Исповедь меча, или Путь самурая - Этьен Кассе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Ухвати длинный меч с несколько „плавающим“ ощущением в большом и указательном пальцах, средний палец не должен быть ни напряжен, ни расслаблен, а оставшиеся два пальца — сжаты крепко…
Поднимая меч, имей намерение зарубить противника…
Хватка для боя и для испытаний клинка одна. Не существует такой позиции, как „хватка для удара по человеку“».
Самурай держал меч за рукоятку двумя руками. Основной позицией была изготовка к удару мечом, поднятым над головой. Удары наносились по голове противника, его плечам и бокам. Насчитывалось в кэндо до четырех тысяч правил. Все движения были регламентированы до мельчайших деталей.
Кэндо изобиловал различного рода дыхательными упражнениями, ритуальными действиями и приемами. Длительная и настойчивая тренировка приводила к специфическим сдвигам в личности самурая, формируя своеобразный психологический облик Не-Боящегося-Смерти.
В «Кодексе Бусидо» сказано:
«Когда я был ребенком, я однажды неожиданно осознал, что воин — это человек, который не привязан к своей жизни. Поскольку я лелеял это осознание в своем сердце в течение многих лет, оно стало моим глубинным убеждением, и поэтому я никогда не думаю о смерти».
«Каждый день, когда тело и ум пребывают в покое, нужно представлять себе, как тебя пронзают стрелами, убивают выстрелом из ружья, протыкают копьем или разрубают мечом».
Глава третья
САМУРАЙ И СМЕРТЬ
Несущий смертьВ «Кодексе Бусидо» сказано:
«Бусидо — Путь воина — означает смерть. Когда для выбора имеются два пути, выбирай тот, который ведет к смерти. Не рассуждай! Нацель мысль на путь, который ты предпочел, и иди!»
Он — дар свыше, дар с поэтичным названием «меч Небесных густых облаков», данный богиней Аматэрасу первому земному правителю. Меч — дар, несущий смерть.
Он действительно является одной из трех священных регалий — вместе с бронзовым зеркалом Ята-но кагами и яшмовыми подвесками Ясакани-но Магатома. Меч под названием Кусанаги-но Цуруги.
Сказать, когда появились первые мечи, сейчас уже не так-то просто. Из мифов известно, что легендарный меч Кусанаги-но Цуруги был извлечен богом Сусаноо из хвоста поверженного им дракона. По другому преданию, некто Амакупи, живший в конце VII столетия, придумал разделить обоюдоострый меч на две части: так появилась знаменитая катана. В периоды Яёй (200 г. до н. э. — 300 г. н. э.) и Ямато все оружие воинов хранили в особых постройках и выдавали его буси только в случае нападения неприятеля или же перед военным походом.
В книге «Япония сегодня» сообщается, что самые древние мечи (специалисты называют их дзёкото) были обнаружены в захоронениях периода Кофун (300–710). Они, конечно же, сильно проржавели, но судить о том, как они выглядели раньше, все же можно: у них были короткие прямые лезвия с остро отточенным концом. Воины ими еще не рубили своих противников, а только кололи. Кстати, подобный меч периода Кофун, меч с кольцом, или канто-но тати, был у главного героя в анимэ «Принцесса Мононокэ». А вот характеристики одного из наиболее известных мечей той эпохи, который по сей день хранится в храме Хорюдзи в провинции Ямато: длина клинка — 60,7 см, ширина у основания — 2,2 см, хвостовик — 10 см.
Наиболее «популярны» мечи стали во второй половине периода Хэйан (782—1184). С мечами этого периода связаны многочисленные легенды, они веками терялись, а затем находились вновь самым что ни на есть чудесным образом. Ими убивали врагов, разбойников и даже демонов. Наиболее известный и лучший меч Японии, под названием Додзигири, означающий в переводе с японского языка «Разрубатель Додзи», был выкован кузнецом Ясуцунэ в начале IX века.
В «Кодексе Бусидо» сказано:
«Однажды какой-то человек спросил: „Что есть смерть?“ И получил ответ коротко-сложенными стихами: „В жизни все фальшиво, есть только одна истина и эта истина — смерть“».
«Смерть посещает всех: великих и малых. Смерть настигает вас, не считаясь с тем, подготовились вы к ней или нет. Но все люди подготовлены к факту смерти. Однако вы склонны думать, что переживете всех. Это вводит в заблуждение и вас, и других. Смерть подкрадывается к вам, прежде чем вы об этом узнаете. Встречая смерть, будьте уверены в том, что вы встречаете ее в полной готовности».
А надо сказать, что создать меч для настоящего буси могли только особые люди. Изготовлением «несущих смерть» занимались горные отшельники ямабуси, исповедовавшие аскетизм и религиозную отрешенность. Ковка меча превращалась ими в некое религиозное действо, в мистерию. Перед началом работы ямабуси должны были придерживаться воздержания в еде, питье и общении с женщинами. Приступить к работе можно было только после обряда очищения, облачившись в церемониальные одеяния — кугэ. Перед алтарем, всегда стоявшим на постоянном месте в кузне, ямабуси морально подготавливал себя к предстоящей работе, чтобы гарантировать то, что в будущем созданный им меч будет защищен от сил зла. После тщательнейшей уборки мастерская ямабуси обвешивалась специальными ритуальными украшениями, симэ, которые клеились из рисовой соломы. Пучки симэ в синтоистской религии символизировали собой чистоту и безопасность.
И вот начиналась сама работа ямабуси над изготовлением «несущего смерть». Ямабуси компоновали полотно меча из нескольких сортов стали, обладавших различными качествами. Отобранные куски тщательнейшим образом обрабатывались на наковальне, после чего слитки перерубали зубилом, складывали пополам и заново отковывали. Процесс этот был очень долгим. Не менее продолжительным становился и процесс закалки. Каждую часть меча следовало нагревать и остужать по-своему, поэтому заготовку покрывали слоем глины различной толщины. Когда же работа ямабуси завершалась, меч отдавали полировщику. У того в запасе были десятки точильных камней, куски кожи различной толщины и, наконец, подушечки собственных пальцев. Другой мастер тем временем уже готовил ножны из древесины хоноки — магнолии, ведь именно магнолия лучше всего предохраняла самурайский меч от ржавчины, хотя ржаветь оружию буси, в сущности, было некогда. Рукоять меча и ножны украшались хитроумными рисунками. Многие мастера ставили на ней свои клейма. Хотя истинные ямабуси обязаны были исповедовать великую скромность. Так, великий мастер, живший в период Камакура и ставший для японцев своего рода символом уникального мастерства, Окадзаки Горо Нюдо Масамунэ вообще не считал нужным подписывать свои клинки, ибо знаток — идеальный буси — всегда распознает меч великого мастера. До нас дошли пятьдесят девять его клинков, и ни один из них действительно не был подписан.
В изготовлении меча самурая все, даже самые незначительные на первый взгляд мелочи, было важным. Ибо в зависимости от того, как был выкован клинок, он мог либо приносить благо и верно служить своему владельцу-самураю, либо не слушаться и даже ранить его. Чтобы отличить подделку от произведения истинного ямабуси, правительством сёгуна выдавались сертификаты с описанием клинка и его «легендой». В XII столетии у сёгуна таких сертификатов было всего сто листов в год. Вот и судите сами. Важно было и наличие на мечах магических формул. Они отгоняли все злое и призывали добрые силы. Первостепенную роль также играли изображения небесных светил, которые, как известно, способны оказывать влияние на земную жизнь земных героев.
Сами понимаете, что такой самурайский меч становился весьма дорогим приобретением для буси. Но, как бы ни был беден самурай, он все равно добывал клинок хорошей стали, считая, что лучше голодать, нежели не иметь «душу». Да-да, душу! Ибо меч становился истинной «душой» самурая. Ради такой души буси мог пожертвовать всем: и собственной жизнью, и жизнью всей своей семьи. В своем «Завещании» от 1615 года сёгун Токугава Иэясу в статье 35 приказывал: «Каждый, кто имеет право носить длинный меч, должен помнить, что его меч должен рассматриваться как его душа, что он должен отделиться от него лишь тогда, когда он расстанется с жизнью. Если он забудет о своем мече, то он должен быть наказан». Вот и не расставался буси со своими мечами. Для них в домах воинов были отведены специальные ниши — токонома. Ночью же мечи клались в изголовье, чтобы в случае чего их было легко достать рукой.
В идеале «несущий смерть» должен был с легкостью разрубать три тела, лежащих друг на друге. Но ведь это еще следовало испытать! И желательно не на тесно связанном пучке мокрой рисовой соломы, а на. «живом материале». «Несущий смерть» нес ее в обряде тамэси-гири, или цудзи-гири, что буквально переводится как «убийство на перекрестке дорог». Нередко нищие или крестьяне, поздно вечером возвращавшиеся домой с полей, становились жертвами тамэси-гири. Местные власти, пытаясь воспрепятствовать распространению данного обряда, выставляли на улицах посты и устраивали на перекрестках дорог даже целые караулки. Однако охрана не очень рисковала спорить с самураями этого своеобразного «ОТК» мечей. Лишь сёгуну Токугаве Иэясу удалось прекратить это кровопролитие. Теперь тамэси-гири практиковалось иначе. Самураи отдавали свой меч палачу для того, чтобы тот опробовал его на осужденном преступнике. По законам сёгуната тела казненных становились собственностью государства, за исключением останков татуированных, священнослужителей и неприкасаемых (парий) — на тех распространялось табу. Тело казненного привязывали к столбу, и проверяющий качество меча палач рубил его в обусловленных местах. Затем на хвостовике оружия вырезалась надпись, сколько тел было разрублено мечом. Однажды преступник перед казнью через тамэси-гири сказал даже палачу: «Если бы я только знал, что умру именно так, я бы наелся камней и напоследок испортил этот великолепный клинок!»
