Голод Рехи - Мария Токарева

– Нет, не только для разрушения, – напомнил Сумеречный Эльф.

– Красиво говоришь. Так красиво, аж противно. Лучше бы ты исцелил Ларта тогда. А если я спрошу, где Ларт и где Лойэ, ты ведь не ответишь? У тебя вроде как кодекс. Кодекс… вот, видишь, какие я слова выучил уже.

– Не кодекс, а великий запрет. Мы не ведали об этом, когда получали силу. Но это стало нашим главным ограничением и свело с ума. Поэтому не могу ничего ответить про твоих Ларта и Лойэ. Нельзя отбирать у людей будущее. Сказать о нем означает уничтожить.

– Не будущее, а настоящее… – Рехи разгневался, но осекся, буквально возликовав: – Хотя, если ты говоришь «будущее», значит, я с ними встречусь! Непременно встречусь! Ответь о настоящем: осталась ли за Хребтом жизнь? Об этом можешь говорить?

Сумеречный Эльф приподнялся, сбрасывая шкуру ящера, но ухватился за край и зябко накинул ее на плечи. Он долго сидел в неприятном молчании, а потом проговорил, болезненно чеканя слова:

– После извержений – нет. Образовался новый разлом. Севернее и южнее «чаши», в которой Бастион, уже ничего не осталось. Разломы подбираются все ближе. Двенадцатый намерен окончательно уничтожить свой мир.

Новость не удивила Рехи, не стала горным обвалом. Он принял ее спокойно, как будто уже давно догадывался об этом. И поэтому укрепился в своем твердом намерении сбежать из Бастиона. Возможно, оставалось еще какое-то время, чтобы поддерживать несбыточную мечту обитателей пустоши, но на горизонте маячил неизбежный конец. Бежать, стремиться, бороться до последнего, даже когда вместо горячей плоти приходится вгрызаться зубами в неподатливый камень.

– Добить, чтобы не мучились. А потом съесть. Знакомо. Даже слишком, – пробормотал Рехи, вспоминая Ларта. – Это он, Двенадцатый, все придумал. Он нас проклял. Будто в осажденных городах раньше не ели человечину. Хотя проклятье выкрикнул трусливый лиловый жрец…

Сумеречный Эльф напрягся, подался вперед. Внезапно он вскочил с места, скидывая с плеч шкуру ящера. Капюшон спал с лица, и Рехи отчетливо увидел лихорадочно зажегшиеся впалые глаза. Эльф совершил какое-то открытие, пока неведомое.

– Лиловый жрец! Проклятье, я должен сказать Митрию! – воскликнул он.

– О чем? – недоумевал Рехи. Факты в его нехитром уме редко связывались воедино. Он умел охотиться и сражаться, а не разгадывать тайны прошлого. Но приходилось.

– Пока не уверен, – немного остудил пыл Сумеречный. – Митрий должен знать. Опять он не увидел очевидного. Или мне не сказал, а может, боится признать?

– А где этот напыщенный учитель твой? – поинтересовался Рехи.

– Пробивает защиту у Цитадели. Пока безрезультатно.

– И поэтому я должен сидеть здесь? В этом болоте? Должен притворяться тем, кем не являюсь?

– Не должен, но сидишь. Выбор за тобой. Но учти, мы не знаем, получится ли у нас хоть что-то. Поэтому выбор только за тобой. Понял? Истинная сила линий не придет, если им приказывать злой волей. Сила в выборе.

Рехи медленно осмысливал очередное непонятное высказывание. Фигуры речи, как говорили прошлые люди, иносказания и сравнения. Они знали много красивых штук для выражения мыслей. А Рехи до прошлого года и выражать-то особо было нечего. Он хотел ответить Сумеречному, попросить новых разъяснений, но из-за дверей донеслись приглушенные голоса.

– Исчезай скорей, за мной пришли! Исчезай, если не хочешь им показываться. Почему-то мне кажется, что не хочешь. Ну? Растворяйся давай, как умеешь, раз не можешь вытащить меня отсюда. Если выбор за мной, то сам справлюсь.

Сумеречный Эльф коротко усмехнулся и неторопливо растаял в воздухе, зачем-то прихватив с собой бесценную мягкую шкуру мохнатого ящера.

– Тьфу, ворье! – Рехи ударил рукой по колонне, но тут же зашипел, потому что тонкая кожа на костяшках все еще плохо подходила для драк. Тем временем в зал вошли четверо стражников, а за ними и старый жрец.

– Пришли просители, о, великий Страж! – сладко пропел надтреснутым голосом Вкитор, сгибаясь в поклоне. Каждый раз Рехи думал, что подагрические ноги подведут его и жрец неуклюже бухнется на колени или, чего доброго, вовсе развалится. Но Вкитор с мученическим кряхтеньем возвращался в исходное положение.

– Какие еще посетители?

– Пришло время вновь предстать перед народом. На улицах теперь невозможно долго находиться, мы решили собирать просителей в нижнем зале, – сообщил Вкитор, сопровождая Рехи.

Они спускались по темной винтовой лестнице, ведущей от тронного зала наверху к обширным помещениям внизу. Парадный портал давно разрушился, выгорел и потемнел от сажи, поэтому они передвигались по дворцу через уцелевшие комнаты и ходы для слуг. Некогда прекрасное строение напоминало обугленный скелет, выпотрошенный труп с пережеванными ящером внутренностями.

– Осторожнее, Страж, – каждый раз предостерегал Вкитор, когда случалось оступиться на выщербленной ступени. Иногда они шли и вовсе по узкому карнизу, оставшемуся на месте широкого коридора, зиявшему колодцем провала в несколько этажей. На дне чернел каменный мусор, скаля сломанные клыки острых осколков. Рехи глядел в эту темноту до головокружения и одергивал себя в последний момент, едва не падая. Ему нравилось так щекотать нервы Вкитору. Старикан вздрагивал и ужасался.

– Смогу ли я осмотреть весь дворец? – с нарочитой небрежностью интересовался Рехи. Он все еще не представлял, как проберется к старому акведуку, когда за ним по пятам ходила целая процессия жрецов. В одиночестве его оставляли только в его покоях-клетке, а оттуда единственный выход вел на балкон. И Рехи не чувствовал в себе сил повторить фокус с линиями, которые однажды в горах послужили ему веревками. Да и Санара говорила про акведук, а не про узкие улочки Бастиона.

– Возможно, Страж, – уклончиво ответил Вкитор, и Рехи прочел в его тоне явный запрет. «Надо чем-то заслужить их безграничное доверие. Чем-то мощным», – подумал Рехи, но на ум ничего не шло, и подходящего случая не подворачивалось.

Вскоре они вошли в сырой душный зал, освещенный чадящими факелами. В ноздри неприятно ударил запах горелого жира, точно на пепелище огромного пожарища. К вони от факелов примешивался ядреный запах пота множества немытых человеческих тел. Эльфам хотя бы в этом повезло, они почти не умели потеть, вечно холодные, но именно поэтому жаждущие теплой крови.

Рехи с неприязнью окинул беглым взглядом собравшихся: стражники и горожане толпились у подножья высоченного кресла, которое стояло на постаменте, сложенном из цельных глыб. Неровные очертания выдавали в них обломки разрушенных стен. Да и многое во Дворце строилось из обломков прежней эпохи – до Падения. Секта мусорщиков и падальщиков, которые делали вид, что так сохраняют наследие прошлого. Рехи сдерживал гримасу презрения. Сбежать бы отсюда поскорее! Окажись рядом Ларт, он бы подсказал, как правильнее обмануть эту шайку.