Тень всадника - Анатолий Гладилин

Власть у заговорщиков. Революция погибла, виноват он, Сен-Жюст. И Сен-Жюст молчал, скрестив руки на груди, словно присутствовал на собственных похоронах.

* * *

В понедельник днем было два звонка. И сразу клали трубку. Могла быть ошибка, проверка, все что угодно. Мне казалось, я знаю, кто звонит. И этот "кто-то" горел желанием, сучил ногами от нетерпения. Кому-то ужасно хотелось. Ну прямо страсть разрывала. Тем не менее этот "кто-то" предпочитал, чтоб я сам ему позвонил, и уж тогда спокойно, методично, порой заводясь до экстаза, и после паузы опять планомерно, тщательно чистить мне репу.

Если меня так жаждут, могу и я, раз в жизни, "крутануть динамо"?

Волшебный голос позвонил вечером. Я научился различать в волшебном голосе нюансы. С первых же слов я догадался, что страсти поутихли, проведена большая воспитательная работа над собой и решено вообще не обсуждать "инцидент" в Субботнем студенческом клубе. Да, они с Элей были в Сан-Диего. Тебе привет от тети Клары и дяди Сэма. Инга сказала, что ты купил билет на среду. Небось соскучился по детям? Тебя отвезти в аэропорт?

- Нет. Вот уж точно не надо. С меня хватит последней встречи в аэропорту.

- У тебя плохое настроение?

- Отнюдь. Честно говорю. Я тут, между прочим, совершил научное открытие. Умные люди написали бы на эту тему солидный исторический трактат и получили бы академические степени. Не шучу. Если хочешь, послушай.

И я увлекся. И я завелся.

- ...Почему он так люто ненавидел Дантона? Дантон практически отошел от дел, вернее, он прокручивал свои финансовые делишки, Дантон никому не мешал. Но за широкими плечами Дантона скрывалась другая фигура - Камилл Демулен. Тот самый, который - пока Робеспьер протирал штаны на задних скамейках Генеральных штатов, а Сен-Жюст вздыхал по мадемуазель Луизе Желе - повел парижан на штурм Бастилии. Правда, Сен-Жюст потом утверждал, что с тем же энтузиазмом Демулен повел бы парижан на штурм кабаков, ему, дескать, было все равно. Робеспьера с Демуленом связывала старая дружба. Шалопай, краснобай, острый на язык Камилл Демулен был Любимчиком Робеспьера. В 1793 году Робеспьера провозгласили Богом Революции. У Божества был верный апостол - Антуан Сен-Жюст. Религия Революции отвергала христианское всепрощение. Религия Революции взяла у христианства: "Я не мир вам принес, а меч". Апостол такой религии не мог терпеть, что рядом с Божеством есть еще кто-то. Но убрать Демулена можно было, только убрав Дантона. Ну да, на Дантона скопилось множество доносов. А на кого тогда не писали доносы? Девятого термидора на трибуне Конвента Сен-Жюст осознал, что в гибели Революции есть и его вина. Понял ли он, что требовал казни Дантона не только по высоким идейным соображениям, а еще из чувства низменной человеческой ревности?

- Ты сейчас всерьез про это думаешь? - спросил волшебный голос.

- Что может быть серьезнее? - изумился я.

- Спокойной ночи, - сказал волшебный голос.

В трубке раздались частые гудки.

* * *

Все-таки странно пройти по коридорам университета, где проработал почти пять месяцев, пройти как раз в перерыве между лекциями и не увидеть ни одного знакомого лица. Ни единого! Конечно, была обычная толчея и суматоха, но передо мной все как-то расступались.

Инга ждала у дверей бухгалтерии. Проверила, все ли правильно выписано и оформлено. Как жалко, что вечером у нее заседание кафедры. Хочешь, Ларри тебя отвезет? Спасибо, я заказал такси. Прощаясь, мы обнялись.

На глазах у прогрессивной университетской общественности обниматься с Реаком? Отважная баба!

* * *

Такси было заказано на девять вечера, а в семь позвонила Дженни.

- Купила Барби для Аньки. У нее много кукол? Такой у нее нет. Не говори о том, в чем не разбираешься. Анька оценит и поймет. Для Лели и для маленького купить ничего не успела, я опаздываю. Купишь сам в аэропорту. Через пять минут спускайся во двор.

Блистая в заходящих лучах свежевымытыми крыльями, во двор вырулила "темно-синяя стрела". Разумеется, я не думал, что теплым вечером облачатся в шубу, лыжную куртку или дождевой плащ. Но приличия-то соблюдут...

Бесстыдница явилась в платье с обнаженными плечами. Феерия! Солнце померкло. Народ высыпал на палубы любоваться небесным телом, сошедшим на землю.

Дженни мне что-то втолковывала, но я, ослепленный и оглушенный, лишь тянулся к ее плечам. Дженни легонько уклонялась. Все же мне удалось несколько раз клюнуть, зацепить пару кусочков.

Стрела вознеслась в небеса... Фигу! Небесное тело упорхнуло на "стреле" по своим вполне земным делам. Я поплелся в свою каюту, прижимая к груди Барби, как будто это был наш с Дженни ребенок.

Когда за мной приехало такси, ни одна живая душа не высунулась наружу. Трехпалубный корабль, задраив шторы на иллюминаторах, отплывал в темноту ночи.

* * *

Я вознесся к небесам в самолете, набитом, как автобус в часы пик. Салон был похож на благотворительную ночную столовку для бездомных бродяг. Все рьяно уплетали жратву, словно их до этого неделю морили голодом. Наискосок, справа от меня, двое русских громко по-русски обсуждали насущные проблемы: "Ты попроси еще вина. Она, блядища, должна дать бесплатно. Вот за водку надо платить". Я на них обратил внимание в зале ожидания. Какого черта русским лететь из Лос-Анджелеса в Париж? А какого лешего китайской семье лететь в Париж, что им не сидится в родном Лос-Анджелесе? И тоже оживленная дискуссия Попробую перевести, не зная китайского "Попроси у прекрасной госпожи перца. Перец прекрасная дама должна дать бесплатно. Вот за горчицу придется платить".

Мне предстоит бессонная ночь, а настроение превосходное. Во-первых, лечу к своим маленьким любимым котятам (во-первых, можно курить!), ведь самого маленького я еще не видел. Во-вторых, попытаюсь всучить Ее Величеству чек (во-вторых, можно курить!). В-третьих, все кругом задрыхли, свет погасили (в-третьих, можно курить!), и теперь спокойненько припомню текст, который успела сообщить мне Дженни, прокручу фразу за фразой, переведу на понятный только нам обоим язык.

Уже по телефону был намек на студенческий клуб: "Не говори о том, в чем не разбираешься". Без перевода ясно. "Анька поймет и оценит". Может, надо перевести как: "Я поняла и оценила?" Во дворе было сказано: "Париж тебя встретит с оркестром?" Естественно, это выше ее сил - упустить случай сделать мне втык за браваду в клубе. Что еще? Это тра-та-та для лирики, это тра-ля-ля для красного словца. Что еще? "Бедная Инга, ты ей здорово подпортил реноме. Она не подозревала, что всем, кто с тобой связан, ты приносишь несчастье. Сам ты не виноват, они, несчастья, тебя преследуют". И после какой-то ерунды повторение темы: "Профессор, ты же умница, не подставляйся и в первую очередь думай о маленьких". Напоследок, из кабины "стрелы": "Ты ж специально все так подстроил, чтоб избежать калифорнийской жары. Будешь отдыхать где-нибудь в Норвегии?"

Внизу белесое море облаков. Я не могу через иллюминатор рассмотреть, скользят ли за самолетом два белесых бурунчика. Впрочем, на больших расстояниях зачем им такие сложности? Заняли места в салоне согласно купленным билетам. Хорошо, допустим, туманная ночь на Диккенс-стрит тебе приснилась. Предостережение: "За тобой ходят демоны, злые и беспощадные" - бред собачий. Но то, что она сказала несколько часов тому назад во дворе при всем честном народе - не сон и не бред. Убери словесную шелуху - маскировку, сложи обрывки фраз, что получается? "За тобой ходят по пятам, всем, кто с тобой связан, ты приносишь несчастье. Подумай о детях. Не подставляй их. Уезжай куда-нибудь подальше, хоть в Норвегию".

Открытый текст. Яснее не скажешь.

* * *

Увидев своих маленьких котят, я обалдел, ополоумел и забыл про все на свете. К тому же выяснилось, что у меня лучше всех получается укачивать Шурика. Мамаша укладывала его в коляску, и мы с ним совершали марш-бросок по 15-му арандисману, то бишь району. По дороге чертенок немного буянил, но домой я привозил спящего ангела. Злейший враг остался в Лос-Анджелесе, коварный враг по прибытии в Париж утихомирился, что еще надо для полного блаженства? (Кроме самого блаженства, которое, увы, тоже осталось в Лос-Анджелесе.) Я помнил первый постулат разведки: враг не дремлет. Я забыл, что благодетели не дремлют.

- Антон, что у тебя с левой ногой? - спросила Н.К., едва я появился на квартире Ее Высочества.

- С левой ногой у меня мир и дружба, - ответил я миролюбиво и дружелюбно, мысленно послав глазастую родственницу туда, куда обычно посылают на русском языке.

- Антон, что-то ты мне не нравишься, - сказала Н.К. через несколько дней. - Не пойти ли тебе к врачу?

- Не пойти ли тебе... - ответил я совсем не миролюбиво и не дружелюбно и пояснил, что нравиться ей или не нравиться я должен был лет тридцать назад, а ныне нижайшая просьба: не вмешиваться в мою личную жизнь.