Если небо молчит - Дмитрий Герасимов

За столом воцарилось молчание.

– М-да… – протянул наконец Семен Романович. – Чего только в жизни не бывает. Что там твоя Агата Кристи?!

– А кто меня пытался столкнуть с поезда? – спросил Танкован.

Опер пожал плечами:

– Полагаю, что Ферзяев. Он ехал в соседнем вагоне. И тут ему улыбнулась удача! Ты взял и зачем-то поперся в тамбур, да еще и дверь открыл! Такую возможность грех было не использовать. Стопроцентный несчастный случай. Никаких следов. – Блатов усмехнулся. – Вообще, надо сказать, все это время наши фигуранты страшно нервничали. Михеева никак не могла понять мою роль во всей этой истории. Мне удалось ее убедить, что я просто имею зуб на Танкована и ищу любой повод, чтобы засадить его за решетку.

– Вам удалось в этом убедить не только ее, – мрачно заметил Максим и укоризненно бросил: – Что же вы – все знали и при этом валяли Ваньку? Разыгрывали передо мной спектакль за спектаклем! Прессовали, оскорбляли, заламывали мне руки… И все – ради того, чтобы выглядеть убедительным?

– Не только. – Опер скромно потупился. – Просто я на самом деле терпеть не могу донжуанов…

Семен Романович досадливо крякнул.

– Ну что же… – Глузкер жизнерадостно потер руки. – Все хорошо, что хорошо кончается. Зло, как говорится, разоблачено и наказано…

– Человеческая справедливость восторжествовала! – вставил Скачков и посмотрел на Маргариту.

Та взглянула на него и тут же опустила глаза.

– Позвольте мне, наконец, перейти к делу. – Адвокат потянулся к кейсу. – К приятному во всех отношениях делу.

– Миллиарда на три? – подмигнул Максим.

– Что-то вроде того. – Глузкер открыл чемоданчик и извлек из него пачку бумаг. – Если быть точным, на два миллиарда шестьсот миллионов двести пятьдесят тысяч фунтов стерлингов.

– Вот это да! – ахнула Ульяна Юрьевна. – Я даже такую цифру не выговорю.

– Повезло тебе, донжуан, – усмехнулся Блатов. – Достойная награда за честную жизнь, кроткий нрав и доброе сердце.

– Бог любит умных! – напомнил ему Максим.

– А этого хватит на новый велосипед? – повернулся к матери Антошка.

Та дернула его за рукав.

– Будет тебе велосипед, малец! – великодушно улыбнулся Танкован. – Жизнь продолжается! Бог ведь не слепой. Фортуна улыбается достойным!

– Если небо молчит… – зачем-то вставила Робаровская и нервно поправила ворот водолазки.

– Максим Семенович! – Глузкер торжественно встал и поправил на носу очки. – Я уполномочен сообщить вам, что господин Самьюэль Менсак – медиамагнат, владелец судоверфи, а также огромного количества ценных бумаг и непрофильных активов – скончался год назад в одной из частных клиник Ливерпуля.

– Царство небесное! – вздохнула Ульяна Юрьевна.

Глузкер строго взглянул на нее поверх очков и снова обратился к бумагам:

– В восемьдесят пятом году у господина Менсака в СССР родился сын. Побывав годом ранее в нашей стране и вернувшись обратно в Великобританию, он так и не смог забыть русскую женщину, которую полюбил, а узнав о рождении ребенка, предпринял все возможное, чтобы вывезти их из Советского Союза к себе в Лондон. Исчерпав легитимные возможности, Самьюэль Менсак решился сделать это нелегально. Операцию готовили несколько месяцев. – Глузкер вздохнул. – К сожалению, она провалилась. Автобус, перевозивший мать и дитя, разбился на лесной дороге вблизи населенного пункта Сырой Яр.

Робаровская внимательно наблюдала за Скачковым. Тот слушал адвоката, и его лицо не выражало никаких эмоций.

– Через много лет, – продолжал Глузкер, – до господина Менсака дошли слухи, что на месте той страшной аварии не обнаружили тела ребенка. – Он пожал плечами и добавил: – Ничего удивительного, что информация пришла с таким запозданием – наша страна менялась медленно и старые тайны выползали наружу не сразу.

– Можно без комментариев? – нахально попросил рыжий опер. – Не отклоняйтесь от сути.

– А суть такова, – сказал адвокат, – что господин Менсак стал искать своего сына, своего единственного наследника, потому что был уверен, что тот жив. – Глузкер поморщился. – Это было непросто. Единственный свидетель – человек, ответственный за операцию, у которого находился верительный жетон, погиб…

– Странно, – вдруг произнесла Робаровская, и все разом повернули к ней головы. – Уже тогда было известно, что его тела тоже не нашли на месте катастрофы. Господин Менсак должен был об этом знать.

– Что вы хотите сказать? – нахмурился Глузкер.

– Госпожа Робаровская хочет сказать, – вмешался в разговор Скачков, – что тот самый свидетель – человек, ответственный за операцию, у которого находился верительный жетон, – жив!

Ульяна Юрьевна ахнула. Блатов промахнулся маслиной мимо рта.

– Продолжайте, – насторожился адвокат.

– Я была в те годы поверенной в делах западного миллиардера и лично готовила операцию, – сообщила Робаровская. – И сама передала жетон – свидетельство полномочий, своеобразную верительную грамоту… – Она ткнула пальцем в Романа. – …Ему!

Маргарита открыла рот. Танкован заморгал и через силу улыбнулся:

– Значит, все сложилось вдвойне счастливо…

– Я вас поздравляю, – пробормотал Глузкер. – Сегодня вечер радостных откровений.

– Похоже, что так, – кивнул Скачков и обвел присутствующих спокойным и немного грустным взглядом. – Но откровения будут не полными, если промолчать о том, что господин Менсак… ошибся.

– То есть? – Адвокат снял очки.

– Миллиардер сделал все правильно, – Роман вздохнул, – не считая того, что он изначально пошел по ложному пути. Ему следовало искать не сына, а… дочь.

– Что? – выдохнул Максим.

– Извольте объясниться, – потребовал Глузкер.

– У Самьюэля Менсака родилась дочь, а не сын, – спокойно произнес Скачков. – Мать девочки на ломаном английском объяснила тогда по телефону отцу своего ребенка, что у них родилось «солнышко». А в английском языке слова «солнышко» и «сын» звучат одинаково.

– Что за бред! – воскликнул Максим. – Что за нелепые фантазии?! Какая дочь? Родился сын, понимаете? То есть – я! – Он с силой ткнул себя в грудь. – В метриках все указано: меня подбросили на крыльцо дома малютки как раз в восемьдесят пятом! Это – факт!

– Мать ребенка погибла в той нелепой автокатастрофе, – продолжал Скачков. – Погиб и водитель. А я – раненый, истекающий кровью, – оттащил корзинку с девочкой на безопасное расстояние и, прежде чем потерять сознание, увидел, как ее подобрали неизвестные женщина и бородатый мужчина. Позже я нашел эту женщину. – Он вдруг поднялся из-за стола. – Ею оказалась Нонна Карловна Байкалова. А ребенком была… Маргарита.