Готы - Вольфганг Викторович Акунов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Готы, проникнув наконец в город, вокруг которого их народ лежал еще в свежих могилах, имели основания отдаться беспощадной мести; но совершенно опустелый Рим уже не мог дать пищи для их ненависти, а бедствия его были так велики, что он должен был вызвать сострадание к себе даже в бесчеловечных варварах. И желание мести у готов было удовлетворено тем, что они изрубили 26 греческих солдат и 60 римлян из народа, а Тотила, скорее подавленный тяжелым зрелищем, чем счастливый, поспешил принести свою первую благодарственную молитву у гроба апостола (Петра — В.А.). На ступенях базилики победителя встретил дьякон (православный — В.А.) Пелагий, с Евангелием в руках, и сказал: «Государь, пощади нас, твоих людей!» Тотила заметил пастырю: «Так ты обращаешься ко мне с мольбою, Пелагий?» Пелагий ответил: «Бог сделал меня твоим слугой, и ты, государь, пощади твоих слуг». Юный герой утешил павшего духом Пелагия, поручившись ему, что готы не будут убивать римлян; но несчастный город был отдан в добычу воинам, которые этого требовали. Разграбление Рима было произведено без кровопролития: дома были покинуты, и никто не мешал грабить их. Город уже не был теперь так богат, как во времена Алариха, Гензериха или даже Рицимера; старинные дворцы древних родов большей частью стояли уже давно пустые, и только в немногих из них сохранялись еще произведения искусств и ценные библиотеки. В домах патрициев, однако, можно было найти кое-какую добычу, а во дворце цезарей в руки царя готов попали все те кучи золота, которые копил там Вессас (Бесс — «ромейский» комендант Рима на Тибре, вовремя спасшийся бегством — В.А.). Те патриции, которые были найдены во дворцах, были все пощажены; они возбуждали к себе глубокое сострадание: одетые в изодранные платья рабов, они бродили от дома к дому и молили своего врага именем Бога дать им кусок хлеба. В таком же жалком виде готы нашли женщину, которая принадлежала к высокому роду и более, чем кто-нибудь, заслуживала сожаления; то была Рустициана, дочь Симмаха и вдова Боэтия (Боэция — В.А.). Во время осады она раздала свое имущество, чтобы сколько-нибудь смягчить общую нужду, и теперь, на склоне своей жизни, полной лишений, благородной матроне не приходилось краснеть, когда она, как нищая, должна была просить о куске хлеба и вызывала слезы участия к себе. Готы указывали друг другу на эту женщину, с горечью вспоминая, что она из мести за смерть отца и мужа приказала свергнуть статуи Теодориха, и требовали, чтоб она была предана смерти (примечательно, что мысль о том, чтобы самим, на месте, взять да и расправиться со своей давней ненавистницей, похоже, и не приходила в голову «бесчеловечным готским варварам»! — В.А.). Но Тотила отнесся с глубоким почтением к дочери и жене граждан, прославивших себя доблестью, и охранил от оскорблений и ее, и всех других римлянок. Его милосердие ко всем без различия было так велико, что он возбудил к себе изумление и любовь даже у врагов, и о нем говорили, что он поступал с римлянами, как отец со своими детьми». (Грегоровиус. «История города Рима в Средние века).
Восторг, с которым большинство историков (в первую очередь, по вполне понятным причинам — скандинавских и немецких) прославляет доблесть «опоздавшего родиться» благородного Тотилы, основан, прежде всего, на хвалебных гимнах, сложенных в честь готского царя-воителя на страницах «Войны с готами» восточным римлянином Прокопием — историкам враждебной готам стороны. И в самом деле — есть нечто достойное восхищения в том, как готский народ, после бездеятельного и трусливого Теодата, злосчастного Витигиса и двух узурпаторов — Ильдибада (Ильдивада) и Эрариха — снова воспрянул духом. Причем почти внезапно, после периода мрачной подавленности, овладевшей остготами в связи с гибелью их последнего великого царя (а убивший бесталанного Теодата храбрый Витигис, несомненно, был великим царем, несмотря на свое поражение). Когда оставшиеся без предводителя остготы то тут, то там искали себе нового вождя, они нашли в Ильдибаде (родиче вестготского царя Испании Теудиса, на чью помощь надеялись остготы) только предприимчивость, бешенство, энергию, жестокость и злонравие (как оказалось — самоубийственное). Ибо остгот, во время пира отрубивший Ильдибаду голову, покатившуюся по столу, был царским телохранителем. Обиженным на Ильдибада, отказавшего ему в руке приглянувшейся ему девушки и выдавшего ее замуж за другого, по своему собственному усмотрению. Тотила, предводительствовавший остготскими войсками в Тарвисии (Тарвизионе), на северо-восточном участке италийской границы, прилегавшей к Норику, не побоялся принять на себя ответственность, связанную с царской властью, предложенной ему в столь грозный для остготов час. Однако согласился принять ее лишь на заранее оговоренных условиях, как то и подобало доблестному мужу, знающему себе цену. Тотила потребовал от готов предварительно устранить Эрариха — не только не Амала, но и вообще не остгота, а иноплеменника-руга, нагло затесавшегося в ряды готской знати и дерзновенно посягнувшего на наследие Ильдибада. Требование молодого царевича было выполнено. Остготы убили Эрариха. В 541 году Тотила, всего через несколько месяцев после смерти своего дяди Ильдибада, стал царем остготов. За два года он отвоевал у «ромеев» захваченные консуляром Велизарием италийские земли. Вся Италия, кроме Равенны, снова стала остготской. Мало того! Тотила завоевал даже острова, принадлежавшие вандалам и отнятые у тех восточными
