валы и рвы, похожие скорей на свежие могилы, протянулись по его краю. Меняется стража – он слышал звук колоколов. Значит, пропущено еще одно удобное для атаки время.

Тук не мнил себя военным гением, однако считал, что ничего лучше этой ночи для овлов не выпадет. Враг ослаблен, встревожен, утомлен. Но Красная Маска зачем-то утомляет своих воинов, заставляя перемещаться туда и сюда, вздымать тучи пыли, которые никто не увидит. Он не отдал приказа о нападении на передний край вражеской обороны, не собрал силы для внезапного налета на лагерь Летера. Даже стрелы не летят в темноту, тревожа противника.

Тук думал, что понимает причину нерешительности Маски. Летерийские волшебники. Разведчики видели угрожающие, готовые приветить овлов магические силы. Они привезли рассказы о выжженной земле, лопающихся от нестерпимого жара валунах. Рассказы быстро разошлись, шипом страха вонзились в армию. Проблема проста. Здесь, в этом месте, Красной Маске нечем ответить на магию. Тук уверился, что скоро Маска прикажет трубить отход – пусть позорный, зато бескровный. Они впустую потеряли важное преимущество – возможность двигаться вдалеке от сил Летера, без опасности обнаружения. Они не вели битв, но успели проиграть.

Конь, которого он не сдерживал, сделал еще один шаг; опустил голову, чтобы пощипать травку. Если не уследить, съест слишком много – и кишки завьются узлами.

«Ох, мы ведем вас в битву без малейшего колебания. И некоторые из вас находят в ней радость, жаждут какофонии, насилия, смрада крови. Милые лошади, мы наделили вас своим безумием. Кто нас осудит за преступления против вашего рода? Никто.

Если вы, лошади, не заведете собственного бога».

Он подумал, не получится ли из этого поэма. Но поэмы, напоминающие нам о худших чертах характера, никогда не пользуются популярностью. Не так ли? Лучше наглая ложь про героев и великие подвиги. Скользкое удовлетворение от чужой смелости, чужой решимости. Мы питаемся сиянием правой славы, чувствуем себя окрыленными.

«Да, я останусь с ложью, почему бы нет? Все так делают.

Те, что делают иначе – слишком много думают. Ха, вот близится устрашающая атака, от которой содрогнется самая жадная до приключений душа. Смотрите, я уже дрожу».

Его конь услышал ржание справа; на зверином языке это явно было приглашением – он поднял голову и медленно пошел на зов. Тук помедлил, а когда убедился, что он достаточно далеко отъехал от гребня холма, выпрямился и натянул поводья.

Увидев перед собой плотный строй конных воинов с воздетыми копьями.

Впереди всех находился юный ренфайяр Месарч.

Тук повернул коня в его сторону.

– Что такое, Месарч? Разве кавалерия атакует в темноте?

Юнец пожал плечами: – Мезла, мы вставали в строй уже три раза за ночь.

Тук незаметно улыбнулся. Он сам, будучи в дурном настроении, употребил эту кличку несколько дней назад в качестве насмешки над собой. Ныне она стала уважительным прозвищем. Да, это соответствует его пониманию иронии. Он подъехал еще ближе, спросил тихим голосом: – Месарч, ты имеешь хоть какое представление, что делает Маска?

Тот поглядел настороженно, снова пожал плечами.

– И все же, – настаивал Тук, – это главные силы? Нет? Тогда где они?

– Думаю, на северо-западе.

– Тогда вы устраиваете ложную атаку?

– Едва прозвучит рог, Мезла, мы помчимся навстречу крови.

Тук извернулся, поглядев на силуэты холмов. Летерийцы услышат стук копыт, увидят силуэты пересекающих гребень овлов. Солдаты нарыли ям – он уже почти слышал, как трещат кости, дико ржут кони. – Месарч, – воскликнул он, – вы не должны атаковать их пикеты…

– Мы всё видим, мы обогнем их.

– Тогда жди, что твоя лошадка натолкнется на соседнюю.

Туку показалось, что он услышал волчий вой; но резкий звук начал затихать – и он узнал родаровый рог Красной Маски.

Месарч поднял копье. – Едешь с нами, Мезла?

– Без седла? Нет.

– Тогда скорее скачи в сторону!

Тук послал коня в галоп. Проезжая мимо овлийского строя, он видел, как воины поднимают копья над спинами заплясавших коней. Дыхание пышными плюмажами повисло в воздухе. Вдалеке, где-то на другой стороне лагеря Летера, раздались звуки ударяющихся друг о друга мечей.

Он насчитал под началом Месарча шестьсот – семьсот всадников. Галопирующая лошадь успела вынести Тука с пути двинувшихся в атаку воинов. – Безумие! – Он развернул коня, намотал поводья на левую руку, одновременно снимая с плеча лук. Уткнул его конец в мокасин, между первым и вторым пальцами, налег всем весом, натягивая тетиву. Когда готовое к бою оружие оказалось в правой руке, Тук завязал поводья узлом, чтобы они не запутались в ногах скакуна.

Животное мчалось за строем кавалерии; Тук Анастер вытащил из колчана одну из стрел с каменным наконечником. «Что я делаю, Худа ради? Готовлюсь прикрыть отступление, которое неизбежно произойдет? О да, одноглазый стрелок…»

Склоняясь к холке и сжимая бока коня бедрами, он направил его в сторону холма. Там уже скопились темные массы воинственно вопящих овлов. Где-то вдалеке брехали псы; их почти заглушала нарастающая разноголосица воплей, стонов, лязга железа об железо.

Красная Маска наконец нанес удар. В ночи воцарился хаос.

Кавалерия перевалила через гребень холмов и тут же скрылась из вида. Тук ускорил бег коня, наложил стрелу. Стремян у него нет, так что нельзя будет опереться в момент выстрела, отчего вся его старательная подготовка к бою кажется смехотворной. Однако он быстро выехал на гребень, за миг до появления на вершине услышав крики, пронзительные вопли раненых лошадей, громовый стук копыт.

Тучи пыли сделали зрелище почти неразличимым, но Тук все же понял, что большая часть конников объехала передовые пикеты, врезавшись в лагерь. Солдаты выскакивали из окопов – некоторые ранены, большинство просто растеряно. Молодые воины – овлы носились между ними, размахивали скимитарами, устроив побоище себе на забаву.

Слева набух шар ослепительного света, поднялась пенная волна магии – и Тук увидел, как кавалерия Овл’дана тут же начала отходить, выбираться из лагеря – словно зубы выскальзывали из плоти.

– Нет! – завопил малазанин, скача к ним. – Оставайтесь рядом с врагами! Атакуйте, проклятые дураки! Атакуйте!

Даже если они его и услышали, сердца уже охватил ужас перед волной огненной силы. Охваченные ужасом, они бежали…

А Тук все скакал вперед, оказавшись уже среди валов лагеря. Простертые тела, лошади, лежащие на боках, брыкающие ногами, выпучив глаза и оскалив зубы… все ямы завалены трупами…

Первые отступающие овлы пронеслись мимо – они не замечали его, лица стали масками ужаса.

Слева показалась вторая волна магии; он видел, как она врезалась в боковые ряды конников. Тела взорвались, жидкости брызнули во все стороны. Магия вздымалась и замедлялась, словно сражаясь с валом пораженной ею плоти. Вопли настигла Тука, как еще одна волна. Страдание пронизало его до самых костей. Сотни погибли, пока волшебство не истощилось; в воздухе клубился белый пепел – все, что осталось от людей и лошадей левого фланга.

Всадники и лошади без седоков окружили Тука. Они сталкивались, несомые вихрем паники. От пыли заслезился глаз; пыль, казалось, решила забить ему горло на манер кляпа; вокруг тени повели свою собственную войну, схватку света и тьмы. Магическая эманация поднималась кверху, посылая вниз густые облака пепла.

Затем Тук Анастер оказался в одиночестве – стрела все еще лежит на тетиве – посреди пыльного поля. Вторая волна колдовства пронеслась мимо, преследуя бегущих овлов.

Не успев подумать, Тук помчался вслед ужасной волне, прорезая горячий, хрупкий, насыщенный остатками магии воздух – и увидел в шестидесяти шагах, среди массы наступающих солдат, вражеского мага. Тот сомкнул руки – сила полилась из его тела, создав светящуюся сферу чистого разрушения. Она поднялась над головой мага, как бы приветствуя Тука – и устремилась на него.

Одноглазый или нет, он может видеть врага.

Выстрелить невозможно – Тук качается на спине коня, который внезапно узрел смертельную опасность и пустился прочь, заметавшись между кочек и ям.

Серебристая молния силы несется на него.

Теперь пришла и ему пора обезуметь, как обезумели в эту ночь многие… Он заметил слева длинную и глубокую траншею – выгребную яму лагеря – и заставил коня двинуться к ней. Колдовская волна справа повернула, преследуя цель.