Тень всадника - Анатолий Гладилин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Антон, что у тебя с левой ногой? - спросила Н.К., едва я появился на квартире Ее Высочества.
- С левой ногой у меня мир и дружба, - ответил я миролюбиво и дружелюбно, мысленно послав глазастую родственницу туда, куда обычно посылают на русском языке.
- Антон, что-то ты мне не нравишься, - сказала Н.К. через несколько дней. - Не пойти ли тебе к врачу?
- Не пойти ли тебе... - ответил я совсем не миролюбиво и не дружелюбно и пояснил, что нравиться ей или не нравиться я должен был лет тридцать назад, а ныне нижайшая просьба: не вмешиваться в мою личную жизнь.
Потом Ее Высочество выразило желание провести со мной полдня. Соскучилась.
Старый папа утер рукавом пиджака слезу. Мы зашли в магазинчик, посидели в кафе, я рассказывал про разные веселые приключения в Лос-Анджелесе, зашли в банк, потом ей надо было на секунду заглянуть к врачу. Короче, не успел я очухаться, как за мной захлопнулась дверь и я оказался с глазу на глаз с кардиологом.
Ловушка. Заговор. Ну, кто мог ожидать пакости от любимой дочери? Это явно Н.К. ее накрутила. Ладно, вечером устрою грандиозный скандал.
Врач, паук-кровопийца, начал запутывать меня провокационными вопросами. Я рассказал известную байку: если человек, которому исполнилось сорок лет, однажды просыпается и у него нигде не болит, не саднит, не ноет - значит, он уже умер. С возрастом, доктор, проявляется мнительность.
- В каких местах она у вас проявляется? - не унимался паук-кровопийца, опутывая меня трубками, лентами, проводами с присосками.
Ничего не нашел, однако из принципа решил пить кровь стаканами, что-то не понравилось паучьему отродью: надо вам срочно сделать коронографию.
И сообщил, сука, свое мнение Ее Высочеству.
Вечером мое любимое семейство (Н.К. запрятали, от греха подальше, на бульвар Сульт) дружно разыграло сцену у фонтана.
- Папа! - сказала Ее Высочество.
- Папа! - сказал Повелитель моей дочери и Опора Семьи.
- Деда! - сказали Анька с Лелей.
- Пройди обследование, чтоб мы были спокойны, и больше никогда, никогда, никогда не будем к тебе приставать.
Почудилось, что даже Шурик лопочет нечто в том же духе из своей кроватки.
И вот, вообразите, человека, пригодного по состоянию здоровья к службе в десантных войсках, кладут в госпитале на кровать, раздевают, втыкают капельницу, накрывают одеялами и везут на каталке - на эту хреновую коронографию? - фигу! Везут на каталке к машине "скорой помощи", которая транспортирует меня через весь Париж в другой госпиталь, где мне делают эту хренацию (как будто я сам не мог туда доехать на метро или автобусе!), затем, опять же на "скорой помощи", обратно в первый госпиталь, запихивают в палату, подключают ко мне какую-то аппаратуру с телеэкраном и объявляют: "Не двигаться, не вставать, а по естественным надобностям вызывайте медсестру, она вам подаст судно".
Приехали!
- Мне же обещали, что вечером отпустят домой!
- Кто обещал? Профессор? Ничего не знаем. Когда обработают результаты, профессор к вам сам придет. А пока не двигаться, не вставать, иначе кровотечение, раздует ногу.
Действительно, западня.
В знак протеста отказываюсь от еды. А им до лампочки.
Ночью не сплю, меня трясет от злости (и нельзя курить!), обдумываю планы мести. Утром, как вырвусь из западни, свяжусь со знакомыми журналистами и дам интервью. Почему у Securite Social огромный дефицит? Наглядный пример: никому не нужное, дорогостоящее обследование, плюс еще катают на "скорой помощи" из госпиталя в госпиталь. Обманщики и кровопийцы. Всех повесить!
Что же касается Н.К., у-у... Нет слов. Повесить, к сожалению, нельзя (и нельзя курить!), моя дочь поймет это неправильно. Но какая стерва! Подстроила мне подлянку руками любимого семейства! Решила отыграться за старые мои прегрешения? А Ее Высочеству скажу, прямо и открыто: я на тебя обиделся, и хватит быть марионеткой в руках мамаши. В конце концов, я ничего плохого ей, мамаше, не сделал. С Н.К. не разговариваю. Точка.
Утром профессор (тот самый, знаменитый) мне объясняет, что во французской медицине узкая специализация. Они (в том госпитале) специалисты по коронографии, а мы - по хирургии.
- Коллега, - говорю я ему (имею право так к нему обращаться: он знает, кто я), - вы специалисты по хирургии, но я тут при чем? Вы убедились, что сердце у меня хорошее. Распорядитесь, пожалуйста, отцепить все эти игрушки и отпустите меня домой.
- Коллега, - улыбается Медицинское Светило, - с удовольствием бы вас отпустил, да не могу. Обычно мы даем пациентам время на размышление. С вами не тот случай. Сердце у вас хорошее, а две основные артерии закупорены. Удивляюсь, как вас доставили к нам еще живым. Не будем терять ни минуты. Я вас лично оперирую.
...Накануне, перед госпиталем, по какому-то наитию я звонил в Лос-Анджелес. Сказал, что, наверно, сбегу от всех куда-нибудь на побережье. В глухую несознанку. Отдохну. Оклемаюсь. А может, и бабу найду.
- Здравая идея, - одобрил волшебный голос.
* * *
Золотые слова сказала когда-то Н.К.: "Забывать - защитная реакция женщины". К тому же у моей дочери трое детей, а Идеальный Вариант стал Идеальным Мужем, что накладывает на Ее Высочество, кроме прочих забот, дополнительное обязательство - соответствовать.
Что я могу сделать для любимого семейства? Лишь одно: не притягивать несчастий. Сгинуть с глаз долой. Ou presque.
"За тобой ходят демоны, злые и беспощадные". Дженни повторяла предостережение, слегка завуалировав текст. Ты понял, но не поверил. Тогда тебя срочно уложили на операционный стол. Нужны еще какие-то доказательства?
Все, леди и джентльмены. Знаки и сигналы приняты к сведению.
Я уехал на Север, на побережье, в глухую несознанку. Правда, моя дочь до сих пор этого не понимает. Куда после такой операции? И дети не понимают. Куда подевался деда? Почему он появляется так редко?
Кажется, в моем семействе решили, что я жутко на них обиделся. Обиделся за то, что они меня уговорили пройти обследование. Капризы возраста. Послеоперационная депрессия, о которой предупреждали врачи.
Моя дочь надеется, что со временем папа... а пока у нее много забот, и я не ревную ее к... я счастлив, что они счастливы, я не обиделся, что она... забывать - защитная реакция, а ворошить прошлое - мужское занятие или, скажем так, занятие мужчин, которые сильно того.
Я вернулся в прошлое (или делаю вид?), ворошу его, взвешиваю, обмериваю, посещаю библиотеки окрестных университетов (в Голландии их пруд пруди, страна каналов), читаю, делаю выписки (или делаю вид), сверяю, конструирую, и что-то прорезается, складывается, принимает очертания. То есть я опять работаю над книгой "Мир, который предвидел Талейран". И если кто-то о чем-то подумал, то ни хрена, как сказала бы Дженни (правда, она так никогда не говорила), человек, по которому сначала проехались асфальтовым катком, потом заклеймили всенародно "реаком", потом разрубили ему грудную клетку и кое-что там внутри отремонтировали, такой человек становится тихим, плоским и предельно чутким ко всякого рода сигналам.
Большую часть времени я провожу на побережье. В маленьком рыбацком домике. Домик действительно крошечный, чудом сохранившийся на задворках помпезной набережной Схевенинга, на которой понастроили монументальные утюги резиденций, гостиниц, казино, и по которой в ненастные дни бредут, укрываясь зонтами, школьники и пенсионеры Гааги, и которую в погожие дни наводняет остальное население Голландии, плюс (только набережную, а не Голландию) оккупируют моторизованные полки богатых немцев, чьи карманы оттопыриваются от твердой немецкой валюты, на которую они могут гораздо больше, чем на слабый французский франк, накупить и слопать национального лакомства Голландии - свежей селедки с луком, которую полагается заглатывать полностью, держа ее за хвостик, который... Тьфу!
Спрашивается, как я очутился в Голландии? Я же собирался в Норвегию? Все так, однако не успел я объявить о своем намерении, как возник голландский коллега, которого на три года пригласили в Канаду, у которого этот самый домик, которому грош цена, но в котором ценные старинные фолианты, с которых желательно вытирать пыль и вообще поддерживать в помещении порядок, постоянную температуру, иначе все сгниет от сырости. Коллеге требовался кто-то, внушающий доверие, и коллеге подсказали. "Профессор, живите как дома. Плата? Символический гульден, который мы пропьем в кафе, когда я вам передам ключи. Ну, счета за телефон, электричество и отопление".
Мне померещились за спиной коллеги белые буруны, вихри-волчки, коротко стриженные затылки. Мечтали на Север, на побережье? Пожалуйста, все улажено. А вот в Норвегию вам не надо...
Не надо? Не очень-то и хотелось. Я человек понятливый.
* * *
- Как обычно, моя девочка. Работаю ежедневно, помаленьку, не очень напрягаюсь. Много гуляю. Моего злейшего врага, солнца, здесь в природе не бывает, летом оно иногда выглянет на пару часов, так голландки на радостях все с себя снимают. Все ли? Бывает, что и все, это не ваша пуританская Америка, где строго следят за формой одежды на пляжах... Я? Я не теряюсь, приглашаю даму, благо живу неподалеку. И как? Женские тайны не выдаю. Да, да, поддерживаю себя в физической кондиции. Забываю Лос-Анджелес? Фу, как не стыдно, ведь звоню тебе с регулярностью будильника. Нерегулярно? Когда же такое было? Когда прилетел в Париж? А... Ну попалась очень темпераментная мадам. Я ее упрашивал, мол, позвольте до телефона-автомата добежать, а она вцепилась: "Месье, не отлынивайте". Как твой роман с парнем из Израиля?