Полное собрание сочинений. Том 5. Мощеные реки - Василий Песков

В Тихом океане, дальше Камчатки, земля потеряла два маленьких острова. Точнее – их даже три, но третий столь мал, что его рисуют только на штурманских картах. А на обычных – два. Называются: Командорские острова.

Командорские… Чувствуете старинную силу этого слова? Значит, был командор… Да, так и есть. И могила его на острове. Именем командора названы море, пролив и острова, дальше которых нашей земли уже нет.

На дорожной карте я обвел кружком Командорские острова. Лучше бы идти пароходом, но решил «экономить» время и пятый день гляжу, как поднимаются и в разные концы Камчатки разлетаются самолеты.

– На Командорах туман. Рейс задерживается!.. Туман, рейс отменяется. – Много раз я слышу милый голос из репродуктора. Успел придумать заголовок для репортажа: «Туманные острова»… И, наконец, нет тумана.

Сидим у груды посылок с яблоками. Из ящиков текут ручейки. В самолете пахнет вином – далекой была дорога антоновки на туманные острова. Плывет Камчатка под крыльями. Справа – море, игрушки рыболовных судов. Бумагой, брошенной с самолета, кружатся чайки. Слева – обрывистый, нелюдимый берег и вулканы на бурой земле – белые высокие сторожа. Облака им только по пояс…

Памятник Берингу.

Нет, на остров мы в этот день не попали. Туман, низкие облака. Самолет кружил, чесал колесами туманную пряжу. Остров был где-то под нами, но мы его не увидели. Летчик вышел, виновато пожал плечами, и мы повернули.

Мы увидели остров через два дня. Буровато-зеленый лоскут земли с кружевом пены. У посадочной полосы уснувшей рыбой лежит самолет без крыльев, точно такой же, как наш, – садился в тумане…

Единственный поселок на острове. Мы едем к нему на вездеходе по холмам, по волнам высокой полеглой травы. Вездеход становится, водитель бежит на холм и кладет в узел из пестрой шали грибы.

– Подосиновик, подберезовик…

Ни осин, ни берез на острове нет. Ни одного дерева нет. Тундра – кочки и застывшие волны зелено-бурой травы.

– Ну, как земля? – Водитель не дает газ, ожидает ответа.

Я не отрываю глаз от окошка. Ничего похожего видеть не приходилось…

В деревянном поселке на доме детского сада большими буквами надпись: «Пусть всегда будет солнце!» Смеемся.

– Сколько дней солнце и сколько туман?

– За год в среднем семнадцать дней солнце, остальные – туман.

1 сентября. Первый урок географии в седьмом классе.

– Можно мне пойти на урок?

– Урока не будет. Не прилетел с материка новый учитель.

– Может быть, я проведу?..

Директор школы размышляет четверть минуты.

– Ну что же…

Интересно поглядеть на остров глазами мальчишек, которые тут живут. Делаю перекличку. Прошу дежурного повесить карту.

– Кто хочет рассказать об острове Беринга?

– О нашем острове?! И отметки?..

Двенадцать девчонок и восемь мальчишек с любопытством глядят на странного педагога… Два века назад русский корабль высадил на остров алеутов: «Вот земля. Живите, бейте морского зверя, ловите рыбу. Подданства будете русского». На острове селились и русские, и теперь в ребятишках не сразу разглядишь алеутскую кровь, хотя есть еще на острове десятка четыре чистокровных потомков индейцев, носивших когда-то куртки из птичьих шкурок с перьями. Этот район на Камчатке называется Алеутским.

– Кто расскажет об острове?

Приходится вызывать по журналу. Общими силами определяем: земля советская начинается тут, вот где стоит эта парта. И день начинается тут. В Москве сейчас, в эту минуту, полночь, бьют часы над Красной площадью. Москва и остров – на одной широте. «Вот, смотрите – расстояние от полюса». Больше всего удивляюсь этому сам: действительно, широта Москвы – а тундра и ни единого деревца…

– А название? Почему – «остров Беринга»?

Должен признаться: дисциплины не было на уроке. Один «историк» опровергал другого, спорили и шумели. Но вот пошел разговор о пушках, и все притихли. Пушек никто из мальчишек не видел, да и на всем острове найдутся два-три человека, кто мог бы сказать: видел. Корабельные пушки появляются редко, когда океан, отступая, смывает песок. В эти часы можно подбежать и потрогать черный чугун. Более двух столетий лежат пушки в песке. Еще при Петре I командор Беринг искал северный путь в Индию, «хорошо оглядел Камчатку», увидел пролив, разделяющий Азию и Америку, вернулся благополучно в Россию и потом второй раз поплыл в те же края и уже не вернулся. Корабль командора Беринга одолела цинга, а потом настигли штормы, и корабль швырнуло на берег. Моряки думали, что Камчатка, но это был остров, никому не известный. Драные песцы бегали по пустынному берегу и нападали на умирающих. Командор умер на третий день, а кто остался в живых, били морских зверей, тем и спаслись. Из корабельных обломков люди построили бот и на другой год достигли Камчатки. На острове же остались могила с крестом и пушки. И назвали новую неизвестную землю островом Беринга, а все острова вместе – Командорскими, а воду к северу – Беринговым морем, и пролив, разделяющий Азию и Америку, назвали тем же именем.

На острове, в самом центре села Никольского, недавно поставили памятник. Полный человек в парике глядит из поселка на север. На земле у постамента лежат цепи и якоря. Матросы, когда бывают на острове, обязательно приходят сюда и стоят молча. И все, кто бывает на острове, увозят на память крупинки бисера. Корабль Беринга вез подарки людям новых земель. Во время крушения корабля бисер рассыпался, смешался с песком. Мелкий, как пшено, бисер: желтый, голубой, красный. Двести лет прошло. Но вода обнажает в песке все новые крупинки – голубые, красные, желтые… Звонок. А нам не хочется расходиться.

Удивительно: по траве на собаках!

На уроке мне приглянулись двое мальчишек. И мы потом несколько дней собирались вместе, бродили по острову, по поселку, по океанской лайде, похожей после отлива на лунную дорогу.

В маленьком поселковом музее лежит старинная, позеленевшая, длинная, как палка, зрительная труба. Если хорошо попросить, старый алеут – хранитель музея разрешает уйти с трубою на берег. Можно сесть на большие черные камни и долго глядеть на море. При отливе океан тихо уйдет из-под ног. Если прилив – камни потонут и будут похожи на гладкие лбы плывущих зверей. В трубу ничего не увидишь, кругом только вода. В воде изредка проплывает сивуч или китовый фонтан обнаружится. Но киты стали редкими и осторожными. И только мертвых китов иногда океан отдает острову. Китовое мясо уносят песцы и чайки, а кости лежат долго. Мы находили китовые позвонки и сидели на них, как на больших табуретках.

Много любопытного можно увидеть на лайде. Можно весь остров обойти при отливе по твердой полосе песка и гальки. Под ногами чуть сочится вода. По лайде может ехать даже автомобиль, и когда едешь, кажется – едешь по морю. В стекла бьют прибойные брызги, пахнет солью и морскою травой. Но лучше идти по лайде пешком… В трубу по-прежнему видны только барашки волн. Но что-то каждый день происходит за горизонтом. Океан приносит на лайду стеклянные кухтыли и рыбацкие сети. Жители острова не покупают рыболовных сетей. Даже заборы в поселке и загоны для кур сделаны из сетей. На лайде сколько хочешь найдешь всякой посуды – бутылки, бидоны, разные фляги и даже бочонки, иногда с бензином и даже с вином. Океан приносит на лайду бревна разбитых где-то плотов, мертвых крабов, бамбук, ящики с иностранными надписями, башмаки, пластмассовые игрушки, пузырьки из-под вина и лекарства, бутылки с записками – ученые разных стран хотят узнать, куда течет морская вода. Иногда на лайду волны приносят матросские бушлаты и шапки.