Блокада. Запах смерти - Алексей Сухаренко

– Перо хотя бы надо взять, – потянул время Иван, стремительно пытаясь проанализировать ситуацию и найти какой-нибудь выход. – Я руками душить не смогу, не обучен. Я же вор, а не мокрушник.

– Держи мою «беду», – с готовностью отреагировал на его просьбу Кощей, протягивая финский нож.

– Давай на посошок, – предложил Курпатый. – Теперь не откажешься?

– Теперь не откажусь, – кивнул Иван.

«Чего делать? Сваливать из банды или пытаться выйти на главного? – продолжала работать его голова, ища оптимальный выход. – Чтобы продолжить задание, нужно парнишку какого-то убить. Хотя, может, он и сам от голода умер. Ведь сказали, что третий день без еды и питья».

Иван решил не торопить события и разобраться на месте.

– Ты чего такой озабоченный? – глянул на него Курпатый, когда вышли на улицу.

– Скажи, Миша, ты хоть раз убивал ребенка? – поинтересовался Цыган.

– Ребенка нет, – покачал головой Курпатый, – но тот парнишка не такой уж и ребенок. Вообще-то неплохой пацан, но не повезло ему с родителем.

– Ведь даже большевики говорят, что сын за отца не ответчик, а мы, получается, хуже их, – продолжил прощупывать Курпатого Иван.

– Он же свидетель, всех нас может сдать легавым.

Зарецкому ничего не оставалось делать, как ответить согласным кивком. Вскоре они подошли к окраине города, где, как обычно, падали снаряды немцев.

– Видишь полуразрушенный дом? – указал рукой Курпатый. – Там, в подвале, змееныш на цепи и сидит.

– Может, я один сбегаю? А то ведь там небезопасно, – предложил Иван, в надежде, что убийства паренька все же удастся избежать.

– Ты же читал записку, – отрицательно покачал головой напарник.

Перебежками они продвигались от одного дома к другому. Наконец добрались до уцелевшего подъезда и нырнули внутрь. Толстый слой цементной пыли и отвалившейся штукатурки говорил о том, что сюда никто давно не заходил. Курпатый спустился по лестнице, открыл навесной замок, отвалил тяжелую металлическую дверь. Щелкнул зажигалкой и посветил вокруг себя. Рядом с входом стояла керосиновая лампа, которую он тут же зажег.

– Эй, пацан, ты жив? – бросил в темноту, сделав несколько шагов.

Иван тоже вошел в подвал, видя лишь фигуру напарника, освещаемую керосинкой. Где-то в углу звякнула цепь.

– Вот ты где… – Курпатый поставил лампу на пол, и ее свет выхватил из тьмы замызганное кровью и грязью лицо парня, который инстинктивно закрыл глаза.

– Давай оставим его, а? – предложил Цыган. – Он тут больше трех дней не протянет.

Иван пожалел паренька, но чтобы его спасти, нужно было нейтрализовать Курпатого, а значит, сорвать выполнение задания. И он придумал хитрость: зная теперь, где тот находится, достаточно передать о нем информацию Приматову.

– Ты что, не читал маляву? – не согласился с Иваном напарник. – Зачем себя подставлять? Я не знаю, почему Деду так важно, чтобы ты этого малолетку пришил, но лучше сделать, как он требует.

– Не надо, не убивайте меня, дяденьки! – раздался громкий всхлип паренька, который понял, что ему грозит, и среагировал на жуткий разговор.

– Ну вот, теперь орать будет, – недовольно поморщился Курпатый. – Надо было по-тихому его кончать. Давай грохай его, и пошли, пока нас тут не завалило.

А Иван, услышав голос обреченного, остолбенел, и если бы не полная темнота, своей реакцией наверняка бы выдал себя с потрохами. Это был голос Славки, брата Анастасии.

– Тебя, парень, как звать? – решил снять последние сомнения Иван.

– Славка, – пришло подтверждение его догадке.

– А фамилия?

– Петраков, – ответил парень, которому голос говорившего показался знакомым, но он не мог понять, кому он принадлежит.

– Ты что резину тянешь? – не сдержался Курпатый. – Что, за упокой его собрался записать в церкви?

– Давай его оставим здесь, как я предлагал, – решительно произнес Иван. – Я парня резать не буду, он и сам помрет.

– Кончай, говорю, его, или я вас двоих здесь оставлю. – Курпатый достал револьвер и крутанул барабан.

– Я не могу, он брат моей жены, – открыл карты Иван, надеясь уговорить напарника оставить мальчишку здесь.

– Иван! – радостно закричал Славка, который наконец понял, кому принадлежит до боли знакомый голос. – Ты жив!

Он бросился к Цыгану, но не дотянулся бы из-за цепи, если б Иван сам не сделал шаг ему навстречу.

– Теперь понятно, почему Дед тебе это поручил, – понимающе произнес Курпатый. – Решили проверить, с кем ты, а ты, получается, стал членом семьи легаша. Может, это ты красноперых на нас наводил?

– Не гони, Курпатый, я же со всеми под выстрелы ходил.

– Ага, – нахмурился Михаил, сопоставив факты, – только почему-то кто убит, кто повязан, а с одного тебя как с гуся вода.

– Я всегда фартовым был, – как можно спокойнее и увереннее произнес Цыган, понимая, что миром с Курпатым ему не разойтись.

– Сегодня фарт тебе изменил, – решительно поднял бандит револьвер.

А Славка еще крепче, сковывая движения, вцепился в Ивана, боясь, что он отойдет. Зарецкий почувствовал себя как пловец, спасающий утопающего, который обхватил его руками и мешает, таща за собой ко дну.

– Не глупи, Михаил, – попытался он выиграть необходимое время. – Хочешь, расскажу тебе, кто сдал нас легавым?

Курпатый ничего не ответил. Однако по его взгляду было видно, что ему интересно услышать, что скажет Цыган. И Ванька, воспользовавшись паузой, потихоньку стал освобождаться от цепких Славкиных объятий. Он плавно, чтобы не спровоцировать выстрел, отошел немного в сторону.

– Ну и кто? – не выдержал затянувшегося молчания Курпатый.

– Ты и сдал, – огорошил его Ванька, отодвигаясь от Славки.

– Я?! – захлебнулся от негодования Курпатый.

– Да, ты. А теперь ты рад грохнуть меня, чтобы все можно было списать на мой счет, – продолжил блефовать Цыган, мелкими движениями подбираясь к керосиновой лампе.

Курпатый, ошалевший от такой наглости, не мог справиться с нахлынувшим на него возмущением и пытался подобрать слова в свое оправдание, но в этот момент Цыган ударил по керосинке, и та, отлетев к противоположной стене, разбилась вдребезги. Подвал погрузился в полный мрак. Цыган упал на пол, вытаскивая из-за голенища финку.

– У, сука! – завизжал от злости Курпатый, понимая, что Цыган обвел его вокруг пальца. Начав пятиться в сторону двери, он дважды выстрелил в направлении, где оставался Цыган.

– А-а-а! – откликнулся воплем раненого Цыган, быстро меняя место.

– Бах! – снова выстрелил, в сторону крика, Курпатый.

Славка, привыкший к темноте, отчетливо видел стоящего в паре метров от входной двери Курпатого с револьвером в руке, и то, как сбоку, вдоль стенки, осторожно пробирался за его спину Иван.

– Вот, Цыган, я же говорил, сегодня не твой фарт, – ухмыльнулся Курпатый, думая, что разделался с предателем.

Он повернулся к двери и вытянул руку, чтобы ее нащупать и открыть. Неожиданно его рука вместо двери наткнулась на голову Ивана. Но Курпатый и не успел понять, что это было, так как в тот же момент Кощеева финка всем лезвием вошла в его сердце.

Нецецкому не сиделось на месте. Во-первых, он ждал Курпатого, втайне надеясь, что Зарецкий не решится на убийство и тем самым подпишет себе приговор. Во-вторых, старый вор впервые оставался один, без подельников, и теперь сидел в церковном флигеле, чувствуя себя совершено беззащитным. Ему также не давала покоя обострившаяся подозрительность, которая толкала учинить допрос Николке и попытаться через него выяснить все о Цыгане. Даже очевидный факт, что тот не вполне душевно здоров, не казался уголовнику помехой. Выждав, когда отец Амвросий отправился отоваривать продуктовые карточки, Дед вошел в церковь, в которой Николка наводил чистоту, протирая пол после службы.

– Чудик, – пренебрежительно обратился он к нему, – иди сюда, разговор есть.

Николка, оглянувшись и посмотрев на Нецецкого, не бросил своего занятия.

– Ты что, оглох? – Дед, уязвленный его поведением, подошел вплотную и наступил на половую тряпку.

– Нет, я не глухой, – ответил парень, безуспешно пытаясь высвободить орудие производства.

– Я тебе задам пару вопросов, и ты должен на них честно ответить.

Николка выпрямился, понимая, что этот человек все равно настоит на своем.

– Ты ведь знал Зарецкого еще до того, как оказался с ним на фронте в одном батальоне? – начал выпытывать Нецецкий.

– Да, я Ваньку знал. Если бы не он, Николка бы помер от голода в прошлом году, – спокойно ответил церковный человек.

– А ты знаешь, что он с милицией связан? – продолжал докапываться до нужной информации Нецецкий.

– Ванька? С милицией? – удивленно посмотрел на него парень. – Ванька вор, но добрый, не тебе чета. Он нам в церковь муку принес, а потом мы с ним продукты воровали из овощехранилища.

При этих воспоминаниях Николка расцвел детской улыбкой, словно говорил о лучшем в своей жизни событии.

– Так ты тоже, крыса, мои продукты воровал? – удивился Дед.