Исповедь меча, или Путь самурая - Этьен Кассе

Вернутся молодые послы в Японию только 21 июля 1590 года. Верховный правитель Тоетоми Хидэеси устроит в честь их возвращения особенно торжественную встречу. А те без конца будут рассказывать о далекой Португалии. Казалось, две веры пересеклись в своем пути.

Но нет. В Японии к власти пришел Токугава Иэясу. А он проповедовал закрытость, не любя внешние влияния. В 1611–1614 годах этот сёгун издал ряд указов о запрещении христианской религии, и из Японии были изгнаны иезуиты и монахи других католических орденов. В последующие годы усилились преследования и даже казни христиан в среде самураев. В 1624 году был запрещен въезд и проживание в Японии испанцев, а в 1639 году из нее были изгнаны португальцы. В 1633–1636 годах появились указы, налагавшие запрет на выезд японцев из страны, и одновременно с этим тем, кто уже жил за ее пределами, под страхом смертной казни запретили возвращаться в Японию. В 1636 же году всех иностранцев переселили на остров Дэсима (в районе Нагасаки), а в 1639 году исповедание христианства было окончательно запрещено. Португальским кораблям, поскольку они доставляли христианских миссионеров, запрещалось даже приближаться к японским берегам. Вот такая странная самоизоляция. Была, впрочем, одна крайне серьезная причина, отчего Путь веры самурая не стал Путем веры христианина, и о ней подробно рассказал в своих записках простой капитан-пленник В. М. Головнин:

«…царствовавший в Японии к исходу XVI века светский император Тейго, человек умный, проницательный и храбрый, скоро приметил, что иезуиты более заботились о собирании японского золота, нежели о спасении душ своей паствы, почему и решился истребить христианскую веру и выгнать миссионеров из своих владений.

Главной или, лучше сказать, единственной причиной гонения на христиан японцы полагают нахальные поступки как иезуитов, так и францисканцев, присланных после испанцами, а равным образом и жадность португальских купцов; те и другие для достижения своей цели и для обогащения своего делали всякие неистовства; следовательно, и менее прозорливый государь, нежели каков был Тейго, легко мог приметить, что пастырями сими управляло одно корыстолюбие, а вера служила им только орудием, посредством коего надеялись они успеть в своих намерениях».

Более всего в Пути веры самураи презирали именно корыстолюбие…

В «Кодексе Бусидо» сказано:

«Существуют две вещи, которые могут ввести… в заблуждение: это богатство и слава».

«…у людей с материальными интересами в сердце нет чувства долга. А те, у кого нет чувства долга, не дорожат своей честью».

«Расчетливые люди достойны презрения. Это объясняется тем, что расчеты всегда основываются на рассуждениях об удачах и неудачах, а эти рассуждения не имеют конца».

«Деньги найти легко. Хорошего человека найти трудно».

Думаю, каждый из вас хотя бы однажды в жизни видел репродукции, а может, и фотографии конца XIX — начала XX века с изображениями самураев и обратил внимание на причудливые одеяния буси. Военные костюмы самураев, называемые ёрои или оёрои, выглядели и в самом деле крайне экзотическим образом.

Чего только стоил, например, их шлем! Склепанные между собой узкие металлические пластины, поверхность которых покрывалась тонким слоем керамики и лаком, — вот какие шлемы защищали головы самураев в эпоху Средневековья. И чего только не прикрепляли на них — даже фамильные гербы буси или металлические зеркала! Поверьте, это делалось не для красоты. У самураев считалось, что зеркало наделено магической силой против всего злого. Данное поверье пришло в Японию из Китая: там бронзовые зеркала «отпугивали» нечистую силу от живых и мертвых.

Даже процесс надевания шлема самураем превращался в ритуал. Перед тем как надеть его, буси обвязывали голову специальной повязкой — хатимаки. Повязывалась хатимаки с определенным духовным подтекстом: буси готовился к борьбе, к действию и, вполне может быть, к подвигу. Он готов был перейти от сиюминутного, обыденного к чему-то мистическому, священному и обретал вдохновение битвы.

Вместе со шлемом неотъемлемым атрибутом военного костюма самурая становилась металлическая полумаска, называемая хаппури. Она закрывала щеки и подбородок буси. Маскам придавали черты человеческих лиц, но черты утрированные — у них обязательно должно было быть отталкивающее, пугающее выражение. Неприятель обязан испытать ужас при виде буси!

И вот представьте: самурая ждет поход. Он достает военное снаряжение из специального деревянного сундука для доспехов, называемого ёрои карабицу, и начинает облачаться. Сначала ему следовало надеть нижнее платье и шапочку, затем перчатки из кожи и напульсники, потом верхнее платье, после чего икры ног обвязывались обмотками и на них надевались наголенники. Затем следовали меховая обувь и панцирь, а под конец закреплялись наплечники. Знатные самураи иногда надевали поверх лат цветное кимоно. Шлем же надевался прямо перед битвой. Впрочем, среди самураев особым шиком считалось во время боя снимать шлем и использовать его вместо щита, укрывая лицо от стрел. (Щитами, татэ, в японской армии пользовались только пехотинцы. Татэ были огромными, деревянными, их ставили на землю и укрывались от стрел врага.)

Думаете, все? Военный костюм самурая полон? А как же веер? Да-да, именно веер был непременным атрибутом костюма буси. Его самураи носили за поясом. Причем такой веер («оги») был нужен не для обмахивания в жаркую погоду, а для сигнализации и управления войсками. Часто оги изготавливали из железа, и состоял он из массивных стальных пластин. Назывался он тогда «гумбай-утива» и считался знаком феодала. Им знатные самураи вполне могли воспользоваться при нападении с мечом или копьем для самообороны. И ведь пользовались! Сохранилось огромное количество упоминаний подобных историй в японских хрониках. Согласно легенде, подобное искусство самозащиты было разработано знаменитым японским воином XII столетия Минамото-но Есицуне (1159–1189). Металлический боевой веер в руках опытного буси представляет собой серьезное оружие с довольно широким спектром возможностей: складываясь и раздвигаясь, он превращается то в дубинку, то в острейшую бритву.

В «Кодексе Бусидо» сказано:

«…воинские доспехи и снаряжение белого цвета следует считать непригодными и лишающими силы. Сквозь них просвечивает сердце их обладателя».

«Шлем обычно считается очень тяжелым, однако во время взятия крепости или другого сооружения, когда в любой миг на голову могут обрушиться стрелы, пули, камни и бревна, он совсем не покажется таким».

«Соломенную шляпу и шлем следует носить, наклонив их вперед».

«Нужно обратить внимание только на то, как выглядит шлем. Ведь шлем сопровождает голову воина в стан противника».

Ну что? Теперь-то готов самурай к бою? И да и нет. Готов, если ему открыта мудрость дзадзен.

— Янутомо Цуемоти. Цу-е-моти. Писарь записал со знанием дела.

— Оружие?

Бабочка склонил на плечо темноволосую голову:

— Мне все перечислить?

— Только то, с которым вы вступите в борьбу, почтеннейший.

— Гм… Тогда меч.

— Хорошо, дорогой господин…

…Устав после долгого пути, братья Акира и Токото, дети героя Текемады, заночевали в катакомбах. На рассвете сомнения охватили их сердца.

— Глупо было заявлять себя вдвоем на участие в состязаниях, — промолвил Токото. — Надо было лучше продумать все.

— Мы просто столкнулись с неожиданностью. Кто ж знал, что они возьмут нас двоих? Впрочем, наша надежда на победу так лишь удваивается.

— И все же, — продолжал терзаться сомнениями Токото, — наш первоначальный план был иным, или же ты ничего не помнишь? Одному из нас следовало заботиться о друг ом. И что произойдет теперь, если нам придется бороться друг против друга?

— Это вряд ли!

— Нет ничего невозможного.

— Но уж больно это невероятно.

— Но что тогда мы будем делать?

— Тогда будем бороться. Все просто.

— Ты совсем обезумел, Акира? Я никогда не смогу поднять меч на тебя. А ты? Ты смог бы?

— Токото, у нас нет выбора. Это же состязание на жизнь и смерть. А ты как думал, что мы отправляемся на ярмарку, на представление актеров?

— Не знаю. Не нравится мне все это. Как представлю, что кто-то из воинов окажется сильнее тебя, а я должен буду просто смотреть, как он тебя заколет. Нет, такого я никогда бы не смог допустить.

— Прекрати. Надо постараться победить.