Черный пес Элчестера - Ольга Митюгина

- Монсеньор, - продолжал между тем Жоффруа. - Возможно, вы не одобряете выбор Бьянки и с трудом терпите мое присутствие. Но эта девушка не заслужила насмешек и издевательства. Если вам так необходимо выместить на ком-то из нас свой гнев, вымещайте его на мне.

Фрэнсис покачал головой.

- Наглец... - негромко произнес он. - О да, именно для этого я вытаскивал эту девицу с костра и выслушивал из-за бедного слепого мальчика обвинения миледи графини в жестокости. Именно для того, чтобы мне было на ком вымещать свой гнев... - рыцарь тихо рассмеялся. - Да какое мне дело до ваших отношений?.. Меня вывел из себя бардак в гостиной! - Фрэнсис вздохнул, и голос его стал строже: - Бьянка, я надеюсь, это более не повторится.

- Конечно, милорд, - пролепетала совсем сбитая с толку девушка. - Значит, вы не сердитесь на меня за ночь с Жоффруа?

Фрэнсис, который уже взялся за ручку двери, остановился и резко обернулся.

- Что вы о себе возомнили, фройляйн? - прищурив глаза, вымолвил он, делая вид, что едва сдерживает гнев. - Кто я вам - муж? Любовник?.. Какое мне дело до ваших похождений? Я прошу лишь, чтобы ваши личные дела не влияли на исполнение ваших обязанностей! Я не выгоняю вас, но и, заметьте, не спрашиваю у этого молодого человека, когда он намерен на вас жениться. Мне ни на йоту не интересны интрижки прислуги. А сейчас потрудитесь привести себя в порядок и заняться делами. Да, Жоффруа... - Фрэнсис на миг задержался на пороге. - Спасибо за помощь. Когда тут закончат уборку, должны подать завтрак. Он в вашем с Бьянкой распоряжении. Миледи спит, не будите ее...

И закрыл за собой дверь.

Бьянка посмотрела на Жоффруа. Угадав ее взгляд, бургундец улыбнулся.

- А ты боялась, - весело заметил он. - Я не ожидал, что милорд граф...такой.

Он замолчал.

- Они оба...странные, - тихо ответила Бьянка, подходя и медленно разматывая повязку на глазах любовника. Пришло время утренней смены компресса.

Оба молчали и думали о милорде...

Но объяснять мотивы своих поступков посторонним людям, тем более, прислуге, Фрэнсис всегда считал ниже своего достоинства.

Он оделся и, не дожидаясь завтрака, спустился в нижний зал, пока в гостиной шла уборка.

И сразу увидел за столиком у окна Джеронимо.

- Приятного аппетита, мэтр, - улыбнулся, подходя, Фрэнсис. Врач встал и поклонился - как и подобает людям его положения - но без угодливости.

- Ваше сиятельство, я рад видеть вас в добром здравии.

- Полно! - Фрэнсис слабо махнул рукой и опустился за стол напротив врача. - Садитесь и продолжайте завтрак. Я отнюдь не намерен мешать вам.

- А как здоровье мадам? - вежливо кивнув, поинтересовался медик, садясь и возвращаясь к своей яичнице. - Тут приходил посыльный из лавки алхимика, просил передать ей. Вроде бы, говорит, Бьянка вчера заказывала для мадам...

- Если заказывала, передам, - кивнул граф, забирая у Джеронимо флакон с огненной жидкостью.

Подбежал служка. Фрэнсис сделал заказ и часа два просидел с мэтром Джеронимо, разговаривая ни о чем. Наконец мэтр, сославшись на незавершенную работу, поднялся к себе, и рыцарь последовал его примеру.

Едва открыв двери, граф заметил, какое встревоженное у Бьянки лицо. Она только что вышла из спальни, вытирая руки полотенцем.

Яства на столе были едва тронуты, а Жоффруа растирал травы в порошок в неглубокой миске - похоже, следуя указаниям лекарки.

- Что случилось? - спросил Фрэнсис, борясь с накатившей тревогой. - Мили?..

- Кровотечение не проходит, - не поднимая взгляда, ответила травница. - Боюсь, мадам может потерять ребенка... Я не представляю, чем ей помочь...

- Лекарство...лекарство!..

Фрэнсис рванулся в спальню мимо итальянки и опустился на колени рядом с постелью жены.

- Милая... как ты?..

Девушка лежала, откинувшись на подушки.

Ее щеки были сухими.

Слезы блестели лишь в глазах...

Она до крови прикусила нижнюю губу, и алые капли засыхали под белыми зубами...

- Вот... я принес... это Бьянка вчера заказывала алхимику...

Мили отчаянно замотала головой.

- Ничто уже не поможет, Фрэнки... Умрет... наш ребенок умрет...

Слезы наконец покатились по ее щекам.

- Погоди... выпей, - мягко, но настойчиво продолжал увещевать граф, приподнимая Мили за спину над подушками. - Не отчаивайся. Ведь ночью все было хорошо?.. Значит, все образуется. Просто ничего не бойся и будь умницей...

Он протянул Милице флакон, и его содержимое под лучами солнца вспыхнуло зарей...

Девушка послушно приложила стеклянное горлышко к губам и залпом осушила пузырек.

Веки ее задрожали, и она расслабилась на руках мужа. Слабая улыбка скользнула по лицу.

- Все... будет хорошо... - прошептала Милисента. А потом ее поглотил сон -так быстро, что граф ничего не успел сказать в ответ...

Фрэнсис постоял некоторое время возле нее на коленях, всматриваясь в ставшее таким умиротворенным лицо, и, почти успокоенный, вышел из опочивальни.

- Что вы заказывали у алхимика, Бьянка? - спросил он у флорентийки, которая, разложив на подоконнике травы и порошки, пыталась что-то создать в кастрюльке, над которой шел пар.

- Спирт, - рассеянно ответила девушка.

- А еще?

Бьянка подняла недоумевающие глаза на милорда графа.

- Все, монсеньор...

Фрэнсис нахмурился - и тревога закралась в его сердце...

- Все?..

- Все. - Бьянка озадаченно смотрела на него.

Что же... он дал... своей жене?..

- Мили?..

Он поспешно вернулся в спальню и приподнял Милицу за плечи.

- Мили?.. - он чуть встряхнул ее. - Мили, очнись!.. Ты меня слышишь, Мили? О боже, Бьянка, она не просыпается!.. Мили!!! - он уже тряс любимую изо всех сил, и ее голова безвольно моталась в такт его движениям, и волосы свободно рассыпались по подушке... - Мили!!!

Любой человек давно проснулся бы от такого обращения, но веки волшебницы оставались по-прежнему спокойно замкнутыми, и на губах дремала светлая улыбка, как будто их обитательница была сейчас безмерно далеко...

- Монсеньор, - плечо графа стиснула рука Жоффруа. Рыцарь даже не слышал, когда бургундец подошел к нему. - Оставьте ее. Мы не знаем, что за эликсир выпила мадам. Право слово, лучше ее не тревожить...

Фрэнсис судорожно вздохнул и стиснул зубы. По крайней мере, Мили была жива... Жива!

- Позовите ко мне Джеронимо, - глухо произнес его сиятельство.

Легкость... Удивительная легкость и теплота...

Милица раскрыла глаза.

- Мили...

Он смотрел на нее, и взгляд его был нежностью всего мира.

И от счастья слезы засияли на ресницах.

Радость - неистовая, обжигающая, низвергалась в душу, и это было - как пить из родников Бытия.