Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева - Данила Зайцев

– Да, Данила, ежлив здоровья сла́бо, ето дело другоя.

– Вот и именно почему я бросил.

– Ну и как вы устроились?

– Да ничего, хорошо. – Я всё рассказал, как и где. – Вот когда устроимся и дом построим, тогда пригло́сим в гости.

– Хорошо, приедем к вам в гости.

– Ну, за всё прости, и спаси Господи.

– Ну, удачи, Данила Терентьевич!

Ну, милый друже, думаю, всё равно ты узнаешь правду когда-нибудь, вижу, что обиженный остаёшься. Знаю, что ты обращался в вышние органы ради нас, и теперь получаешь позор. Прости, друже, прости. Как бы тебе показать на факте? Но я постараюсь ето исполнить. Как мне жалко Лукина Владимира Петровича, очень его сполюбил, а особенно губернатора Евгения Степановича, он мне поверил, и я ему поверил, и знаю, у него ни один проект не провалился, но толькя с нами. Но знали бы, что я невинный. Но, видать, так Богу надо, без Его воли ни одна волосинка не выпадет и не прирастёт. Но матушке России можно помогчи, но надо разобраться, в чём помогчи, толькя чтобы была польза. Ниже покажем, а пока промолчу.

Тетрадь шестая

1

Билеты на Абакан нашёл толькя на третяй день. Ну что, поеду в Калугу к Васе. Приезжаю.

– Ну вот, а вы говорили: живём далеко.

– Но, братуха, молодес!

– А вот теперь ваша очередь к нам в гости, а нет – больше не приедем.

– Да, братуха, надо подумать, я чичас собираюсь на отпуске в Ужур к тёте Вере.

– Ну вот, а оттуда к нам пешком придёшь.

– А сколь там остаётся?

– Да всего шестьсот кило́метров.

– Ничего себя мале́нькя!

– Вася, какать захошь – штанишки сымешь.

– Ну ладно, братуха, пошёл ты!

– А вот как хошь, но должны заехать.

– Ну посмотрим. Братуха, а ты был у тёте Вере?

– Да нет.

– А почему? Ведь нимо проезжаешь, а оне спрашивают про вас. Степан был у них, и оне его хвалют.

– А хто Степана не будет хвалить? Ето золотой парень. Да, мне очень охота к ним заехать. Но я тогда поеду по гостям, когда семья будет в дому и в тепле.

– А к нам заехал?

– Да ето разница: ждёшь поезд, вот и гостишь.

– Братуха, а ты зубастой.

– Ишо бы, пройди с моёго – и ты будешь зубастой.

Вася хохочет:

– Ну ты братуха!

– Ну и как у вас?

– Да всё потихонькю, толькя у Любе несчастья.

– А что случилось?

– Да Рома помер.

– А сколь ей?

– Тридцать восемь лет.

– Да, молодая, жалко. Дети в таким возрасте, что не слушают, а ето вовсе будет для неё чижалея.

Мы ей позвонили, она пришла, плачет, я её стал уговаривать, она не унимается, говорит:

– Живём грешим, и даже некуды сходить исправиться.

– Люба, слушай, я вижу, ты уже каешься, ето уже хорошо, таких Господь не оставляет, придёт время – покаешься, а молись Богу по силе возможности и с любовью, всегда одумывайся. Я вижу, вы все молодсы, и в вас искра Божья есть, толькя не забывайте Его, и Он вас не забудет.

– Данила, как хорошо тебя слушать, твоя ласкота душу греет.

– Да ладно, Люба, я всех грешнея на белым свете.

– Данила, ты можешь у нас помолиться и с дочкяй поговорить?

– Да нет проблемы. Когда хошь, пожалуйста.

– Да хоть сёдни вечером.

– Ну что, можно.

Она позвонила Наде и Ане, те тоже собрались. Вечером собрались Надя с Катяй, Аня с мужем, Света, Вася и Люба, стали молиться канон, акафисты. Заходит дочь Любина, увидала, что мы молимся, запы́шкала, застукала дверями, заворчала: «Не дают покою!» Люба ушла к ней, немного сгодя она переоделась и ушла. Мы отмолились, Люба заплакала:

– Вот так повторяется ежедневно, и ничто не могу сделать.

– А у вас ишо есть молодёж свой, окро́ме Кати и Марьи?

– Да, ишо две племянницы.

– Ну вот, пригласите их всех вместе, тогда поговорим.

– Хорошо, мы постараемся.

Мы стали расходиться, Люба меня остановила и стала просить в духовники.

– Люба, милая ты моя, ты хорошоя дело затеяла, но подумай сама хороше́нь. Чтобы тебя принять на дух, ето сурьёзноя дело. Во-первых, ты доложна ету жизнь оставить и жить по закону и нести правила, во-вторых, етот ответ я должен взять на себя и должен наставлять тебя всегда на добрый путь и молиться за тебя. А ты готова ли всё ето взять на себя?

Она ответила:

– Да не знаю сама.

– Вот и подумай. Я никогда не соглашусь, чтобы ты жила как попало.

На етим мы разошлись. Бедняжка, сколь в тебе доброты! Ну, сама решай.

На другой вечер мне сообчили прийти вечером. Я пришёл, тут всё молодёжь, и Люба улыбается. Сяли за стол, поужнали, пошёл разговор, дале-боле, я стал рассказывать разныя событьи и примеры. Вижу, что углубились и слушают с большим вниманием. Я тихо́нькю повернул в сторону родителяв и детей и стал рассказывать, как приходится чижало родителям и детя́м в разных случаях и, покамесь молодыя, надо хороше́нь подумать, каку́ жизнь избрать, чтобы привести к счастливой жизни. Всё ето решается в молодости. Как толькя переступишь, так потянет в колесо, а там пропасть, и из етой пропасти чижало вылезти, надо много силы и труда. Смотрю, все задумались, и Любина дочь изменилась, стала ласкова, разговорна и милая. Тогда я повернул к ней и стал упрашивать, чтобы она изменилась перед своёй мамой, говорю:

– Ей и так нелегко, будьте дружне́, и вам легче будет. Не дай Бог потеряешь маму, всю жизнь будешь сама себя осуждать.

Тут пошли другия разговоры, Надя стала спрашивать:

– Данила, ты часто рассказываешь про Руслана.

– А что нужно?

– Да вот охота Катю устроить в бухгалтерию.

– Ну что, нет проблем, я чичас с нём переговорю.

Позвонил Руслану, рассказал ему о Кате, он спросил:

– Како́ образования?

– Два года остаётся на економиста.

– Да, интересно, Данила, я завтре буду в «Етномире», мы справлям две свадьбы по-ранешному[402], приезжайте, поговорим.

– Да, Руслан, мы будем там. Ну что, согласны?

– Ну, Данила, так круто[403]!

– Надя, я завтра в ночь уезжаю в Сибирь. Радуйтесь, что у Руслана есть время.

– И в сколь завтра мы доложны быть там?

– Ну, часов в одиннадцать-двенадцать. Ну что, поедем? Заодни́мя посмотрим «Етномир».

Мы пошли по домам, Люба проводила нас со слезами:

– Данила, спаси Христос, дети у меня до́бры, но сам видишь: года подошли, и оне празднуют[404] с безбожниками.

– Да вся и проблема, Люба. А дочь у тебя молодес, её толькя убрать от етой жизни, и все проблемы кончутся.

– Да, ты прав. А сын стал пить, празднует с такими друзьями.

– Да, ето беда. Люба, подумай хороше́нь, что-то надо решать. Сколь Максиму? Да, запустишь – горя тебе будет.

– Да, я знаю, Данила.

– Ну ладно, прости Христа ради.

– Бог простит. И ты меня прости Христа ради.

– Бог простит.

Иду и думаю, как ей помогчи. Она слабая, оне её замучут. Найти ей порядошного мужа – а где его искать? Ну, посмотрим.

На друго́ утро распростились со Светой и с Васяй да со всеми.

– Ну, Вася, знай: не заедешь – больше не жди.

– Ух ты, братка-братка, какой строгий!

– А с тобои пои́наче нельзя. Ну, прощайте.

И мы: Надя, Катя, Аня и Марина – отправились в «Етномир». Часов в двенадцать мы приехали туда, как раз шла свадьба, все разнаряжены в сарафаньи, косоворотки. Да, чу́дно, но ето рази оригинал? Всё подложно. Вот на нашу бы свадьбу посмотрели: ето оригинал ранешный. Ну что, хто не знает, и ето красиво.

Мы обошли весь «Етномир», Надя поражалась: «Да, молодес Руслан!» Ну, вот и подошли к Руслану. Он нам уделил полчаса, у него много встречав – ну и ето хорошо. Я познакомил наших гостей, Руслан их принял хорошо: ну что, предки тоже с Алтаю, а последние года с Киргизии. Стал спрашивать:

– Чем занимаетесь?

Надя рассказала:

– Цветами.

– А куда сдаёте?

– Да на рынке торгуем.

– Как на рынке? – Надя рассказала, как ето сложно и как от милиции убегают.

– А что ежлив поймают?

– Все заберут и три часа продоржут и отпустят.

– А почему ето так?

– Да бардак да и всё.

– И вас уже ловили?

– Сколь хошь.

– И что, продолжаете работать?

– А куда деваешься, чем-то надо жить.

– Да, но молодсы. Ну, а котора девушка хочет работать в бухгалтерии?

– Да вот Катя.

– Ну рассказывай, како́ образование. – Она всё рассказала. – Ну что, нам порядошных людей надо. Я чичас улетаю в Китай, после пятнадцатого буду в Москве. Вот визитка, звоните, встретимся, решим, и насчёт цветов тоже поговорим. Но извините, вон меня уже ждут.

Да, действительно, его уже ждали. Надя:

– Ну, Данила, спаси Христос.

– На здоровья, сестра.

Мы распростились, и я уехал в Москву с Руслановым водителям.

В Москве позвонил Ольге Геннадьевне, она приехала на Ярославский вокзал.

– Ну что, Данила, как у вас с новосельям в тайге? – Я рассказал. – Ну, замечательно. Как семья, Марфа, детки?

– Все слава Богу.

– Ну хорошо. Поди, нача́л писать?

– Да пока нет, нет время, думаю начать зимой.

– Данила, пиши. А вам там нравится?

– Ой, Ольга, ето не слово, ето сказка волшебная. Вот построимся, милости просим к нам в гости.