Соседи (СИ) - Drugogomira

Спорить Егор не стал, понял, видимо, что пойман.

— Ладно, спасибо. Что там у тебя? — кивнул он подбородком в сторону книжки у Ули под мышкой.

— Бакман, — ответила она охотно. — История про одного пытающегося свести счёты с жизнью… пенсионера, — Уля хотела добавить деталей, рассказать, что герой романа очень скучал по умершей жене, которую любил до безумия, но в последний момент провела внезапные параллели и резко передумала. — Ничего такого уж особенного. На мой взгляд, есть у него вещи и более цепляющие.

— Ну, в целом согласен, — ловко расправляясь с оберткой, отозвался Егор. — Но и «Уве» тоже ничего. Про одиночество. Отзовется тем, кто с этим состоянием знаком.

«Господи, Егор…

… … … … …. …

…Согласен?»

Беспорядочный рой разнообразных мыслей бесцеремонно ворвался в голову, развеяв мерцающую дымку наваждения. По мере осознания только что услышанного глаза сами распахивались шире и шире. Егор свои, напротив, чуть прищурил. Так он обычно делает, когда наблюдает, внимательно слушает, попутно что-то обмозговывая, или пытается эти самые мысли «увидеть». Ту, что об одиночестве, Ульяна поспешно задвинула в сторону, испугавшись, что сейчас-то он в её взгляде всё и обнаружит. Но есть и вторая, не менее назойливая. Вот как? Согласен? Интересно. Вообще-то Ульяна была уверена, что с чтением Егор давно завязал. Во-первых, в его квартире Уля заметила одну единственную книгу – в спальне, когда переодевалась в мотокомбез. И это точно был не Бакман, этого автора она узнала бы по обложке. Во-вторых, он, на минуточку, целый шкаф в библиотеку сдал! Не выказав по данному поводу никаких сожалений.

И в то же время… одни из самых ярких и трепетных воспоминаний детства – это воспоминания о том, как Егор читает ей книги и комиксы на все голоса.

— Читал, значит? — пробормотала Ульяна. Такой глупый вопрос, понятно же уже, что да. Но иногда в состоянии шока чего только не ляпнешь.

— Да. Кто ж его не читал? — искренне удивился Егор. — Его философия мне понятна. «Можно тратить время на то, чтобы умирать, а можно – на то, чтобы жить», — непринужденно процитировал он «Уве». Удивительное дело: вот только вчера вечером глаза, скользя по строчкам, зацепились за эту самую мысль, а сейчас её озвучил он. — Умный дядька этот Бакман.

«Фига себе…»

Уля подвисла. Ей уже не кажется: в эту самую секунду, после всего пережитого за день, она уверена, что такими темпами к концу года от её убеждений не останется совсем ничего. Вообще. Ноль. Зеро. Пустая пустота. Егор, отец и тут же, получается, мама. Том, Аня…. Что ни день, то какие-то откровения. Словно Некто, сидящий наверху, задался высшей целью в кратчайшие сроки не то что её мирок разрушить, а сравнять его с землей, перекопать, хорошенько утрамбовать и высадить новый газон, чтобы даже намёка на его существование не осталось.

В реальность Ульяну вернул голос соседа.

— Так… и куда ты сейчас?

— Работать, — вздохнула Ульяна мрачнея. Хорошего понемножку, придется довольствоваться тем, что есть. Осознание, что его приятное общество вот-вот придется променять на скучный технический текст, мгновенно испортило настроение. Эти двадцать минут, что они болтали, пронеслись как одна секунда. Это несправедливо. Так ничтожно мало! А ей хочется больше… Вообще никогда никуда от него не отходить!

Поджав губы, Егор пару раз понимающе качнул головой. В глазах читалось: «Мои соболезнования».

— А то бери ноут и спускайся, — небрежно повел он плечами. — Всё лучше, чем в такую погоду в душной квартире сидеть.

«Да?..»

Ульяна в смятении покосилась на злостного нарушителя её спокойствия. Для работы ей нужна сосредоточенность, но мгновенно зашедшееся сердце вопило, что уже на всё согласно. Предложение провести вроде и по отдельности – каждый за своим делом, – но все-таки вместе еще какое-то время звучало чересчур заманчиво. Лавочка пустует… Детей на площадке не так уж и много… От шума машин можно отгородиться затычками в ушах. Можно украдкой подглядывать…

«Так они и поступили…»

***

Это была прекрасная идея.

Это была ужасная идея.

Сидя на скамейке с ноутбуком на коленках, Уля никак не могла определиться: так ужасная или прекрасная? За последние полчаса из оставшихся двух страниц она перевела полтора абзаца, а в основном же бездумно пялилась в текст, не в состоянии сосредоточиться. В ушах играла музыка, подобранная стриминговым сервисом, а мысли витали где-то там… Как ни пыталась Ульяна погрузиться в рабочий процесс, они шипели и уплывали, их растворяло осознание, что где-то совсем рядом, в десятке метров – Егор. К моменту, когда она спустилась, он уже успел расправиться с сэндвичем и теперь самозабвенно ковырялся в «Ямахе», вновь не обращая никакого внимания на происходящее вокруг. И вот вроде бы пользоваться моментом, позволить себе подсмотреть за ним украдкой, но инстинкт самосохранения с шёпота все-таки сорвался на крик, требуя от хозяйки очнуться, проявить благоразумие и сойти с лезвия ножа.

Удивительно: осознание, что он близко, успокаивало, несмотря на творящуюся в душе вакханалию. Так странно: ты всё понимаешь, ты знаешь, как облегчить свою участь или, по крайней мере, не усугубить. Ты взрослая девочка, здесь существует единственное очевидное решение, но… Ты отказываешься. Тебя тянет туда, ближе – к огню. У огня тебе место, всё остальное теряет всякий смысл. Вот твой смысл – прямо перед глазами, ты смотришь на него, осязаешь, ты к нему стремишься, лелеешь его в себе. Не быть рядом, не видеть, не чувствовать, не говорить – изощренное испытание. Гораздо хуже пытки присутствием. Рядом хорошо и вместе с тем плохо, но отдельно – просто невыносимо.

Не-вы-но-си-мо.

Зазвучавшая в наушниках мелодия вынудила на секунду прикрыть глаза. И беспомощно распахнуть их навстречу катящемуся к горизонту солнцу. Кажется, сегодня Кто-то решил её добить. Garbage. Она знает их тексты наизусть, потому что их любил папа.. «Ты так привлекателен…»{?}[Garbage – You Look So Fine] — вступая на придыхании, Ширли Мэнсон признает собственное поражение и вынуждает признать и её: сопротивление бесполезно. Оно бесполезно.

Капитуляция.

Ты так привлекателен,

Хочу разбить твоё сердце

И взамен отдать своё,

Ты властен надо мной…

Невозможно! Отпущенный, взгляд взлетает, устремляясь туда, смотреть куда запрещено. На человека, который не просит отдать ему сердце, но властвует над ним безраздельно. Которому не нужны выброшенные ею белые флаги. Он не слышит, как порывы ураганного ветра треплют их полотно. Он не подозревает и, не дай бог, заподозрит. Страх потерять накрывает…

Это просто безумие –

Ты привязал меня к себе и сковал цепями.

Слышу твое имя

И срываюсь.

Просто безумие…  Какое-то безумие… Это…

Я не такая, как остальные девушки,

Мне с этими чувствами не справиться,

И делить я их ни с кем не буду.

Я не такая, как те, кого ты знал.

Мысли, вспорхнув с насиженных мест, разлетаются по ветру ворохом опавших листьев и голова пустеет окончательно; на звучащий в наушниках глубокий голос, на этот крик о помощи отзывается каждая клеточка тела – каждая ранена. Глаза вперились в Егора, а вокруг всё расплывается. Строчки расползаются и проникают в сердце, в самые тёмные, запыленные, забытые уголки воскресшей после вечного сна души. Крутит. Мозг отчаянно пытается блокировать смысл, но картинки, прорываясь, вспыхивают перед мысленным взором. Одна ярче другой, одна смелее другой, одна отчаяннее, сумасшедшее другой.

...Моё сердце нараспашку.

Я позову тебя к себе.

Проведем вместе пару часов.

Кроме тебя мне никто не нужен.

Зачем заниматься самообманом, пытаясь предотвратить падение? Всё так.

На секунду оторвавшись от «Ямахи», Егор перехватил расфокусированный взгляд и ободряюще ей подмигнул. «Не скучай», мол. Что полетело ему в ответ? Кислая, беспомощная улыбка. Глаза испуганно спрятались в расплывшихся буквах.

...Ты сводишь меня с ума.