Происхождение тебя. Как детство определяет всю дальнейшую жизнь - Ричи Поултон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Учитывая то, насколько широкий круг вопросов мы охватили в этой книге, стоит отметить: поначалу мы и не думали, что когда-то прибегнем к междисциплинарному подходу. В течение своей исследовательской деятельности мы просто обнаружили, что должны выйти за пределы тех направлений, которыми привыкли заниматься – а именно психологии развития и клинической психологии. Исследовательский путь привел нас в том числе и к тому, что мы больше не можем сказать наверняка, в чем заключается наша профессия, кто бы нас об этом ни спросил – сосед в самолете, друзья друзей, с которыми мы видимся на посиделках, или родственники на семейном празднике. Такие слова, как «психолог», «исследователь в области медицины» и даже «ученый в области человеческого развития», похоже, не отражают нашей сути до конца, и слишком часто, когда мы говорим, что изучаем «человеческое развитие», люди спрашивают: «А это что?» Приходится долго объяснять. В итоге мы привыкли говорить, что изучаем, «как люди становятся тем, кем становятся».
Основополагающий подход к науке, который объединяет между собой фундаментальные и эмпирические исследования, занимает в наших научных изысканиях главное место. То есть в некоторых случаях предположения, которые мы проверяли, непосредственно вытекали из теории. Вспомните как мы проверяли теорию об антисоциальном поведении, которую предложила Моффитт и согласно которой существует два вида «нарушителей порядка» (5-я глава), или как Белски взглянул на человеческое развитие с точки зрения дарвинизма, благодаря чему мы додумались изучить, как неблагоприятные обстоятельства взросления ускоряют половое созревание (6-я глава). Однако были и приключения, которые начались не благодаря теории, а благодаря вопросам, которые нас волновали. Так и появился наш труд о том, как темперамент, который проявляется в раннем возрасте, связан с дальнейшим развитием (2-я глава) и как на развитии ребенка сказывается то, кто приглядывает за ним в отсутствие родителей (8-я глава). Хотя мы рассматривали эти вопросы, основываясь на общих представлениях о человеческом развитии, например когда мы изучали темперамент, то проверяли, является ли развитие человека непрерывным, – предпринятые исследования не основывались на какой-то определенной теории. Повторим вышесказанное: когда у нас была «карта», позволяющая выдвигать определенные предположения, мы действовали как охотники за сокровищами и искали что-то конкретное, или как повара́ – и готовили что-то определенное. Однако если карты не было, мы походили на искателей приключений, которые готовы ко всему, однако понятия не имеют, чего ждать.
Разграничивая исследования, основанные и не основанные на некой теории, мы не можем не вспомнить, что прежде вторые по умолчанию проигрывали первым. В ходе своей научной деятельности мы стали свидетелями чудесных перемен: эмпиризм, который раньше пренебрежительно называли «подходом Пыльного котла» (отсылка к Среднему Западу США, где, как считалось, особенно ценились эмпирические исследования) внезапно приобрел в весе. Однако с появлением возможности обрабатывать большие данные – из-за чего ученые теперь могут, к примеру, выяснить, какой из миллионов генетических вариантов связан с определенным фенотипическим признаком (например, курением) – многие признали, что теория уже не справляется со всеми доступными эмпирическими сведениями. Итак, ученые перестали говорить: «Предположим, что это происходит вот так, и проверим предположение», – и всё чаще заявляют: «Пусть все считает компьютер». На самом деле мы и сами использовали второй подход – когда изучали детский темперамент (2-я глава). Напомним, что тогда мы просто попросили компьютер обработать, используя сложную мультипеременную, многочисленные данные о поведении детей, чтобы затем поделить их на группы. Мы не стали предполагать, какие группы детей наверняка обнаружим, хотя в работах предшественников и могли найтись подходящие нам подсказки.
Кроме того, главное место в нашем подходе к исследованиям занимает желание оставаться беспристрастными. То есть мы не ставили перед собой задачу что-то найти (например, то, что курение травки отрицательно или положительно влияет на психологическое и поведенческое развитие, а также физическое здоровье; подробнее об этом – в 11-й главе), даже когда у нас были для этого веские основания. Вместо этого мы стремились разобраться, как развивается человек. Поэтому, даже когда мы предполагали или просто надеялись, что придем к определенным итогам, мы держали себя в руках, чтобы ни в коем случае ничего не исказить. Наверное, мы не можем на сто процентов быть уверены, что были непредвзяты всегда и везде, однако делали все возможное, чтобы исключить влияние наших личных предпочтений. Возможно, как нельзя лучше это доказывают наши постоянные попытки оспорить собственные выводы, даже если они соответствуют нашим ожиданиям. В итоге мы проявляем себя как заядлые эмпирики. Как бы ни легла эмпирическая карта, мы готовы это принять.
Как и путешественнику в стихотворении Фроста, нам предстоит еще долгий путь, прежде чем мы уснем. Хотя исследование NICHD прекратилось, когда участникам исполнилось пятнадцать лет (поскольку мы решили вопрос, ради которого оно и запускалось), данидинское исследование и исследование E-Risk продолжаются по сей день. Повторим то, что рассказывали в первой главе: в 2018–2019 годы, в возрасте сорока пяти лет, участники данидинского исследования вновь приходили к нам для сбора данных, в том числе с помощью МРТ. А еще мы пишем эти слова и одновременно готовимся вновь увидеться с участниками исследования E-Risk, которым уже за двадцать. Мы ни в коем случае не считаем, что на этих двух встречах наши исследования закончатся. Мы надеемся продолжать их до тех пор, покуда позволяет финансирование и наши собственные силы. А если сил не останется, мы надеемся передать эстафету последователям, совсем как раньше, много лет назад, ее нам передали авторы данидинского исследования.
Мы полагаем, что эта книга показала, насколько ценны, причем в долгосрочном понимании, лонгитюдные исследования, о которых в ней говорится. Мы неоднократно отмечали, что долгосрочные исследования, которые сложно поддерживать, приносят свои плоды еще долгое время после того, как были собраны исходные данные. Мы не можем перестать удивляться и радоваться (хотя, возможно, и
