Любовницы президента - Джун Зингер

— Ты это серьезно? Действительно полагаешь, что я буду сопровождать тебя в этой поездке? Когда будешь агитировать народ за человека, собирающегося развязать во Вьетнаме настоящую войну?

— Но ведь не Барри послал во Вьетнам наших парией… — попытался возразить Билл.

— Ты хочешь сказать, что он не «ястреб»? А кто голосовал против ограничений ядерных испытаний? Кто голосовал против Билля о гражданских правах? Или, может быть, ты сам уподобился Голдуотеру, папа?

После этих слов Билл смутился: дочь зашла слишком далеко. Стало даже казаться, что она настроена против него лично гораздо в большей степени, чем против Барри Голдуотера. Он решил прекратить обсуждать эту тему. Тут в разговор вступила Франческа, ей не нравилось, что Д’Арси разговаривает в таком тоне с родным отцом:

— Ты не хочешь извиниться перед папой, Д’Арси?

— По-моему, это он должен извиниться перед нами за ту позицию, которую сейчас занял.

— Д’Арси! — воскликнула Франческа.

— Ладно, ладно, не будем ссориться, — улыбнулся Билл. — Что бы ни говорили злые языки, каждый член нашей семьи имеет право на свои личные убеждения. Я тоже имею такое право, даже если моя дочь считает меня фашистским диктатором!

Билл хотел пошутить, но Д’Арси восприняла его слова всерьез:

— Это твои слова! — воскликнула она. — Я этого не говорила!

В эту минуту Франческа вспомнила другие слова мужа: «Кто не со мной — против меня!»

По правде говоря, несмотря на шутливый тон, Билл был сильно взволнован. С каждым днем он все глубже осознавал, что сенатор Голдуотер — обаятельный, яркий, необычайно цельный человек — проиграл выборы в самый день своего выдвижения в кандидаты от республиканской партии. И когда его жена Фрэнки, а теперь и дочь разъезжают по всему штату и агитируют за Джонсона (пожалуй, не менее активно, чем за саму Франческу), Билл выглядел полным идиотом. А он-то думал что Фрэнки будет всего лишь подставным лицом! Даже им самим созданная республиканская партия Флориды начала их высмеивать: «Фрэнки баллотируется в губернаторы, чтобы по-прежнему правил Билл!», «Голосуя за Фрэнки Шеридан, ты голосуешь за Короля. Долой монархию во Флориде!» — издевательски звучали лозунги. Похоже, его блестящий замысел терпел полное фиаско.

Теперь же к Фрэнки присоединилась Д’Арси. Положение Билла усугубилось: если человек не может справиться со своими домашними, кто доверит ему больше? А потом в Майами состоялась демонстрация белых и негров. Ожидалось, что все пройдет без эксцессов, но демонстранты вышли за рамки дозволенного, некоторых забрали в полицию. В тот вечер миллионы телезрителей могли видеть потрясающий кадр: дочь губернатора Флориды размахивает плакатом с надписью: «Долой человека, выступающего против равноправия для всех!», а сотрудники службы безопасности штата, непосредственно подчиненные губернатора, тащат ее куда-то в сторону.

Вопрос был только в том, кого именно имела в виду дочь губернатора — Голдуотера или своего отца?

Франческа распорядилась подготовить самолет.

— Куда ты? — спросил Билл.

— В Майами. Надо вытащить этих ребят из тюрьмы. Поехали вместе, тебе это пойдет на пользу. — Она не стала развивать свою мысль, а он не понял, о какой пользе идет речь: для души или создания имиджа.

Он отрицательно покачал головой.

— Как жаль! — вздохнула Франческа. — Если бы ты только знал, как мне жаль!

На его губах появилась натянутая улыбка:

— Правда? С чего бы это? Мои люди считают, что у тебя все шансы на победу. Женщины Флориды от тебя без ума. Еще бы! Ты первая сказала им, что наплевать в глаза мужу — вполне нормально. Это явно понравилось. Они постараются применить твои рекомендации на практике.

Предвыборный туман развеялся. Президентом стал Линдон Бейнс Джонсон, одержав внушительную победу Губерт Хэмфри — вице-президентом, Роберт Кеннеди — новым сенатором от Нью-Йорка, Фрэнки Шеридан — новым губернатором Флориды…

А Билл Шеридан оказался в политическом вакууме, откуда не было возврата. Он не принадлежал ни к одной из партий, и вся основа его власти разрушилась. Республиканского кандидата поддержали только шесть штатов, одним из которых был его собственный. Остальные пять южных штатов отказали Биллу в доверии. После ожесточенных расовых волнений ни один демократ, включая самого Кеннеди, не мог рассчитывать в них на победу. А тот факт, что Билл Шеридан не смог заручиться поддержкой даже в своем собственном штате — Флориде, подорвал его репутацию представителя власти.

Стало совершенно ясно — Билл Шеридан не являлся больше жизнеспособным претендентом на пост президента в любой из предвыборных кампаний.

Вероятно, он смог бы снова стать губернатором Флориды после истечения двухлетнего срока правления Фрэнки. Согласно изменениям в конституции штата, двухлетнее ее правление было переходным периодом, после которого править могли как Билл, так и Фрэнки. Однако это потеряло всю свою прелесть, так как он оказался без власти и без перспективы добраться когда-нибудь до кресла президента. Кроме того, захочет ли Фрэнки уступить ему дорогу после того, как она испытала сладкий привкус победы и щемящий вкус власти? Он не был уверен в этом. Она уже доказала ему, на что способна.

Однако Франческа не находила свою победу столь завораживающей. После двух лет раскаяния она бы позволила ему вновь обрести покой, любовь и, возможно, в виде исключения — прощение… Но сейчас их роли поменялись. Теперь уже она согрешила против него, а он оказался ее жертвой. Его жизнь превратилась в руины, а она была губернатором, пребывающим в том самом щекотливом положении, в котором может оказаться любая обезумевшая от любви девчонка — беременной и фактически без мужа. Единственное различие заключалось в возрасте и положении — защитница ограничения рождаемости должна была лучше других знать, чем это кончается.

Хуже всего было то, что любовь к нему не проходила, и тем тяжелее было осознавать, что именно она помогла поставить этого великого воина на колени.

— Я умоляю тебя не уходить из партии, — сказала она примирительным тоном.

— Да. Это, должно быть, очень приятно чувствовать свою абсолютную правоту.

— Мне надо было сделать то, что считала правильным, не правда ли?

— Конечно. Ты нашла в себе смелость иметь свои убеждения и сейчас — мадам губернатор, а совесть твоя чиста. Можно ли быть более счастливой!

— Билл, не поступай с нами так.

— С нами? Ты считаешь, что есть «мы»?

— Ты же сам хотел, чтобы я стала губернатором, говорил, что всегда будешь рядом со мной и…

— Да, я хотел, чтобы ты стала губернатором, но никогда не хотел, чтобы ты при этом отрубила мне яйца.