Обратный отсчет: Равнина - Токацин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Белый червь» уже светился по всей длине, и над печами расплывались световые кольца. Секунд пять устройства перемигивались, затем одно из колец медленно пожелтело. Шесек заверещал. Скогны обступили последнюю подсвеченную печь, глядя на цветные блики на потолке. «Синее кольцо — это рэссена,» — думал Гедимин, глядя на узенькие пёстрые полоски рядом с широченной синей. «А это шлак. Мало как-то выходит. Видимо, восстанавливаются все окислы. Вся рэссена, до атома.»
Шесек, сбросив верхнюю накидку и надев краги, уже совал пальцы в выемки на стенке печи. В открывшейся нише светилось, занимая почти всё место, синее пятно. Шесек воткнул в него «костяной» ключ и оглянулся на Гедимина.
— Дальше — ты. Я твоих дел не знаю.
Гедимин просунул руку в нишу. Перед ним лежала тёплая жёлтая масса. От неосторожного движения она расплескалась по стенкам. Сармат отдёрнул руку. Верещание за спиной стихло.
«Длинная тонкая труба…» — Гедимин чуть сощурился, представляя себе нужную деталь. Представилась она чётко, со всеми параметрами, но масса под рукой даже не шелохнулась. «Да, верно,» — запоздало вспомнил сармат. «Мозг закрыт… Надеюсь, мне его сейчас не выжжет.»
Височная пластина сдвинулась на пару миллиметров. Масса всколыхнулась, вытягиваясь в длинную трубку. Гедимин аккуратно развернул её, заглянул внутрь, — она не упёрлась в стенку и не согнулась, как он опасался, только внутренняя камера печи слегка расширилась. «Готово,» — сармат поставил трубу вертикально, чувствуя, как горячий ветер дует в лицо, а пальцы слегка жжёт. Он отдёрнул руку, сосредотачиваясь. «Теперь надо размножить…»
Он пересчитал «образцы», заполнившие камеру. Она снова расширилась, и Гедимин заглянул за стенку печи — она определённо должна была выпятиться наружу. Никаких выпуклостей не было.
— Готово, — сармат шагнул назад, чувствуя, как жжение в висках и ладонях усиливается. Перед глазами сверкнула зелёная вспышка. Сквозь неё он еле разглядел, как камера образцов начинает закрываться.
— Дим-мин! — взвизгнул Шесек. Его силуэт, оказавшийся неожиданно близко, дрожал и расплывался в зелёном мареве. Раскалённые шипы упёрлись сармату в висок.
— Ага, привет, — прошептал он, криво ухмыляясь. От жжёния начали слезиться глаза. Шипастое щупальце скользнуло вдоль позвоночника и растаяло. Гедимин встряхнулся и опустил височную пластину до упора. «Поздоровался — и хватит,» — он дёрнул лопаткой, чувствуя на спине полосу фантомного ожога. «С ним надо общаться после инъекции флония. А то всё болит, а мне ещё работать.»
— Говорил с Пламенем? — нетерпеливо спросил Шесек. Все Скогны снова обступили сармата и уставились на него, забыв о печи. Она уже закрылась; какой-то процесс шёл внутри, и белая облицовка светилась.
— Как тут вынимают готовые отливки? — вместо ответа спросил Гедимин, потирая висок. Кожа под шлемом, по ощущениям, побагровела и припухла. «Флоний, что ли, вколоть? Что быстрее пройдёт — жжение от него или от этого фантома?»
— Руками, — Шесек махнул связкой шнурков. Скогны, с которых сняли «браслеты», допивали уже которую чашку отвара и возвращаться к работе, похоже, не собирались. Их одежда пропиталась испариной. Гедимин растерянно покачал головой и покосился на шнурки. «Что там за дрянь — не знаю. Но странно, что от таких усилий связки не рвутся, а кости не лопаются. Даже если идёт стимуляция — тело-то не меняется…»
— Руками. На волокушу. На мягкий пол, — Шесек указал на стену, с которой свисали ленточки — видимо, за ней был ещё один склад. В неё упиралась «направляющая», покрытая округлыми бугорками, — «рельсы» для волокуш.
Гедимин оглянулся на шестерых рабочих, отходящих от «стимуляции», и слегка сощурился.
— Скажи никому отливки не трогать. И дай волокушу и войлока. Сам отвезу и положу, как надо.
Шесек чуть приподнял губу, показывая острые зубы.
— Что так? Думаешь, подмастерья попортят?
Гедимин кивнул на компанию у стены.
— Им плохо. Незачем их мучать.
Шесек повернулся к стене и что-то проверещал. Скогны, прижав уши и оскалившись, отставили чашки и запищали в ответ.
— Пока печь отработает, они восемь раз опомнятся, — сказал Шесек. — Кого я мучаю⁈ Тут лучшие камни. Я с ними работал. Старый мастер работал. И до него. Никто не мучался.
Подмастерья, выждав немного, снова взялись за чашки. Скогн подошёл к ним с кувшином, подлил отвара. Гедимин настороженно следил за их движениями. «Я не медик. Но вроде бы кости и связки целы. Как — непонятно. И сканером не проверишь…»
Он покосился на дозиметр. Кривая интенсивности взлетела высоко над осью и слегка там пульсировала. Опознать пульсацию не удалось — разные ритмы накладывались друг на друга; стрелка-указатель подрагивала, выбирая между источниками излучения. Гедимин растянул над ладонью защитное поле, выставил перед печью, надеясь, что исходящие от неё лучи принесут хоть какую-то информацию, но вскоре бросил бесполезное занятие — «фонило» со всех сторон, и сканер не определял ничего, кроме воздуха.
«Пока печь работает, надо хоть коготь на место приделать,» — решил сармат и устроился у стены, положив на колено мелкие детали. Подмастерья разошлись, только Шесек остался поблизости.
— Что там слышно про торговлю с Сэта? — спросил он, понизив голос. — Что с новыми городами? У Тогота много чего на продажу. И еда, и кости, и жир, и шкуры. Аса’ан переборчив, брезгует нашими товарами. А что другие? Теккех, Хафси?
Гедимин мигнул.
— Не знаю, будут они торговать или нет, — сказал он. — Я-то всегда «за».
