Обратный отсчет: Равнина - Токацин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У прядильно-ткацкого цеха Кенен Гварза отчитывал двоих филков. Те ёжились и выглядели напуганными. Под шлемами было толком не разглядеть, какие у них носы, но вот странное строение ступней Гедимин опознал сразу. «Мутанты Ассархаддона,» — он беззвучно хмыкнул и огляделся по сторонам. «И вон там ещё. И вон тот. Сколько их уже? Двадцать, тридцать?»
— Кет! — Гварза, на секунду забыв о филках, повернулся к сармату. — Работать не пробовал?
— Я станки проверяю, — буркнул Гедимин, заходя в цех.
С костяного держателя педальной прялки свисало ярко-оранжевое волокно. Филк-прядильщик уверенно утягивал его в нити, наматывая на полупустые веретёна. Гедимин заметил, что качаются они неторопливо, и пряжа натянута вполсилы, но нити выходят довольно тонкие. Сармат оглянулся на механическую прялку — та перерабатывала тёмно-зелёный «асбест». Оператор недавно снял пряжу и теперь следил за станком вполглаза, болтая с ткачом. За перегородкой постукивал ткацкий станок.
— Закрой дверь! — филк, сидящий за второй механической прялкой, оглянулся на оператора и сердито фыркнул. Гедимин обогнул станок — его занимал непривычный жёлтый цвет кудели. Та, которую перерабатывала третья прялка, и вовсе была пёстрой — несколько видов волокна скатали в общий сине-серо-белесый комок.
— Заняться нечем? — оператор прялки недовольно сощурился на Гедимина. Сармат молча переложил веретено на ладонь и выскреб из углубления растительные остатки. Веретено так и раскачивалось, не замедляя движения; Гедимин вернул его на станину и чуть подтолкнул.
— А ведь чистил, — пробормотал смутившийся филк, заглядывая в соседние углубления. — Откуда оно только падает…
— Что за волокно? — спросил Гедимин, останавливаясь у пёстрой кудели. — Опусти плашку — перетягиваешь.
— Третий день двигаю то вверх, то вниз, — буркнул филк, дотрагиваясь до плашки. — Пух какой-то. Семена. Местный одуванчик.
Гедимин покосился на кудель. Семена от пуха кто-то отделил заранее — лишняя органика из неё не торчала.
— Под одуванчики заняли целую прялку? — он недоверчиво покачал головой. Филк, хмыкнув, кивнул на мешок под станиной.
— Вон, полный тюк нагребли.
Гедимин поправил плашку, приподняв её на миллиметр, и довольно ухмыльнулся — теперь натяжение было не чрезмерным, но достаточным.
— И больше не трогай, — предупредил он филка. Тот только хмыкнул.
— Через день другой мешок притащат. И чёрт его знает, с чем. Там, в нижнем цеху, много чего вымачивается.
За соседним станком оператор громко фыркнул.
— «Много чего» ему не нравится! — он щёлкнул пальцем по костяной опоре кожуха. — Минералы прясть не хочешь?
— Твои минералы, ты и пряди, — отозвались сразу трое операторов. Гедимин в последний раз оглянулся на их станки. «Всё работает. Даже странно. Что там следующее на очереди? Ага, композиты. Фольгу привёз. Гзеш, наверное, уже сварили. Надо спросить Альгота. Где он вообще?»
Из дымоотвода горячего цеха валил зеленоватый пар. Гедимин заглянул внутрь и увидел печь с открытой заслонкой и конструкцию из жаровни и наклонного металлического поддона. Кейека, насыпанного в печь, еле-еле хватало на две сотни градусов, и котелок, поставленный на камни, лениво булькал. Филк, отодвинувшись от горячего поддона, вертел в руках полукруглый валок с двумя рукоятками.
— Да он бы, конечно, придумал, — сказал, повернувшись к нему, другой сармат; Альгота, замурованного в термозащиту, Гедимин узнал только по голосу. — Был бы в этом смысл! Наш предел — десять литров в сутки. Это что, объёмы для машинного производства?
Он сунул щуп в котелок и резко опустил свободную руку, шагая в сторону. Под наклонённую ёмкость тут же подставили ковш. Он был мелкий, но широкий, почти расплющенный. Альгот занёс его над наклонным поддоном. Белая с прозеленью жижа потекла по горячему металлу, постепенно застывая. Миллиметровый лист придавили валком — и тут же сдёрнули, перекинув на холодный поддон. Альгот подставил опустевший ковш под край котелка. На пятом листе жижа закончилась. Котёл вытащили, плеснули внутрь кипятка, кинули «резиновую» лепёшку и пригоршню хрустящих обломков. Следом посыпалась зеленоватая «шерсть».
— Сырьё закончилось, — сообщил филк, заглядывая в пустые мешочки. — Одно волокно осталось.
— Да кто бы сомневался, — проворчал главный химик, вытирая руки и оглядываясь на дверь. — Ну, чего… А, это ты. Фольгу получил, спасибо. Хорошая фольга.
Сармат посмотрел на остывающие тонкие листы. «Бельевой гзеш. Тонкий, пористый. Сырья уходит мало. Но всё равно не хватает.»
— Вы композит уже собираете? — спросил он у Альгота. — Я, пока свободен, помог бы.
Филки быстро переглянулись. Химик поморщился.
— Буду иметь в виду. Как дойдём до композитов, сразу тебя позову. Пока, извини, не до них, — он кивнул на остывающие листы. — Тут на бельё не хватает. Видишь? Всё, что за день добыли, тут же и переработали. Без остатка.
Гедимин мигнул.
— Весь сеш? Все эти дни только бельё и делали? Ничего больше?
Альгот махнул рукой.
— И ещё неделю будем делать. Если выполнят план по отлову. Так что ещё дней семь про композиты можешь не вспоминать. Нет сырья.
— Мать моя колба, — пробормотал Гедимин. Перед глазами промелькнули все полимерные детали, которых не хватало энергостанции. «Не знаю, что там за планы — но если работают круглые сутки, а даже на одежду не набрали…»
— А чего ты хотел? — Альгот выгреб из кармана скомканные листки и сунул сармату под нос какие-то расчёты. — Это же всё — фауна. Одна шаровая медуза — двести граммов выварки. А у нас какие объёмы⁈ А какой тут процент этих тварей в стаях? А откуда руки растут у наших охотников?
Оба лаборанта тяжело вздохнули. Гедимин растерянно хмыкнул.
— Но сырьё-то нужно. И если больше добыть его неоткуда… Что говорит Айзек? Местные нам обещали помощь. Помогут? Можно же выкупить сырьё. Чистая рэссена, стекло, кейек, — у нас есть чем меняться…
— Ну да, да, — нехотя кивнул
