Что может быть лучше? (сборник) - Михаил Армалинский

(Правда, тут необходимо учесть особую детскую ранимость: если непривлекательный ребёнок не будет пользоваться успехом, то это может превратиться для него в трагедию – тут надо каким-то образом обеспечить равенство наслаждений и без помощи взрослых будет не обойтись.)

По словам Levine, ещё в 1974 году, в период торжества сексуального здравого смысла, а не нынешней паранойи, на этот вопрос был дан исчерпывающий ответ:

Секс – как аппетит: если ты достаточно взрослый, чтобы хотеть секса, значит, ты достаточно взрослый, чтобы заниматься сексом.

А вот русско-американо-венгерский вклад в добросовестное отображение детского секса из XIX века – он был осуществлён венгерским художником Mihaly Zichy (1827–1906), жившим с 1847 года в С.-Петербурге. Книгу «The Erotic Drawings of Mihaly Zichy», имеющую несколько прекрасных и честных рисунков, прямо относящихся к данной теме, издало американское издательство Grove Press в 1969 году, когда американцы ещё не свихнулись на детском сексе.

Осознав опасность беременности и болезней, подростки отменили предрассудки взрослых. Если в начале и середине XX века оральный секс считался доказательством высшей степени близости, то теперь дети и вслед за ними взрослые (например, Клинтон) считают, что оральный контакт и за секс принимать нельзя, а является он лишь одной из форм поцелуя. Многие тинейджеры полагают, что совокупление требует верности в отношениях, тогда как оральный секс вообще нельзя называть отношениями. То есть «дети» опять-таки самостоятельно (без помощи взрослых, а вопреки им) научились на практике разделять наслаждение и социальную ответственность (см. General Erotic. 2004. № 112).

Если дети и отроки не готовы для деторождения, то они «всегда готовы для наслаждения». А значит, девочек в честь первой менструации надо торжественно начинить долгодействующим контрацептивом – и в этом состоит важная функция родителя, а не в том, чтобы не позволять девочке наслаждаться.

Задаваясь долгое время вопросом, почему большинство родителей так отчаянно подавляют секс в своих детях, я вдруг разразился открытием, которое, скорее всего, уже было кем-то сделано. Но я всё-таки изложу его в своём исполнении, которое, быть может, ценно само по себе.

Родители, как никто другой, знают своего ребёнка, начиная с младенческой наготы, ухаживая за ним, меняя пелёнки, сажая на горшок. Почему же у именно у родителей возникает острейший стыд по отношению к собственному ребёнку, а ребёнка они усерднее, чем чему-либо иному, учат стыду по отношению к себе? Стыд усиливается с обеих: сторон по мере приближения к половой зрелости, а потом становится максимальным. Любое сексуальное проявление для тинейджеров перед родителями становится страшнее, чем перед незнакомцами.

Этот стыд настолько парализуют, что большинство родителей не в состоянии даже завести разговор с растущими детьми о сексе и перепоручают его учителям, врачам, книгам, детской самодеятельности.

Представим такую ситуацию: девочка, скажем, девяти (мусульманских:) лет приходит к отцу и спрашивает: «Папа, а что такое клитор?» Отец не краснеет оттого, что сам не знает, что это такое, не бежит за помощью к матери, не отправляет девочку к психиатру или учителю, не вручает ей книги и рисунки, а искренне решает прямо ответить на этот вопрос. Он говорит дочке, что это очень важный орган и находится он у неё между ног. На вопрос дочки – где, он снимает ей штанишки, разводит ножки и показывает. Девочка, наклонив головку, пытается рассмотреть. Отец берёт её палец и накладывает на клиторок. «Вот он», – говорит он, а также приносит зеркало и показывает девочке.

«Я знаю, почему он важный, – говорит девочка – потому что трогать его очень приятно».

«Правильно», – отвечает папа, чувствуя, что член у него стал железным…

У людей, как правило, не возникает стыда перед врачом, потому что в нём не видят сексуальный объект и пациент полагает, что он тоже не является для врача сексуальным объектом.

Тогда единственным объяснением возникновения стыда между родителями и детьми является то, что пусть подсознательно, но родители начинают чувствовать в своём созревающем ребёнке сексуальный объект, а ребёнок – в своих родителях.

Ужас перед инцестом – вот причина сексуального отстранения между родителями и детьми!

По той же причине родители стремятся подавить сексуальность у детей, чтобы не провоцировать в себе тягу к кровосмешению. А то, если девочка, скажем, с 13 лет начинает открытую сексуальную жизнь и не стыдясь ходит перед отцом обнажённой, можно ли представить, чтобы на это у отца не возникало желания поиграть с дочерью не в доктора, а в любовника. То же самое и с мальчиком и матерью. Равноценно существуют и гомосексуальные варианты.

Таким образом, моё открытие состоит в том, что родители не столько боятся секса в детях, сколько провокации в себе кровосмесительных влечений.

Ответный стыд детей по отношению к родителям материализуется в «моральные нормы», которые порицают связи молодых и старых, потому что такие связи ассоциируются с инцестом. Юные девушки отвращаются от пожилых мужчин («вы мне в отцы годитесь» – самый важный и характерный аргумент отказа). Другие же, наоборот, тянутся к старшим, в поиске, как известно, прообраза родителя.

Родители разрешат встречаться 15-летней дочери с 16-летним парнем, но не разрешат с 26-летним и тем более с 36-летним, не говоря уже о 46-летнем. Хотя продать дочку – пожалуйста. Все молодые любовницы Хью Хефнера, с которыми он, разом с пятью-шестью, появляется в обществе, куплены с благословения их родителей.

Может, 16-летний лучше, чем все остальные, что старше? Нет, он лучше в глазах родителей только тем, что он минимально опытный любовник, что ему будет сложнее склонить девушку к ебле, а если и склонит, то меньше вероятности, что удовлетворит, то есть дочка получит с ним минимум наслаждения.

Становится очевидно, что наслаждение – это единственная область, где родители желают и делают всё, чтобы их ребёнку было хуже. Это та единственная область воспитания, где, чем хуже (меньше наслаждения), тем лучше.

Но есть и другое возможное объяснение в свете моего «открытия» – чем старше любовник дочки (или любовница сына), тем больше он (она) напоминает по возрасту родителя и тем самым является укором – почему же родители сами не взялись за сексуальное практическое образование дочери. И родителей это гложет так сильно, что они не терпят такой мозолящий глаза укор.

В итоге борьба против детского секса и детской порнографии – это борьба против кровосмесительных родительских желаний, которые родители хотят в себе подавить и не допустить в детях. Поэтому, чтобы избежать соблазна, родители в мировом масштабе запрещают всякое проявление секса у детей, травмируя их, но зато сами оставаясь морально «чистыми».

Испокон веков естественное родительское участие в сексуальном обучении и развитии своего ребёнка вступало в противоречие с маячившим кровосмешением, которое являлось причиной вырождения. Теперь, когда противозачаточные средства стали надёжны и повсеместны, угроза последствий кровосмешения устранена, то есть смешения крови больше не существует.

Так что кому как не родителям первыми обучать детей сексу, а то получается, что всему в жизни родители обучают своих детей, а самое главное – сексуальное воспитание они перепоручают другим.

Неудивительно, что родительский запретительный метод сексуального воспитания воспроизводится в школьной программе, только более детально.

Дети рождаются свободными сексуальными существами, а ущемлённые взрослые из зависти хотят детей сделать себе подобными, не вынося укора детской сексуальной свободы. Сексуальное воспитание детей идёт по принципу российской армейской дедовщины, где молодые, свободные, юные являются на службу, где над ними измываются и всячески притесняют, да так, что когда те взрослеют и сами становятся родителями, то ведут себя так же жестоко по отношению к своим новобранцам-новорожденным.

Порочный круг можно разорвать только через семью с помощью открыто любовного отношения родителей к своим детям, отношения заботящегося о наслаждении детей – прежде всего с помощью поощрения и обучения их мастурбации, анатомии на примере эрогенных зон и демонстрации совокупления, которые мать и отец осуществляют перед ребёнком, показ орального секса и прочего.

Подобные отношения существовали в многочисленных обществах с, увы, немногочисленным населением. Уверен, и сейчас существуют такие семьи. Однако тема эта настолько запретна и порицаема, что только в силу такого отношения к ней только негативные примеры становятся известны обществу, которые должны подтверждать сексуальное разграничение детей от родителей. Позитивные примеры не могут стать известны, так как счастливые участники будут старательно скрывать своё счастье, зная, что окружение, в котором они наслаждаются, – смертельно враждебное.