Путь. Книга 2 - Сергей Сироткин

– Твоя мама в Нави и когда-нибудь снова вернётся в мир живых, – попытался я успокоить девочку.

– Ты обещаешь? – сквозь слёзы еле внятно произнёс ребёнок.

– Да, – вырвалось из меня обещание, хоть я и не имел власти над Навью, но был уверен, что смогу договориться с Индрой, и верну девочке мать, лишь бы печаль оставила душу ребёнка в покое.

Я поставил её на твердь храма. Она вытерла маленькими ладошками слёзы, размазав по лицу. Налетевший лёгкий порыв ветра мгновенно их осушил. Повисла пауза, наполненная тишиной, изредка разбиваемой звуками леса. Я отвернулся, скрывая печаль и пытаясь отмахнуться от будоражащего душу образа ангела Света.

– Мне нужна одежда, – произнёс ребёнок.

– Зачем? – удивился я.

– Без одежды нельзя! Я уже взрослая!

Спорить с ребёнком я не стал, но где взять одежду, не представлял. Огонь, скорее всего, превратил в прах всё, в том числе и одежду. Хотя поискать стоило.

Взором я окинул город. Практически всё было сожжено, даже окраина леса. Но внутри каменных зданий находились какие-то каменные ящики. Возможно, в них можно отыскать и одежду. Я взял на руки девочку, и, расправив крылья, подлетел к ближайшему строению. От короткого полёта у ребёнка захватило дух и его лицо осветилось улыбкой.

– Здорово! – с выпученными глазами произнёс восторженный человеческий отпрыск, и его душа вновь засияла чистым сиянием Света.

Я незаметно и к своему удивлению обрадовался, что душа ребёнка освободилась от печали. Ещё никогда мне не доставляло душевное удовлетворение осознание чужого благополучия. Пребывая в некоторой растерянности от охватившего чувства, я вошёл в жилище вслед за человеческим отпрыском. Пройдя по просторному коридору, мы завернули в первое помещение. Оно было полностью освещено естественным светом, который заполнял пространство за счёт расположенных под определённым углом блестящих дисков. Ребёнок опередил меня, и, подбежав к одному из каменных ящиков, попытался поднять крышку, но неудачно.

– Здесь! – крикнула она. – В нашем доме одежда хранилась в таком же ящике!

Я подошёл и снял крышку. Ящик действительно был заполнен тряпьём, в котором девочка принялась копаться, и, вытаскивая одежды, стала примерять.

– А где все люди? – спросила она.

– Покинули город, – ответил я.

– А когда вернутся?

– Никогда.

– Мы теперь вдвоём будем здесь жить?

– Нет, – ответил я. – Мы полетим дальше, на поиски Творца.

– А кто это? – не унималась она, и, найдя подходящее по размеру платье, натянула на себя.

– Тот, кто создал мир.

– А что такое мир?

Это существо не иссякало в вопросах и любопытством напоминало меня. Потому я терпеливо принялся отвечать на все: «что?», «кто?», «почему?», «зачем?» и так далее.

– Я хочу есть! – наконец прервался поток вопросов, и ребёнок молча смотрел на меня в ожидании еды.

– Что ты ешь? – поинтересовался я и насторожился, вспомнив слова упырей и алчущего плоти ребёнка правителя.

– Что мама даст. Фрукты, рыбу, мясо.

– Чьё мясо? – тихо спросил я.

– Не знаю, – робко ответила девочка, почувствовав повеявшую от меня угрозу.

– Мяса не будет! – жёстким тихим голосом заявил я, боясь предположить, что ребёнок успел вкусить человеческой плоти. Но, вспомнив о незапятнанной душе, успокоил себя тем, что, скорее всего, мать не потчевала дитя мясом людей.

– Хорошо, – не задумываясь, согласилась она.

– А где мама брала еду?

– Там, – девочка указала на лестницу в дальнем углу помещения, ведущую вниз.

– Пошли.

Мы спустились вниз. В нижнем помещении было совершенно темно и прохладно. Ребёнок застыл на месте, потеряв ориентацию в темноте, и притих. Я без труда отыскал фрукты, кувшины с питьем, рыбу и мясо. Взяв с полки куски прохладной плоти, я обнаружил, что мясо было не человеческим, и обработано огнём. Но всё же не стал его брать и положил обратно на место, предположив, что сначала люди едят чужую плоть, а затем переходят на собратьев. Ограничившись фруктами и питьём, проверив предварительно, что это не кровь, мы вышли наверх.

– Как ты всё отыскал? Там же ничего не видно.

– Мне видно, – ответил я и отдал еду.

Ребёнок, забравшись на каменный ящик, принялся жадно есть и пить из кувшина. Делала она это неуклюже, отчего питьё капало на одежду, оставляя пятна.

– Как тебя зовут? – с полным ртом мякоти фруктов спросил ребёнок.

– Демон.

– А меня Ломира.

Понимая, что говорить и есть одновременно неудобно, она замолчала, и, наполнив помещение чавканьем, дала мне возможность отдохнуть от вопросов.

Жизнь в этом существе била ключом. Поглощённые фрукты очень быстро усваивались молодым организмом, превращаясь в необходимую для тела энергию, которая мгновенно разносилась кровью по плоти, насыщая её жизненной силой. Я смотрел, как девочка ест, и мне это нравилось.

Почему люди не могут питаться только фруктами? Зачем им плоть? Они же не хищники. У них даже зубы не предназначены для убийства и поедания мяса. Наверное, порок ненасытности заставляет их поглощать чужие тела. Но что пробуждает пороки? В этом ребёнке они спят и подавлены Светом.

К моему сожалению, трапеза быстро закончилась. Ломира вытерла испачканный рот ладонью, и вместо вопроса заявила:

– Полетели искать твоего Творца!

Творец ей был не нужен. Ребёнок хотел летать.

Тем не менее, оставаться в городе смысла не было. Мы вышли из каменного жилища. Я вспомнил об упырях, и, главное, об осведомлённости Квита. Возможно, он знал, где отыскать Творца. И, прижав ребёнка к себе, я полетел на ту самую поляну, где их и встретил. От порывов ветра и огромной скорости ребёнок вцепился в мои руки. Впечатления захлестнули его, и, мне показалось, девочка затаила дыхание.

Полёт занял мгновения. Мы плавно опустились на твердь. Ребёнок визжал от переполняющего восторга и явно хотел ещё. А я совершенно забыл, что на поляне оставались трупы жреца и матери Ломиры. Испугавшись, что она может увидеть разорванные тела, я бегло осмотрел поляну. Но тел нигде не было. Видимо, упыри убрали за собой остатки скромного пиршества.

Жёлтая звезда была ещё высоко в небе и не собиралась клониться к закату. Пообщаться с Квитом я мог только ночью. Потому решил порадовать ребёнка, и, взлетев с ним как можно выше, лёг на потоки воздуха и предавшись парению, зажмурился от разрывающего слух восторженного визга Ломиры.

Пронизывающие меня потоки сил мира меркли на фоне вырывающегося на волю детского восторга. Радость, излучаемая непорочной душой маленького человечка, ослепляла, и я не мог ориентироваться не то, что в Сущем, в мире. Ребёнок временами замирал, останавливая дыхание, но затем вновь взрывался пронзительным визгом, особенно в моменты изменений потоков воздуха, когда приходилось ловить их и маневрировать, то падая вниз, то взмывая вверх. Я был подобен упырям, пьющим чужую жизненную силу, только в отличие от них моя сущность впитывала радость, и, что было поразительно, насыщалась немыслимой по мощи и объёмам энергией. А крохотное создание не унималось, продолжая щедро излучать невидимую силу непорочной души, словно звезда, бескорыстно дарующая возможность жить всем остальным существам.

Не знаю, как далеко от каменного города нас отнесли потоки воздуха, но я почувствовал под собой след жуткого страха. Я остановился и всмотрелся вниз, на твердь мира.

– Чего? Чего остановились? – недовольным голосом возмутилась Ломира.

Я не ответил и начал стремительно пикировать вниз. Ломира завизжала от нового аттракциона, но, вдруг осеклась. Её тело было не в состоянии вынести такой перегрузки, и мне пришлось спускаться постепенно, закладывая виражи большого радиуса. Испытав допущенные по моей оплошности неудобства, ребёнок притих. Его мутило, кружилась голова, но он молча терпел. Мы, наконец, опустились на твердь. Я положил Ломиру, оставив её одну, и окинул взором небольшую часть мира, наполненную страхом.

События, произошедшие здесь, канули в прошлое, но память о них продолжала храниться миром. Он запечатлел в своей плоти ужас, который я и почувствовал, пролетая над этим местом. Я лёг на твердь, и, уткнувшись в неё лицом, впустил в сущность отголоски прошлого.

Жуткий, всепоглощающий ужас, отчаяние и неизбежность смерти захлестнули меня. Перед моим взором побежали картины, словно я окунулся в чёрную реку времени, что размеренно текла в Хаосе. Мой разум проваливался в глубь веков, и, достигнув нужного промежутка времени, остановился.

Предо мной лежал огромный город, охваченный огнём и чёрным дымом. Люди сражались с ангелами. Битва была неравной. Воины Света небольшими группами налетали на ощетинившиеся пиками отряды людей и хладнокровно уничтожали их, взрезая оборону, а затем беспощадно рубя сверкающими клинками плоть смертных. Но сдаваться защитники города не собирались. Теряя воинов, они всё же наносили урон светлой армии, прерывая бессмертные жизни слуг богов Света. За каждый десяток убитых людей ангелы платили как минимум двумя крылатыми воинами. Но поражение людей было неизбежно. Их силы таяли. Улицы города были покрыты окровавленными, чаще всего разрубленными, трупами, к которым непрерывным потоком продолжали присоединяться новые мёртвые защитники.