Свободное владение Фарнхэма - Роберт Хайнлайн

— Да, милый.

— Какие у тебя длинные ноги, Барби. И сильные к тому же.

— Зато и длинные ступни.

— Перестань набиваться на комплименты. Мне очень нравятся твои ступни. Без них ты выглядела бы какой-то незаконченной.

— Но пусть и тебе станет стыдно. Хью, а знаешь, чего мне хочется?

— Еще раз?

— Нет, нет. Впрочем, да. Только не прямо сейчас.

— Так чего же? Спать? Ложись и спи, дорогая. Я и один вполне справлюсь.

— Нет, не спать. Кажется, мне больше никогда в жизни на заснуть. Никогда. Так жаль было бы истратить на какой-то сон даже одну из тех немногих минуток, что нам осталось. Мне кажется, что я с удовольствием сыграла бы в бридж — в качестве твоего партнера.

— Ну… В принципе, мы можем разбудить Джо. Остальных нельзя — тройная доза секонала не располагает к карточным играм. Мы могли бы сыграть и втроем.

— Нет, нет. Мне не нужно ничье общество, кроме твоего. Но мне так нравилось играть с тобой на пару.

— Ты — замечательный партнер, дорогая. Самый лучший на свете.

— Ну, конечно, не «самый лучший». Ты играешь классом повыше. Но я бы хотела пробыть подле тебя много-много лет, чтобы овладеть твоим мастерством. И еще я бы хотела, чтобы налет случился минут на десять позже. Тогда ты успел бы сыграть тот Большой шлем.

— В этом не было никакой необходимости. Когда ты объявила свои карты, я понял, что все в порядке. — Он сжал ее плечи. — Три Больших шлема за один вечер!

— Три?

— А что, по-твоему, водородная бомба — не Большой шлем?

— О-о. А потом ведь была еще и вторая бомба.

— Вторая бомба не в счет, она упала слишком далеко. Если ты не понимаешь, о чем я говорю, то я вообще отказываюсь объяснить тебе что-либо.

— Ах вот оно что! Но в таком случае можно попробовать сыграть и четвертый. Правда, я теперь не смогу вынудить тебя ходить первым: мой лифчик куда-то делся и…

— Так, значит, ты нарочно сделала это?

— Конечно. Но теперь твоя очередь ходить. А я попробую ответить.

— Э, только не так быстро. Три Больших шлема — это максимум, на что я способен. Разве что еще один Малый шлем… да и то, если я приму еще одну таблетку декседрина. Но четыре Больших шлема — это превыше моих сил. Ты же знаешь, что я не в том возрасте…

— Посмотрим. Мне все-таки кажется, что у нас получится и четвертый Большой…

3

Погас свет. Грейс Фарнхэм вскрикнула, доктор Ливингстон завизжал, Барбару швырнуло на баллоны с кислородом, да так, что она в темноте потеряла всякую ориентацию. Справившись немного, она пошарила возле себя руками — Хью! Он не шевелился. Она попыталась прослушать его сердце, но не смогла.

В испуге Барбара закричала:

— Эй! Эй! Кто-нибудь!

— Барбара? — ответил Дьюк.

— Да, да!

— Вы в порядке?

— С Хью плохо. По-моему, он мертв.

— Спокойно. Как только я найду свои брюки, я зажгу спичку — если, конечно, мне удастся перевернуться с головы на ноги.

— Хьюберт! Хьюберт!

— Да, мамочка! Подожди.

Грейс продолжала вскрикивать. Дьюк как мог успокаивал ее, одновременно проклиная темноту. Барбара немного освоилась со своим положением, попыталась слезть с груды баллонов, ударилась обо что-то подбородком и наконец ощутила под собой ровную поверхность. Что это такое, она понять не могла. Поверхность была наклонной.

В руках Дьюка наконец вспыхнула спичка. Пламя было ярким, так как воздух перенасытился кислородом.

— Лучше ее погасить. А то может случиться пожар, — предупредил Джозеф.

Тьму прорезал луч фонарика.

— Джо! Помоги мне с Хью! — попросила Барбара.

— Сейчас. Только сначала попробую наладить свет.

— Может быть, он умирает.

— Все равно без света ничего не сделаешь.

Барбара замолчала и, всхлипывая, обхватила голову Хью, пытаясь нащупать пульс.

В мужском отсеке вспыхнул свет. Барбара получила мало-мальскую возможность оглядеться. Пол теперь находился под углом градусов в тридцать. Она, Хью, стальные баллоны, бак с водой и все остальное громоздилось бесформенной кучей в нижнем углу. Бак дал течь, и вода залила весь туалет. Если бы пол наклонился в другую сторону, они с Хью были бы похоронены под этой чудовищной грудой.

Через несколько минут до нее добрались Джо и Дьюк, с трудом преодолев перекосившуюся дверь. В руке у Джо была переносная лампа.

— Как же мы его понесем? — спросил Дьюк.

— Его нельзя трогать. Вдруг поврежден позвоночник! — заключил Джо.

— Все равно нужно его отсюда унести.

— Никуда мы его не понесем, — твердо сказал Джо. — Барбара, вы передвигали его?

— Только клала его голову себе на колени.

— В таком случае, больше его не шевелите. — Джо принялся осматривать своего пациента, касаясь его мягкими движениями рук. — Больших повреждений как будто нет, — наконец решил он. — Барбара, если можете, посидите в том же положении до тех пор, пока он не придет в себя. После этого я смогу проверить его глазные яблоки, чтобы определить, сильно он контужен или нет, как у него с координацией движений и все такое прочее.

— Конечно, я посижу. Еще кто-нибудь пострадал?

— Ничего заслуживающего внимания, — уверил ее Дьюк. — Джо считает, что сломал пару ребер, а я немного повредил плечо. Мать просто скатилась к стене. Сестрица сейчас ее успокаивает. Карен тоже в полном порядке, если не считать синяка на голове. На нее свалилась консервная банка. А вы сами-то как?

— Только ушибы. Мы с Хью как раз играли в солитер для двоих и старались не растаять от жары, когда нас накрыло. — Она попыталась представить, как долго протянет эта ложь.

Но Дьюк, кажется, принял ее очень спокойно. Джо был в одних трусах.

Она добавила:

— А как кот? С ним ничего не случилось?

— Если не ошибаюсь, доктор Ливингстон, — серьезно ответил Джо, — избежал повреждений. Но он очень расстроен тем, что его тазик с песком перевернулся. Так что в настоящее время он чистится и проклинает все на свете.

— Я рада, что он не пострадал.

— А вы не заметили чего-нибудь необычного в этом взрыве?

— Чего именно, Джо? Мне только показалось, что он был самым сильным из всех. Намного сильнее предыдущих.

— Да. Но не было никакого грохота. Просто один большой огромный шлем, а потом… ничего.

— И что это значит?

— Не знаю. Барбара, так вы можете еще немного посидеть здесь не шевелясь? Я хочу починить освещение и определить ущерб. Заодно и посмотрим, что можно привести в божеский вид.

— Я буду сидеть как каменная.

Ей показалось, что Хью задышал спокойнее. В тишине она услышала биение его сердца. Она снова была счастлива. Осторожно передвигаясь по наклонному полу, к ней пробралась Карен с фонариком.