Путь. Книга 2 - Сергей Сироткин

Предо мной лежал огромный город, охваченный огнём и чёрным дымом. Люди сражались с ангелами. Битва была неравной. Воины Света небольшими группами налетали на ощетинившиеся пиками отряды людей и хладнокровно уничтожали их, взрезая оборону, а затем беспощадно рубя сверкающими клинками плоть смертных. Но сдаваться защитники города не собирались. Теряя воинов, они всё же наносили урон светлой армии, прерывая бессмертные жизни слуг богов Света. За каждый десяток убитых людей ангелы платили как минимум двумя крылатыми воинами. Но поражение людей было неизбежно. Их силы таяли. Улицы города были покрыты окровавленными, чаще всего разрубленными, трупами, к которым непрерывным потоком продолжали присоединяться новые мёртвые защитники.

Судьба людей, казалось, была предрешена. Но на вершину самой высокой башни города вышли три женщины, облачённые в чёрные платья. Они встали в центр пентаграммы, такой же, что я видел в замке Тьмы, и вскрыли себе на руках вены, при этом что-то нашёптывая. Кровь обильно потекла на вырезанную в камне звезду, наполняя её человеческой жизненной силой. Я прислушался к еле улавливаемому шёпоту. Женщины произносили заклинание на языке Тьмы! Поразительно! Они владели языком, словно он был для них родным!

Пентаграмма вспыхнула алым светом, и её лучи, подобно клинкам, стали пронзать ангелов. Воины Света замертво падали на улицы города, навсегда прощаясь с бессмертием. Звезда потухла, так как раны на руках женщин затянулись, и поток крови прекратился, но они продолжали произносить заклинание. Город начал быстро погружаться во Тьму, накрываясь непроницаемой плотью. Через мгновение люди были покрыты защитным куполом.

И тогда в Мир Богов ворвался светлый бог. Это был Световид. Его сияющие чистым Светом глаза переполнялись яростью. Верховный бог воспарил над миром, схватил первое попавшее под руку небесное тело и бросил в город, наполнив сокрушающей силой. Каменное тело, пронзая небесную хлябь мира, вспыхнуло, и, обрушившись на чёрный купол, заставило твердь встрепенуться. Ослепляющая вспышка была подобна жёлтой звезде. Мир Богов пронзила острая боль. Он застонал, и из его чрева вырвался кусок плоти, разлетающийся волнами в разные стороны. Город мгновенно сгинул вместе со всеми погибшими воинами и жителями. А ударная волна продолжала распространяться дальше, сметая и предавая забвению всё оказавшееся на пути. Световид злорадно усмехнулся и покинул раненый мир.

Меня терзала боль, словно был ранен я. Разум клокотал и бился, пытаясь избавиться от мучительной травмы, но она горела, будто её прижигали раскалённым железом. Я чувствовал, как из меня вытекает кровь. Это была вырвавшаяся на поверхность лава. Рана кровоточила, но постепенно затягивалась. Вырванный кусок плоти разлетелся на мелкие части, а меня преследовало ощущение, что он ещё на месте, отчего боль превратилась в стонущую, накатывающую снова и снова волну. Я потянулся обратно в демоническое тело, но не мог оторваться от мира. Его боль меня крепко держала. Он не желал меня отпускать, стремясь облегчить страдания, передав их мне, хотя бы частично. Создалось впечатление, что я застрял в прошлом и не смогу вернуться обратно, пока не осушу чашу мук до конца. Но чья-то спасительная рука схватила мой разум и повлекла обратно из глубин памяти Мира Богов. Из меня вырвался глухой рык, сразу утонувший в тверди мира, и я ощутил свою ипостась. На моём затылке лежала прохладная ладошка Ломиры.

– Вставай! Вставай! – кричал ребёнок, слегка похлопывая мне по голове.

Я поднялся на ноги, посмотрел на спасительницу.

– Ты умер? – тёмно-зелёные глаза Ломиры были полны испуга.

– Нет, – тихо ответил я, пытаясь справиться с остатками боли.

– Ты не двигался и не дышал очень долго. Уснул? – спросила она, успокаиваясь.

– Да, немного.

– Тогда ладно. А я уж подумала – умер. Даже ногами била тебя, а ты, как мертвый, не обращал внимания. Я есть хочу! – требовательно заявил ребёнок.

– Какая ты прожорливая! – улыбнулся я.

– Мне расти надо! Видишь, какая я маленькая?

– Вижу, – тряхнул я головой, полностью покинув плоть мира и вернувшись в тело.

Ноющая боль, наконец, отпустила, и я посмотрел на небо. Видимо, в прошлом я был достаточно долго, так как жёлтая звезда находилась уже над горизонтом, вымазав его в пастельные тона красного цвета. Кое-где на небосклоне начали появляться всевидящие зрачки глаз драконов Хаоса. Надо возвращаться к упырям.

– Полетели обратно. Там и поешь.

Я поднял Ломиру на руки и взмыл ввысь. Набрав довольно большую высоту, я бросил взгляд на переполненную страхом часть мира. Подо мной простиралась огромная воронка, хранящая память о гневе светлого бога. «Не так ты прост, Светлейший!» – произнёс мысленно я и устремился к опустевшему каменному городу.

Неповторимость, изящные очертания, чистота и свежесть белоснежного лепестка, что невольно заметила тёмная душа демона, заставили остановить его скользящий, и, как могло показаться на первый взгляд, поверхностный взор на красоте совершенства незамысловатого простого цветка. Но только на первый, потерянный для окружающего мира взгляд, обнажающий погружённость разума сына Тьмы в свои, скорее всего, никому, даже самому себе, не нужные мысли. Взор тёмного путника замер, видя, как лепестки заботливо и нежно обнимали друг друга, создавая белый, не запятнанный завистью и прочими пороками живой организм. Цветок являл собой пример возможного сосуществования разных, но подобных частиц жизни, должных по замыслу Творца быть вместе, помогая друг другу украшать окружающий мир. Бутон, сплетённый из непохожих по форме, но одинаковых по сути лепестков, крепко держался на стебле, раскачиваясь на ветру, отчего соприкасался с соседними такими же цветами. Ветер заставлял бутоны роз прижиматься друг к другу и создавать сплошной ковёр, покрывающий равнину вокруг чертогов Света. Демон окинул взглядом благоухающий цветник и тяжело вздохнул. Когда он посещал Световида, то, пользуясь случаем, наслаждался красотой вечно цветущего мира и всякий раз замирал, услышав бередящие душу звуки крохотного певца. В небесах лилась соловьиная песня, стараясь разбить печали тёмного гостя, и на миг ему показалось, что тоска ослабила удушающую хватку.

Дый, еле касаясь белых цветов, провёл дланью по их нежным бутонам, а они в ответ потянулись к первородному демону, желая поделиться с ним чистотой и радостью жизни. Повелитель Тьмы, глядя на лепестки розы, вспомнил о погибшей сестре. Подобно оторвавшейся от единого организма части, Лилит покинула семью, навсегда исчезнув в Нави. Старый демон стоял посреди белоснежного ковра, всемогущий, вновь обретший власть над армией Тьмы, но совершенно беспомощный перед смертью, так как воскресить сестру он не мог. Зато мог не допустить гибели остальных братьев и сестры, являющейся по иронии судьбы богиней смерти.

Старший из первородных демонов прибыл на встречу со старым врагом, с которым вновь был вынужден объединять силы в противостоянии с разрушителем. Он знал, что Световид будет убеждать его убить младшего брата, но в душе чувствовал, что не должен этого делать, какой бы необходимостью оно ни выглядело. Именно смерть Лилит заставляла старого демона сомневаться в правильности столь крайней меры, и потому противился не столько стремлению Световида расправиться с разрушителем, сколько самому себе, являющемуся первым во Тьме и обязанным думать о судьбе всех её жителей. Младший из первородных демонов уже убил одного бога, и, видимо, останавливаться не собирался. Надо было что-то предпринимать, и чем быстрее, тем лучше.

Дый расправил огромные крылья и мгновенно переместился к вратам сияющих чертогов Света. Ангелы, охраняющие обитель Световида, ждали гостя из Тьмы, и, открыв главные ворота, с непроницаемыми лицами проводили взглядами вошедшего демона. Поступь правителя Тьмы была тяжёлой, сотрясающей твердь. От него веяло мощью, а грозный взгляд говорил о своём обладателе, что он находится в мрачном расположении духа.

Дый проследовал до зала советов, и, войдя, окинул взором всех присутствующих богов Света. За столом сидели только верховные представители светлого столпа Сущего. Когда демон остановился, в чертогах повисла тишина, и наступил некий покой.

Свет не желал вмещать в себя грозного сына Тьмы, отчего и сотрясалась твердь обители Световида. Демон занял приготовленное для него за столом место, и, казалось, чертоги председателя совета смирились с присутствием чуждой сущности.

– Я рад, что собрались только верховные боги Света, – произнёс Дый.

– Молодняк был бы лишним, – выдал неприятие к молодым богам Перун, кивнув повелителю Тьмы в знак приветствия.

Старый демон ответил Громовержцу таким же кивком и затем поздоровался с остальными богами:

– Приветствую вас, – мрачным голосом произнёс он.

– Прими соболезнования по поводу утраты Лилит, – тихим приятным голосом произнесла Макошь.