Швейная машинка - Натали Ферги

Фред не отвечает под тем предлогом, что собирается перейти дорогу.

Мать продолжает:

— Я буду на связи. Я ведь не исчезаю совсем. У меня есть телефон, ты можешь позвонить мне, если будет такая необходимость, и у меня есть электронная почта, хотя не стану обещать, что смогу отвечать очень быстро. Хочу немного отдохнуть от мира современных технологий.

Ему кажется, что его бросают на произвол судьбы, хотя, если честно, он обычно сам так ведет себя по отношению к матери: эсэмэска — когда ему что-то нужно; звонок — раз в две недели. И это, по его мнению, совершенно нормально. Все его друзья так общаются с родителями. Но сейчас все кажется странным. Это он и его сверстники должны уезжать на поиски приключений, а не их ответственные и высоконравственные родители. Что-то здесь не так.

Фред меняет тему разговора:

— Я думал, ты успеешь повидаться с Самантой, прежде чем уедешь, но ты собираешься в среду, так что не получится.

— А когда она приезжает?

— В следующем месяце. В гости.

— Жаль. Но ты о ней мало рассказывал.

Собственно говоря, и возразить-то нечего. Фред понесся в Эдинбург сразу же после того, как ему позвонили и рассказали о смерти деда. Он думал, что Саманта поедет на север за ним, но этого не случилось. Она ответила, что ужасно занята и не хотела бы, чтобы проект, над которым они оба работали, выбивался из графика. Фред объяснял себе и всем остальным, что на работе ей не дали отпуска, и его мать хмурилась. Оправдание было ложью, и он это понимал. На самом деле ходили слухи о том, что Саманту собираются повысить, и Фред был уверен, что именно это стоит за ее нежеланием покидать на какое-то время офис. Он просто не чувствовал в себе смелости спорить.

— Сложно сказать. Она очень хорошая. Настоящий профессионал.

Едва ли это достаточное свидетельство в ее пользу, но Фред не знал, что тут еще добавить.

— Может, когда я вернусь? Пригласи ее сюда на чай.

Фред не мог представить себе, как Сэм сидит в доме его детства, полном всех цветов радуги, с мягкими диванами и набитыми книгами полками. Ее квартира — это сплошные металл, стекло и белая кожа.

— Да, конечно.

— И хорошо.

Мать останавливается у внушительного входа в юридическую контору. Он видит свое искаженное отражение в блестящей медной табличке на стене и открывает дверь, пропуская мать перед собой в холл с толстыми коврами. Дед научил его, что так принято поступать с дамами, и он до сих пор не забывает этого.

Фред сидит в квартире, которая вскоре будет принадлежать ему. На кухонном столе перед ним лежит конверт; буквы, написанные знакомым почерком, выдавили в бумаге глубокие бороздки:

Мой дорогой Фред!

Не знаю, стал ли для тебя сюрпризом тот факт, что я передаю эту квартиру тебе через поколение. Полагаю, что ты, скорее всего, думал, что квартира достанется твоей матери, но теперь у нее свой дом. Думаю, бабуля хотела бы, чтобы эта квартира стала твоей. Она уже долгое время принадлежит семье — собственно говоря, с тысяча восемьсот девяностого года, когда дом был построен. Ею владела твоя прабабушка, и она передала ее в наследство бабуле, так что теперь твоя очередь.

Я живу здесь около семидесяти лет, и эта квартира всегда была очень важна для меня. Ее называла домом твоя мать. Я помню, как она сказала нам, что ждет ребенка, и всегда надеялся, что когда-нибудь квартира станет и твоим домом тоже. Это сюда она привезла тебя новорожденного из роддома, здесь ты в раннем детстве часто прятался под столом. Помнишь?

Когда ты пошел в школу, здесь ты проводил вечера, пока мама работала. Стены и пол этой квартиры хранят нашу историю, Фред. Я не знаю, при каких обстоятельствах она перейдет от меня к тебе и в каком состоянии тебе достанется.

Я старался, чтобы она оставалась чистой и уютной, но забираться на стремянку в моем возрасте уже чересчур — твоя мать многое могла бы об этом сказать!

Сейчас этот дом твой, а не мой и не бабули, так что пройдись по шкафам и выброси все, что тебе не нужно. Или, наверное, лучше написать иначе: ОСТАВЬ только то, что тебе нужно. Нет ничего хуже, чем жить с чужим хламом. Многие вещи здесь уже давно, так что посмотри на них внимательно, прежде чем решить, что с ними делать. Под лестницей — мои садовые инструменты, они еще могут пригодиться. Рядом с моей кроватью — твоя фотография, тебе там четыре года: ты стоишь рядом с сараем, с морковкой в руке. Я знаю, что у тебя не было после переезда времени на сад, но лопаты и вилы всегда пригодятся. Второе, на что следует обратить внимание, — это швейная машинка бабули. Она не электрическая — эти штуки, на мой взгляд, слишком своенравные и годятся только в хлам, а старая — с крышкой из гнутой древесины. Она стоит рядом с моим гардеробом. Машинка принадлежала еще твоей прабабушке. Может быть, сначала стоит проверить, работает ли она, а уж потом решать, что с ней делать.

Во всем остальном нет ничего выдающегося — никаких антикварных предметов значительной ценности или важности. В прошлом году я отдал твоей маме на хранение коробку.

Не знаю, что ты собираешься делать; как я понимаю, ты, скорее всего, захочешь продать квартиру и переехать в какое-нибудь более интересное и подходящее для твоей работы место. Я не хочу, чтобы ты был прикован к этой квартире. Не оставайся здесь только из чувства долга. Честно говоря, будь я в твоем возрасте, я бы вызвал маляров уже через неделю после того, как получил бы ключи. Я не стал ничего делать сейчас, только чтобы не обеспокоить твою мать.

Этот дом всегда был полон друзей. Мои соседи по участку приходили сюда вместе с семьями на каждое Рождество: в квартиру влезало человек двадцать. Мы ели мясные пироги и пели рождественские песни. Сюда приходили поиграть и твои друзья — возможно, здесь опять раздадутся детские голоса, а может быть, и нет. Все мы знаем, что в этой жизни ничего нельзя гарантировать.

И последнее: окно на кухне может вылететь, когда поднимаешь раму, так что будь аккуратнее, а то стекло приземлится на нарциссы под домом.

С любовью, дедушка