Что может быть лучше? (сборник) - Михаил Армалинский

Другая торжествующая функция порнографии – это демонстрирование эстетического абсолюта. Половые органы и их совокупление вызывают самые сильные эмоции восхищения, критерием силы которых является острое желание подражания (желание оказаться на месте изображений).

То, что обществом представляется как самое безобразное, грязное, ужасное и греховное, при буквально ближайшем рассмотрении оказывается самым прекрасным и чарующим.

Умопомрачительная тяга к порнографии отражает то волшебство, которым являются половые органы и влечение их друг к другу. Как я установил ранее, гениталии – это лик бога (см. General Erotic. 2001. № 38), а потому порнография – это не что иное как иконография. А мастурбация и половой акт при использовании порнографии – это молитва с обращением взгляда на иконостас. Тут срабатывает пословица «Свято место пусто не бывает» – именно от пустоты своей пизды больше всего страдают женщины. В порнографии святое место всегда полнится хуями.

Порнография разрушает стыд – это затхлое убежище от правоты желания, убежище, в которое общество загоняет человека при первом сигнале ложной тревоги за свою стабильность. Бесстыдство порнографии выводит человека на понимание общности желаний, какими бы они ему ни казались индивидуальными и особенными. Другими словами, порнография не лишает человека стыда вообще, а перемещает его во внесексуальную область (а есть ли такая?). Порнография как минимум примиряет с наготой и нормализует её. Стыд же изгоняется в его должную область, туда, где свирепствует обман, страдания, боль.

Общество и родители с детства пичкают нас идеалистическими мифами и ложью о сексе (вечная любовь, секс как высшее проявление любви, необходимость верности, моногамии, вред и стыд «извращений» и пр.). Балансом для этой лжи является порнография, которая развенчивает мифы идеалистические и заменяет их мифами физиологическими, но такими, которые возможно реализовать в жизни. В отличие от идеалистических мифов, годных лишь для искусства.

Главный миф, который уничтожает порнография, – это миф верности: мол, ни с кем другим я «этого» сделать не захочу, не смогу. Так, например, когда «омифологизированная» самка или самец смотрят на совокупления привлекательных особей, то сразу начинают мечтать оказаться на месте порногероев, и тут-то в мифозатравленном мозгу высветляется узнавание универсальности желания – оно с новым партнером только освежается и усиливается.

Или другой миф – романтичности. Что подразумевают под романтическим отношением к женщине? – Отношение бескорыстное, возвышенное, красивое. А на деле это романтическое отношение есть самое практическое и, следовательно, продажное со стороны женщины и меркантильно-лживое со стороны мужчины. Ведь из чего состоит это самое «романтическое отношение»? Из вручения женщине цветов, подарков, из всевозможных развлечений (с обязательным обедом при свечах), из экзотических путешествий, то есть из процесса покупки женщины, подсознательно или сознательно просчитывающей, достаточно ли на неё истратил мужчина денег и энергии, чтобы раздвинуть для него ноги или продаться ему на долгий срок замужества.

А что называется циничным отношением к женщине? Ебля её с первого взгляда (присущая порнографии), без подарков, без денег, а по взаимной похоти. Получается, что похоть и есть самое сильное, бескорыстное и возвышенное чувство, безоглядное и искреннее. Но именно оно порицается обществом, которое натаскивает женщин на обязательность проституции, ибо общество получает свою долю с дохода этой женщины в виде рождения своих новых членов.

Порнография – это учебник половой жизни, живейшее обучение анатомии и физиологии. А часто и психологии. Она также является практическим руководством к разного рода совокуплениям – порнография покажет и научит. Нет ни одного вопроса в области секса, на который не могла бы ответить порнография.

Но учебники бывают плохие, а потому лучшим учебником стала бы снятая скрытой камерой сексуальная жизнь порноактёров в их личной жизни, когда они совокупляются по похоти – тогда всё их умение, не показное, а искреннее и страстное и уж конечно бесстыдное, будет служить образцом для подражания.

Порнография доказывает возможность если не самой свободы, то возможности свободы, то есть отмены всех сексуальных табу – от инцеста до копрофагии, от зоофилии до изнасилований, от педофилии до анально-оральных забав. Как человек, прикованный к одному месту бытом или болезнью, может путешествовать по миру с помощью видео и Интернета, так и человек, прикованный к брачному ложу или к односпальной кровати, может стать завзятым виртуальным развратником.

Причём на огромном экране телевизора увидишь носорога в такой близи и чёткости, а главное – в безопасности, которые и не снились людям, участвующим в сафари.

Возбуждение, в которое вводит порнография, безопасно, ибо мера его всегда ограничена, так как в любой момент может быть усмирена мастурбацией с оргазмом. Этот клапан, встроенный в тело, надёжный и приятный. Подобного клапана не существует с искусственными возбудителями, привносимыми извне: алкоголем и наркотиками – их изображения не могут вызвать удовлетворения желания, а требуются лишь они сами. Неизбежно увеличивая дозы наркотика для получения наслаждения, человек доводит себя до смерти.

То же самое и по отношению к еде, если ты голоден и смотришь на изображения еды, то ничто не излечит тебя от растущего голода, кроме поглощения самой еды. Если возникает сексуальный голод от потребления порнографии, то голод этот легко снимается без вкушения чужого тела.

Порнография – это лучший соблазнитель. Самое отвратительное для меня – это подготовка женщины к принятию решения раздвинуть для меня ноги. А потому я новую бабу привожу в специальную комнату в моём стокомнатном дворце. Комната эта не простая, а золотая. В центре огромный круглый диван (а не кровать, чтобы баба не думала, что её сразу в кровать тащат). Рядом роскошный бар со всевозможными напитками, и перед женщиной оказывается несколько наполненных бокалов, фужеров, стаканов и стопок с разными на выбор «огненными водами». Я извиняюсь, что мне надо отлучиться на полчаса, и оставляю её в комнате. Замок на двери защёлкивается, чтобы не вздумала из комнаты уходить. В одной стене есть дверь в туалет, и я женщине об этом сообщаю, если ей вдруг станет невтерпёж.

Комната, что золотая, состоит из стен и потолка, которые представляют из себя огромные экраны, на которых после моего ухода начинает показываться порнография. На одной стене soft, на другой hard, на третьей – гомосексуальная жизнь, на четвёртой – оргии и так далее на восьми экранах, плюс потолок (комната-то восьмигранная). Бабе этой никуда не деться от порнографии (в туалете стен меньше, но тоже забиты еблей), и ей остаётся только выбирать, в какую стенку уставиться. Так как вся комната у меня просматривается скрытыми камерами, я легко могу наблюдать за реакцией женщины и прекрасно видеть, как даже «через не хочу» она начинает возбуждаться. Когда я возвращаюсь, все стены освобождаются от порнографии, кроме одной, на которую женщина в тот момент смотрела. Она, с горящим лицом и глазами, поворачивает голову ко мне и видит меня в халате, между полами которого торчит хуй, и она в нетерпении скидывает свои одежды. Спасибо, порнография, за выполнение чёрной работы! Теперь я берусь за творческую…

Функция порнографии – показывать то, на что смотреть якобы нельзя, а поэтому при показе возникает дополнительное чувство торжества. Значит, порнография – это показуха, что и есть сокращённо – порнуха.

Порнография скрашивает вынужденное одиночество, но и может сделать одиночество предпочтительным, то есть обречь на одиночество из-за несовершенства мира, по сравнению с ней. Порнография позволяет избегать необходимости поиска реального партнёра и тем самым освобождает от его несовершенства.

Порнография демонстрирует природу желания, его уязвимость перед оргазмом, его ваньку-встаньковскую суть. Власть порнографии отражает власть похоти – она сильна, но кратковременна. И самое важное, что смерть её так же непродолжительна, как и жизнь.

Казалось бы, можно сказать – думай о сексе и мечтай сколько угодно, но нечего об этом писать, изображать и пр. Молчи в тряпочку и фантазируй. Однако человек рождён для общения и порнография является формой общения между людьми – они делятся друг с другом своими сексуальными делами и мечтами.

Но тут вступает в силу стыд, грех и личная жизнь, разлучающие людей. То есть делиться со всеми своей сексуальной жизнью, мечтами о ней, постыдно, преступно и неприлично. Так вещает общественная мораль.

Запрещая порнографию, общество стремится лишить людей ощущения всеобщего единства, обретаемого через порнографию, выводящую на огромное количество людей, с которыми физически невозможно было бы объединяться сексуально. Таким образом, запрет на порнографию – это всё та же стратегия: «разделяй и властвуй».