Миллениум - Николай Симонов

— Последний раз "двойная" Пасха была в 1912 году. В тот год, — и об этом еще помнят старики в Архангельщине, Вологодчине и на Вятской земле, — ждали Апокалипсис: многие люди древнеправославной веры одевались в белые саваны и сами ложились в колоды — в ожидании смерти. Иные бежали в леса. Число скрытников по Печоре и Двине увеличилось в три раза. Было от чего прятаться, ведь спустя два года началась германская война, а еще чрез три года явился "антихрист" вместе с революцией. Тогда дошла очередь и до святых книг. Люди стали зарывать их в землю, опасаясь, что слуги антихристовы их конфискуют и сожгут…

…В половине двенадцатого ночи Павлов и его новый знакомый уже находились в северо-западном пределе собора и наблюдали за тем, как священник, стоявший перед Царскими вратами алтаря, читает канон Великой субботы, посвященный погребению Христа Спасителя. Затем произошел яркий запоминающийся момент, когда священнослужители после слов: "Воскресни Боже, суди земли, яко ты наследиши во всех языцех", — поменяли тёмные облачения на светлые ризы, и дьякон, подобно ангелу, сообщившему жёнам-мироносицам о воскресении Христа, вышел в белых блистающих одеждах и стал читать Евангелие уже о воскресении.

Ровно в полночь из алтаря раздалось негромкое пение первого пасхального песнопения: "Воскресение Твое, Христе Спасе, ангели поют на небесех, и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити". Мгновение спустя, с колокольни грянул торжественный благовест, возвестивший о наступлении великой минуты светоносного праздника воскрешения Христова. Священнослужители с Крестом, светильниками и фимиамом вышли из алтаря и вместе с православным народом с зажженными свечами в руках отправились с пением: "Воскресение Твое, Христе Спасе…", — вокруг собора на Крестный ход.

В Пасхальном богослужении есть особенно яркие, ключевые моменты, которые надолго остаются в памяти каждого участника торжеств — и священнослужителя, и простого богомольца. На Павлова особое впечатление произвело исполнение церковным хором пасхального канона и Огласительное слово святителя Иоанна Златоуста, которое прочитал сам Владыка митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл.

…Шествие остановилось у входных дверей храма, символизирующих запечатанный гроб Господа Иисуса Христа, и началась пасхальная утреня. Грянул знаменитый пасхальный тропарь: "Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав". Во время пения митрополит Кирилл несколько раз возглашал: "Христос воскресе!", — на что православный народ громкоголосо и с воодушевлением отвечал: "Воистину воскресе!" Затем хор запел особенным, веселым пасхальным распевом канон Пасхи: "Воскресения день, просветимся людие, Пасха, Господня Пасха, из смерти бо к жизни и от земли к небеси Христос Бог нас возведе, победную поющия…".

У Павлова осталась одна свечка, и он решил ее возжечь, чтобы не уносить с собой. Он остановился у первой, попавшейся на глаза, иконы. И встал перед ней… Это оказался узнаваемый образ Николая Чудотворца. Не успел он прошептать слова заветного желания о спасении Родины, как в груди, чуть выше солнечного сплетения, что-то вдруг, нет, не вспыхнуло и не затеплилось даже, а, может быть, приоткрылось, и оттуда по телу, пошли волны: тёплые, сладкие, мерцающие, блаженные волны, — и стало так легко, как будто всё вокруг то ли исчезло, то ли, наоборот, наконец, по настоящему проявилось.

В половине четвертого утра литургия закончилась. Некоторые паломники начали разговляется уже за оградой собора — чарочкой, яичком, куличиком… Местные прихожане спешили домой к праздничному столу. Знакомые и незнакомые люди, троекратно целовались и обменивались взятыми заранее из дома крашенными яичками: "Христос воскресе!" — "Воистину воскресе!" Весело и громко гудели колокола. На город опускался густой туман.

Нина Петрова пригласила супругов Павловых и мадам де Терлен разговляться у нее, а точнее говоря — у ее родителей, проживавших в частном секторе в районе железнодорожной больницы. Она просила так искренне и непосредственно, что пришлось согласиться. Ехали в "Жигулях" по разбитому асфальту впятером. На заднем сидении — Нина Петрова, Лена Водонаева и Галина Павловна. Светлана Викторовна заняла место впереди рядом с Павловым.

Пожилые родители Петровой — Сергей Иванович и Зинаида Дмитриевна — встретили их с исконным русским радушием, и угостили всем, чем были богаты. Кроме традиционной пасхи и куличей гости отведали слоеный рыбный пирог, кулебяку, пирожки из дрожжевого, сдобного, слоеного теста с начинкой из рыбы, риса и яиц. Вся выпечка была приготовлена в русской печи, и от этого, наверное, была невероятно вкусной. Домашние вина, овсяная брага и самогон, по мнению мадам де Терлен, превосходили все русские напитки: алкогольные и безалкогольные, — которые она дегустировала в знаменитом парижском ресторане Dominik на rue Brea.

После разговения женщин потянуло на сон. Павлов же отправился домой и через три часа вернулся назад вместе с Дим Димычем, Мариной Князевой и ее дочкой Светланой. К его приезду Сергей Иванович успел протопить баню, в результате посещения которой Павлов почувствовал себя так превосходно, что спать ему совершенно расхотелось. Едва обсохнув, он попросил у хозяев какую-нибудь мужскую работу, например, дров наколоть или забор править, но ему сказали, что в праздник работать грех и предложили осмотреть домашнюю библиотеку, которую начал собирать еще дед Нины Петровой — истинный русский интеллигент и настоящий земский врач. Библиотека на две трети состояла из миниатюрных томиков русской и зарубежной классики и редких изданий Твардовского, Исаковского, Рыленкова, Яшина, Грибачева и Смелякова.

Открыв наугад книжку стихов Михаила Исаковского "Провода в соломе" 1927-го года издания, Павлов обомлел, увидев стихотворение "Апрель в Смоленске":

"Прокатилась весна тротуаром,

Расколола суровые льды.

Скоро, скоро зеленым пожаром

Запылают на солнце сады.

Все шумнее ватага воронья,

Все теплей перелив ветерка.

И в квадрате ожившего Блонья

Зашумела людская река.

А вдали — за стеной крепостною,

У сверкающей солнцем стрехи,

Петухи опьянились весною

И поют о весне петухи".

В гостеприимном доме Петровых Павлов и Компания задержались допоздна: обедали под открытым небом во дворе, куда вынесли столы и лавки, раскочегарили старинный медный самовар, а вечером жарили шашлыки из свежей баранины, которую привез из деревни младший брат Зинаиды Дмитриевны Николай. Как в пасхальное воскресение и положено, гости пили и ели до отвала, шутили, пели старинные русские песни и плясали под гармонь и балалайку.