Вызываем огонь на себя (сборник) - Овидий Горчаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как изумились бы все они – подпольщицы и поляки, – если бы увидели, как она, Аня Морозова, их командир, человек, которому они доверили свою судьбу, свою жизнь, свои мечты, встретилась украдкой с известным во всей сещинской волости изменником и предателем, бывшим командиром Красной армии, старшим полицейским! И она не только встретилась с этим человеком – с Константином Поваровым, – но и передала ему план Сещинской авиабазы, составленный подпольщиками с таким трудом и пылом, с риском для жизни.
Глава четвертая
Гроза над Сещей
Отпечатки пальцев
План Сещинской военно-воздушной базы был передан Марии Иванютиной – связной Ани в деревне Сердечкино. Двадцативосьмилетняя солдатка запрягла лошадь, поцеловала на прощание своих девочек, четырех и пяти лет, и, кинув на подводу пилу и топор, в лаптях, в деревенской одежде отправилась будто бы за дровами в лес. Дети проводили мать до околицы и долго махали ручонками. Мария Иванютина с трудом сдерживала слезы. «Если что случится, – успокаивала она себя, – соседи не оставят ребят в беде. Ведь все Сердечкино знает, что муж у меня был коммунистом, но никто немцам не выдал!»
Тридцать километров гнала Мария Иванютина лошаденку, и та была вся в мыле, когда из-за кустов на опушке вышел невысокий молодой разведчик с автоматом «ППШ» на груди.
– Здравствуйте, Мария Давыдовна! – это был Аркадий Виницкий. Своим ребятам он крикнул: – А ну, живо! Напилить и нарубить Марии Давыдовне самых лучших дубовых и кленовых дров!
Разведчики – Поздняков, Тарасов, Пащенко, Новиков, Ширягин, Игумнов – взялись за дело. С Виницким остался только его помощник, старший лейтенант Иван Казаков, или «Седой чекист», как звали в разведке этого чуваша из Алатыря.
К Иванютиной подошла с протянутой рукой десантница-москвичка Шура Гарбузова. Эта маленькая веснушчатая девушка уже не раз встречалась на явочной квартире в Сердечкине с Марией Давыдовной. Через нее связалась она с Варварой Киршикой, а потом уже с Аней Морозовой и поляками.
– Ай да поляки! Ай да девушки! – в восхищении проговорил лейтенант Аркадий Виницкий, познакомившись с планом авиабазы. – Здорово! Погляди-ка, Седой! Да они сами не знают, какие они молодцы, эти мушкетеры! Да этому плану цены нет ни в рублях, ни в рейхсмарках. Передайте им, Мария Давыдовна, наше большое партизанское спасибо!
План авиабазы был подробным и точным. Ангары, штабы, дома офицеров летного состава, солдатские казармы, управление технического обслуживания, техрота, аварийная служба, автоколонна, ремонтные и подсобные мастерские, склады горючего и смазочных материалов, боеприпасов, обмундирования и продовольствия, железнодорожный батальон, части зенитной артиллерии, подразделения ВНОС, строительный батальон. Даже клубы, казино, солдатские столовые, кинозалы… Особо были отмечены лагерь военнопленных и поселок, и для верности Аниной рукой было написано: «Здесь бомбы не бросать!»
В обработке разведданных приняли участие партизанские командиры и комиссары: Данченков, Гайдуков, Лещинский. Особенно ценную помощь оказал майор Рощин, бывший флаг-штурман, ставший партизаном. К этому времени по приказу Большой земли, не дойдя до Десны, он вернулся с отрядом из прифронтового района в Клетнянские леса, на прежнюю базу.
Радиограмма была составлена опытным штурманом по всем правилам: «На аэродроме 230 самолетов, из них до 170 бомбардировщиков, рассредоточены группами по краям рабочей площади. Наибольшее количество южнее центра аэродрома 800–900 метров. Наивыгоднейшее направление захода – курс 130…»
Майор Колосов, получив эту важную радиограмму, немедленно направил копию начальнику штаба Западного фронта генерал-майору Корнееву и ночью выслал самолет «У-2» за картой авиабазы. Самолет, благополучно пролетев с выключенным мотором мимо Сещинского аэродрома, сел на освещенную сигнальными кострами посадочную площадку в сердце Клетнянского леса. План был доставлен на Большую землю. Генерал Корнеев доложил о плане Военному совету. Военный совет штаба фронта во главе с маршалом Жуковым наложил резолюцию: «Сещу бомбить сегодня».
«Сещу бомбить сегодня»…
В то утро «мушкетеры» вышли на работу с воспаленными от бессонной ночи глазами. Баулейтер охрип, подгоняя их. Кое-как дотянули до обеда. Днем восток заволокло темными тучами. Далеко за Десной ветвисто вспыхивали молнии. Надвигалась гроза.
– Это будет самая великолепная гроза в моей жизни! – многозначительно сказал пылкий Ян Маленький Яну Большому.
– И быть может, последняя гроза, – ответил его рассудительный друг, – ведь мы вызываем огонь не только на гитлеровцев. Бомбы – они не разбирают, где свои, а где чужие, где поляки, а где швабы!
«Сещу бомбить сегодня»…
В то утро Аня получала новое удостоверение. Когда немец в штабе авиабазы потребовал, чтобы Аня Морозова сделала отпечатки левого и правого больших пальцев в «персоненаусвайс» – удостоверении личности, – глаза у этого немца полезли на лоб. Отпечатков не получилось.
– Попробуй снова! – сказал он Ане, бросая ей новый бланк удостоверения.
Аня снова потерла пальцы о смоченную темно-фиолетовыми чернилами подушечку и снова прижала пальцы к бланку там, где около места для фотографии значилось: «Оттиск больших пальцев…» И снова вместо ясно различимых отпечатков получились кляксы.
Немец – это был переводчик Отто Август Геллер – схватил Аню за руку и так и впился глазами в большой палец. Свистнув от удивления, он еще крепче схватил девушку за руку и повел по коридору прямо в кабинет начальника службы СД при комендатуре Сещинской авиабазы.
– Оберштурмфюрер! – чуть не закричал он, волнуясь. – Разрешите доложить: у этой русской – небывалое, феноменальное дело – не имеется отпечатков пальцев!
Аня плохо, с пятое на десятое, но все-таки понимала немецкий. Как было не понимать – ведь она проработала уже месяцев девять прачкой и судомойкой на немцев.
– Ты, наверное, опять пьян, Геллер? – спросил СС-оберштурмфюрер Вернер, брезгливо и строго глядя на переводчика. – По гауптвахте соскучился?
– Да не сойти мне с этого места, оберштурмфюрер! Пить мне желудок не позволяет, а у девчонки в самом деле нет отпечатков пальцев! Редчайший экземпляр! Может, это признак вырождения у славян?
Скептически усмехнувшись, Вернер взял Аню за руку и с минуту внимательно разглядывал ее пальцы. Потом, откинувшись в кресле, не спеша вытер руки носовым платком.
– Вы работаете у нас прачкой? – спросил он Аню. – Это видно. И еще видно, что ты болван, Геллер! – со вздохом сказал оберштурмфюрер. – А также пример вырождения. И от тебя опять разит шнапсом. Эта девка работает у нас прачкой и пользуется эрзац-мылом, в котором очень много щелочи. Ежедневная стирка белья таким мылом может не только сгладить пальцевые узоры, но и начисто разъесть их, – он усмехнулся, закуривая сигарету. – Видно, что она преданно работает на великую Германию. Сними отпечатки каким угодно способом и катись ко всем чертям!
Выйдя из здания штаба с новым пропуском в кармане, Аня взглянула на свои натруженные руки. Все время в горячей воде и это проклятое немецкое эрзац-мыло!.. Но ничего не поделаешь. И совсем неизвестно, когда все это кончится…
С тазом под мышкой, в своем неизменном белом платье, пошла Аня по улице военного городка, с любопытством глядя вокруг. Она помнила этот военный городок еще тогда, когда он строился до войны, когда вокруг, как и сейчас, пахло известью и краской. Только тогда дома строили команды красноармейцев. Голые по пояс, загорелые, перекидывались они улыбками и шуточками с девчатами, провожали взглядами ее, Аню Морозову, когда она, надев лучшее свое ситцевое платье, шла со справкой об окончании восьмилетней сещинской школы наниматься счетоводом в штаб авиационной дивизии. А над Сещей летали «ишаки» и «чайки», и все пели песню из кинофильма «Истребители»:
Любимый город может спать спокойноИ видеть сны, и зеленеть среди весны…
Давно исчезли те красноармейцы из сещинского военного городка, давно не ходят они в поселок Сещу к девчатам. Давно улетели и краснозвездные «ястребки» и тяжелые «ТБ-3» с Сещинского аэродрома на восток. Многие из тех, что носили золотистые крылышки в голубых петлицах, уже отдали свои молодые жизни за Родину где-нибудь под Москвой или под Сухиничами, под Духовщиной или Кировом.
Да, не узнать теперь Сещу. Вон у полуразрушенного здания ДКА – бывшего Дома Красной армии, где до войны работал телефонистом Анин брат Сережа и где так часто по вечерам Аня танцевала с летчиками, у входа в офицерское казино выставлен щит с афишей кинофильма: «Покорение Европы». Написано, конечно, по-немецки. Тут и там ветер шевелит трехцветные полотнища с черной свастикой. Людно, тесно стало в авиагородке. Кругом пестрят, мелькают немцы в разноцветных униформах, тарахтят на разные голоса моторы, снуют автомашины, мотоциклисты, велосипедисты… На ходу Аня окидывает взглядом знакомые объекты – казармы летчиков, взлетно-посадочной техчасти, батальон аэродромного обслуживания, штаб батальона связи, штаб автотранспортных колонн, штаб охранного батальона, штаб ГФП – тайной полевой полиции, технические мастерские…
