Дочь Монтесумы. Сердце Мира - Генри Хаггард

– Это очень хорошо, – вмешался я в их беседу, – но я не решусь воспользоваться гостеприимством дона Педро, пока вы не поручитесь за мою жизнь. У нас, кроме ножей, нет никакого оружия!

– Вы оскорбляете меня! – резко воскликнул дон Хосе.

– Нисколько! Я только нахожу странным, что два дня тому назад вы отказались сидеть за одним столом с собакой-индейцем, а теперь желаете принять меня в своем доме!

– Разве я не сказал, что раскаиваюсь в том, что произошло? – возразил он. – А что может человек сделать больше? Слушайте, все здесь присутствующие: если какое-либо зло будет причинено этому человеку в доме моего отца, то я отвечу своей жизнью!

– Этого вполне достаточно, – заключил сеньор. – Теперь скажите, а далеко эта асьенда?

– Если мы двинемся сейчас, то будем дома к закату солнца, хотя верхом отсюда не более трех часов езды.

– Давайте собираться, – решил сеньор.

Мы сердечно простились с алькальдом деревни, который отвел Моласа в сторону и сказал ему:

– У этого места дурная слава: там живут воры и разбойники. Еще на прошлой неделе по реке туда прошел транспорт товаров, которые так и не были оплачены. Говорят, что сам сатана усыновил дона Педро…

– Нам необходимо быть в этом доме, – сказал я ему, подходя, – но если мы не вернемся через несколько дней, то вы, может быть, предупредите власти в Кампече о нашем исчезновении?

– Власти его самого очень боятся, – сказал алькальд, – он так задаривает их всех, что они ничего не видят на его дороге. Но раз с вами есть inglese, англичанин, то власти примут меры!

Путь в жару оказался очень утомительным, хотя у нас, кроме платья, не было никакой ноши. К вечеру мы действительно добрались до асьенды, на которой мне пришлось впоследствии прожить столько лет. У самого входа на нас накинулась свора собак, которых не без труда отогнал дон Хосе, потом он один вошел в дом, прося нас обождать. Наконец он вернулся и пригласил войти вслед за ним. В большой, по-видимому, приемной комнате и общей столовой асьенды сидели за длинным столом несколько человек с довольно мрачными лицами, освещенными уже зажженными в сумерках лампами. В этой же комнате, но в самом дальнем углу, мы заметили лежащего в подвешенном гамаке человека и около него молодую девушку-индианку, как показалось мне, очень красивую. Она качала гамак взад и вперед.

– Подойдите познакомиться с моим отцом, – обратился к нам дон Хосе. – Отец, вот храбрый англичанин, который спас мне жизнь, и с ним индеец, который не хотел меня спасать. Я уже говорил тебе, что предложил им наше гостеприимство.

При этих словах дон Педро проснулся или сделал вид, что проснулся, а индианка перестала качать гамак. Это был человек лет шестидесяти, крепко сложенный, но очень маленького роста, так что сидя он не доставал ногами до пола. Белые волосы, тщательно расчесанные, придавали ему благородный вид. Глаза были скрыты под темными очками. Он поклонился в ответ на наше приветствие.

– Так это вы приказали, чтобы лодка вернулась к тонущему пароходу? Действительно, это мужественный поступок, на который, сознаюсь, я бы сам не решился. Я больше забочусь о собственной жизни, нежели о чужой. Впрочем, мне приходилось не раз быть очевидцем, что англичане думают иначе. Я очень рад вашему приезду, сеньор! А теперь скажите мне, что привело вас в наши края?

– Меня интересуют древние развалины близ Паленке, и я направлялся туда с моим другом, доном Игнасио, когда случилась катастрофа, чуть не стоившая нам всем жизни. В нашем беспомощном положении мы приняли приглашение вашего сына в надежде, что вы продадите нам несколько ружей и мулов.

– Развалины, развалины! – повторил хозяин. – Как они привлекают к себе вас, англичан… Я же их не переношу, может быть, потому, что мне сказали, что я найду смерть под этими развалинами. Как бы то ни было, вам посчастливилось спасти свою жизнь и деньги! Мы скоро будем ужинать, а ты, Хосе, отведи наших гостей в их комнату – они, вероятно, пожелают привести себя в порядок после дороги.

Он сделал знак девушке, и она пошла вперед. Вы, сеньор Джонс, для которого я пишу свои воспоминания, часто спали в той бывшей настоятельской келье, куда нас тогда привели, и мне нет надобности подробно описывать это помещение. Мебель потом поменяли, но сама комната осталась в том же виде. Несколько скамеек, простой умывальник и две американские постели, недалеко одна от другой, по обе стороны аббатского портрета, – вот и все.

– Боюсь, что вам это покажется слишком скромным после роскоши в Мехико, но у нас нет лучшего помещения! – заявил Хосе.

– Благодарю вас, мы прекрасно устроимся, – ответил сеньор. – Вероятно, вашим гостям снятся только страшные сны, – добавил он, указывая на картину и на мучимых на костре индейцев, из тел которых черти вынимали сердца.

– Я хотел закрасить эту картину, но отец не позволил. Заметьте, что поджариваются только одни индейцы, ни одного белого нет среди них, а отец ненавидит их от всей души. Приходите ужинать, как управитесь; вы не заблудитесь, так как запах кушаний вас направит прямо в столовую, – сказал он со смехом и вышел.

– Постой, – обратился я к девушке, которая тоже собиралась уходить, – не принесешь ли ты немного пищи нашему слуге, – и указал на Моласа, – так как твои господа не хотят, чтобы он ел с ними за общим столом?

– Si, хорошо! – ответила девушка, стараясь поймать мой взгляд.

Дона Хосе в комнате не было, и я поспешил запереть дверь, так как вспомнил, что в нашем обществе могут быть и женщины. Я сказал несколько условленных фраз служанке, которую звали Луизой, и она мне ответила, как следовало по нашему уставу. В моем лице она не замедлила признать Хранителя Сердца и вся прониклась почтением и послушанием. За стеной послышался голос дона Хосе, звавшего Луизу.

– Сейчас иду, – ответила она громко и затем, обратясь ко мне, шепотом продолжала: – Господин, вы подвергаетесь большой опасности. Не знаю какой, но я постараюсь узнать. Вино не опасно, но кофе не пейте и не спите, когда ляжете в постель. Осмотрите пол, и вы поймете… Иду, сеньор! – опять громко ответила она на зов молодого хозяина.

– Что это значит, дон Игнасио? – спросил меня сеньор Джеймс, когда мы остались одни.

Я молча отодвинул одну из кроватей и на полу увидел темные пятна – пятна крови.

– Люди умирали насильственной смертью на этом месте, – пояснил я моему другу. – Гостей прежде усыпляют, а потом убивают в этом доме. Нас ожидает то же!

– Приятная перспектива. Но мы приглашены особо, и потому дон Педро не решится…

Движением руки по горлу он показал, как режут.

– Конечно, решится! И у дона Хосе не могло быть иной цели, когда он приглашал нас сюда. Дон Педро, естественно, полагает, что англичанин не будет путешествовать без крупной суммы денег!