Уинстон Спенсер Черчилль. Защитник королевства. Вершина политической карьеры. 1940–1965 - Манчестер Уильям

Немцы сражались так, словно Крит был тевтонским священным местом, бросаясь в бой, написал Колвилл, «с безрассудной храбростью». Они сражались так яростно, поскольку, потерпев неудачу, не смогли бы спастись. В случае поражения британцы всегда имели возможность эвакуироваться морским путем и, как известно, преуспели в этом. Немецкие парашютисты появились на острове, чтобы так или иначе остаться там. Их собратья в люфтваффе контролировали небо, и парашютисты захватили аэродромы. Британцы взорвали взлетно-посадочные полосы, но немцы удержали и восстановили летные поля. В течение следующих семи дней немцы доставляли на остров по воздуху ресурсы и подкрепление, а «Штуки» подвергали атакам британские и греческие войска, пытавшиеся геройствовать. Захватив аэродромы, немцы, на самом деле, завладели Критом. Но какой ценой обошлась эта победа парашютистам Штудента: погибли 5 из 9 тысяч парашютистов. Гитлер сказал Штуденту, что цена слишком высока, чтобы оправдать организацию операции такого значения. Тревогу вызвали и большие потери «Юнкерсов» Ju-52 – «рабочих лошадок» люфтваффе. Они были необходимы Гитлеру, чтобы доставлять продовольствие и вооружение, когда его армии проникнут далеко в глубь России[900].

28 мая британцы продолжали удерживать порт Сфакиа на южном побережье острова, но в конце концов его используют для той же цели, что Дюнкерк и Нарвик. В тот день армия Фрейберга начала пробираться через горы к Сфакии, преследуемая немецкими горными войсками. К концу сражения, спустя три дня, британская армия потеряла более 1700 убитыми и 2 тысячи ранеными. Почти 12 тысяч британских и греческих солдат стали пленными рейха. Спустя всего десять дней после того, как Черчилль сообщил Рузвельту об «ожесточенном» сражении, Крит был потерян, и британцы опять были вынуждены бежать морским путем с поля боя после жестокого поражения. Среди жертв люфтваффе был эсминец Маунтбеттена Kelly. Более половины команды погибло, когда эсминец пошел на дно, но Маунтбеттен был среди оставшихся в живых. За период с 21 мая по 2 июня потери Королевского флота, атакованного с воздуха, составили: 3 потопленных крейсера и 4 получивших повреждения, 6 потопленных эсминцев и 8 получивших повреждения, и более 2 тысяч убитых офицеров и матросов. Получили повреждения линкоры Warspite, Valiant и авианосец Formidable. За всю войну не было морского сражения, в котором бы Королевский флот понес такие огромные потери. Все британские суда немецкая авиация уничтожила в дневное время. Геринг достиг в небе над Критом того, чего не сумел достигнуть в небе над Британией: превосходства в воздухе. Он восстановил свою репутацию[901].

21 мая, на второй день сражения за Крит, еще одни зловещие новости достигли «номера 10». Линкор «Бисмарк», похоже, готовился к походу в Атлантику. Рейды в Атлантику таких линкоров, как «Бисмарк» и «Тирпиц», были столь же опасны, если не более опасны, для британского флота, как подводные лодки. Немецкие подводные лодки вызывали ужас и у членов команд, и у пассажиров, находившихся на борту британских судов; это были чудовища, скрывавшиеся в морских глубинах, о появлении которых извещало пламя, вырывавшееся из недр невезучего торгового судна. «Бисмарк» был самым настоящим чудовищем. Капитан танкера или грузового судна, заметив «Бисмарк», понимал, что его судно обречено. Эскорты конвоев (эсминцы и корветы) были созданы специально для охоты и уничтожения подводных лодок, но их орудия и глубинные бомбы были бесполезны против крупных боевых кораблей. «Бисмарк», не обнаруженный британскими разведывательными самолетами, которым не хватало радиуса действия для патрулирования над Центральной Атлантикой, мог догнать любой конвой и был невосприимчив к обстрелу эскорта. «Бисмарк», если бы захотел, мог пробиться через конвой; он мог протаранить 5000-тонное грузовое судно, словно это была гребная лодка.

Январский рейд линкоров «Шарнхорст» и «Гнейзенау» привел к потере одного конвоя – за один день было потоплено десять судов – более 115 тысяч тонн груза. В результате британцы прониклись огромным уважением к надводным кораблям кригсмарине и получили две проблемы вместо одной. Определить местонахождение линкоров было довольно трудно, но что делать, если они будут обнаружены? У Черчилля было два варианта решения проблемы, и оба неподходящие. Он мог преследовать немцев и подвергнуть опасности побережье или оставить немцев в покое и подвергнуть опасности конвои. Ему не хватало боевых кораблей, чтобы одновременно быть в двух местах. Англичане и прежде попадали в подобные ситуации; когда в 1804 году Наполеон принял решение «тревожить англичан бесчисленными ложными атаками». Направив часть французского флота в Британскую Вест-Индию, он надеялся, что флот метрополии кинется в погоню за недостижимым, тем самым позволит основной части его флота произвести высадку сил вторжения на британский остров. Возникал вопрос: Гитлер изучал морскую тактику Наполеона или только его Русскую кампанию? Кроме того, Черчилль боялся, что сам факт появления немецких крупных боевых кораблей в экстерриториальных водах заставит Америку задуматься, стоит ли рисковать своими торговыми судами ради поставок в Великобританию, не говоря уже о риске, которому будет подвергаться ее устаревший Атлантический флот, вынужденный защищать эти суда. Позже он написал, что «одновременное появление на просторах Атлантического океана всех этих мощных быстроходных кораблей явилось бы чрезвычайно тяжелым испытанием для наших военно-морских сил». В январе «Шарнхорст» и «Гнейзенау» положили начало испытаниям. Предполагалось, что «Бисмарк» закончит начатое[902].

Вечером 21 мая «Бисмарк» и тяжелый крейсер «Принц Ойген» в сопровождении шести эсминцев вышли из фиорда возле норвежского города Берген под командованием адмирала Гюнтера Лютьенса, сурового, лишенного чувства юмора ветерана Первой мировой войны. Благодаря готовности атаковать превосходящие силы противника и умению выходить из боя победителем он заработал репутацию блестящего, храброго тактика. Командование операцией, первой для «Бисмарк», под кодовым названием «Рейнбург» («Рейнские учения») гроссадмирал Редер, ни секунды не раздумывая, поручил Гюнтеру Лютьенсу. Лютьенс, полный роковых предчувствий, сказал товарищам-офицерам, что операция «Рейнбург» станет его «смертельным плаванием». Адмирал обеспечил себе место в этой операции благодаря превосходному командованию тяжелыми крейсерами «Шарнхорст» и «Гнейзенау» во время январской операции. Согласно первоначальному плану эти крейсеры должны были принять участие в операции «Рейнбург» вместе с «Бисмарк», но после совместного «океанского вояжа» они проходили ремонт во французских портах. Таким образом, в операции «Рейнбург» принимали участие только «Бисмарк» и «Принц Ойген» (назван в честь принца Евгения Савойского, союзника герцога Мальборо в сражении при Бленхейме). Эти два корабля, стоявшие на якоре в Бергенском фиорде, стали привлекательной целью для Королевских ВВС. Если бы британские самолеты были в небе, Лютьенс получил бы отличную возможность еще до того, как снялся с якоря, увидеть, как сбылось его роковое предчувствие. Но облачность и туман позволили немцам беспрепятственно выйти в Северное море. Лютьенс так спешил оказаться в открытом море, пока не улучшилась погода, что «Бисмарк» дозаправки не сделал[903].

Британцы, ожидая поспешный уход, надеялись, что удастся проследить за немецкими кораблями. Если «Бисмарк» и «Принц Ойген», до того как их обнаружат, выйдут в Северное море, то Королевскому флоту останется только гадать, по какому из четырех путей они направятся в Атлантику. Два из четырех находились в зоне воздушного патрулирования Королевских ВВС к северу от Оркнейских островов; третий – между Фарерскими островами и Исландией, в зоне действия британских самолетов-корректировщиков. Лютьенс остановил свой выбор на четвертом, самом длинном пути, через Датский пролив, заполненный плавучими льдами, между Гренландией и Исландией. Это был его январский путь следования, и он принял решение пройти по нему еще раз. Когда 22 мая облака над Бергеном разошлись, одинокий «Спитфайр» с грохотом пронесся всего в нескольких футах над водой. Летчик бросил быстрый взгляд вокруг, взял курс домой и передал радиограмму: «Бисмарк» ушел.