Отец и сын, или Мир без границ - Анатолий Симонович Либерман

Из-за неправильно пересказанного письма мы решили, что «нашу» озерную дачу продают, а с ней, как выяснилось, ничего не произошло. Куда поедем летом? Женя начал обзванивать все курорты штата за счет принимающей стороны или по бесплатному номеру. По голосу его принимали за женщину. Он обстоятельно расспрашивал о цене, о природе, о кухне. Однажды я снял вторую трубку. Женя как раз интересовался состоянием озер в той местности. Усталый голос ответил: «В Миннесоте много озер, мадам». Эта фраза обогатила наш домашний лексикон. Миннесота действительно известна в стране как Озерный край. В каждом курорте Женя заказывал проспект, и дом заполнили тонны брошюр. Иногда он говорил, что должен посоветоваться с мужем, и громко звал меня. И это все на фоне жесточайшей нехватки времени. Однажды Жене приснился сон: он летит во Францию, и ему дали два места сразу – за двуязычие! Изящный сон, ничего не скажешь.

Самолеты сплелись в Женином сознании с отелями, к которым, как давно рассказано, он питал нежную любовь. В четырнадцать лет будущее было вставлено у него в отельно-ресторанную раму. Он не возражал против занятий международной торговлей, и если надо, то и в Третьем мире. «Меня поселят в дорогом отеле, а остальное не имеет значения». Чтобы избавиться от нежелательного юноши, мистер Домби отсылает его на край света, на Барбады, оторвав от единственных людей, которые его любят: «Прекрасное место, много туристов, роскошные отели», – равнодушно прокомментировал Женя.

Ливрейные швейцары восхищали его. Его хоккейный покровитель в пожилом возрасте, чтобы убить время и потратить деньги (великий человек: с ним сам тренер команды здоровался первым), слетал в Болгарию, тогда еще строившую коммунизм. Нигде не удалось раздобыть болгарско-английского словаря; обнаружился только второй том из трехтомного собрания. «Но все равно было славно: хороший отель и везде кока-кола». Тут уж и Женя не выдержал: «Он, конечно, хороший человек, но глупый», – сказал он после встречи.

В четырнадцатилетнем возрасте Женю манили не новые города, а апробированные толпой и рекламой курорты. Судьба сжалилась над ним. В шквале почтового хлама, который мы выбрасывали не читая, а он извлекал из мусора, изучал и классифицировал, пришло письмо, обещавшее круиз на Багамы для двоих, четыре дня там с оплаченным отелем и два дня в «Дисней Уорлде», если мы заплатим триста долларов и присоединимся к какому-то клубу. Членство давало скидку 30 % на все самолетные билеты и 50 % в больших отелях для меня и семьи. Я в этот рай на земле не поверил, но впереди маячило много поездок, и я дал себя уговорить. Рейсы следовало заказывать за шестьдесят дней.

Багамы и Гавайи существовали для Жени как некие абстрактные понятия, как звуки мистической музыки. Он терпеть не мог жаркие пляжи, в воде его интересовала только рыба, но острова были символом каникулярного довольства; туда полагалось ездить («отдыхать») в кругу его соучеников. Во Франции дача стояла, как я рассказывал, на берегу океана. Весь мир слился с пляжем, и Женя вспоминал о пяти неделях, там проведенных, с отвращением, хотя его память всегда отличалась избирательностью: он запоминал либо только одно хорошее, либо одно плохое. Во всяком случае, заветный круиз предназначался для двоих, и я сразу заявил, что никуда не поеду. «Отдыхать» собирались Маки и Ника.

Предполагалось, что клуб пришлет билеты к весенним каникулам. Но ничего не пришло. Наконец мы получили официальную бумагу, которая предлагала нам три срока на выбор. Женя выбрал 6 июня, 6 июля и, невзирая на мои протесты, 6 августа (на август планировалась традиционная поездка на озеро). Только это, ни о каких трех сроках в свое время разговора не было. Но не пришло вообще ничего, и лишь после звонков, жалоб и угроз прислали купон на 31 августа, хотя школа в том году начиналась 7 сентября. Жульничество сомнений не вызывало. Они обещали июнь, июль или август, но разве 31 августа – это август?

Между прочим, я усомнился, не фальшивка ли и купон, так как отельно-самолетные посулы оказались ложью. Обзвонив компании, Женя сумел найти билеты во Флориду (чтобы оттуда ехать на Багамы), более дешевые, с их тридцатипроцентной скидкой. Я сказал, что 31 августа никто никуда не поедет и что мы из клуба выходим. Женя, поначалу горячо защищавший этих бандитов, не очень протестовал. Не помню, удалось ли нам выцарапать у них аванс; едва ли. Пришлось признать, что доверчивых идиотов надо учить. Был уже случай, когда Никина мама выиграла рояль. Шли бурные обсуждения, что делать с расстроенным домашним пианино и куда поставить новый инструмент. Прислали детский ксилофон размером с портсигар.

Но не совсем все делалось впустую. Выяснилось, что мы летаем без дополнительных миль, и Женя записал нас в дюжину существовавших программ. Потом эта система стала всеобщей, появились кредитные карточки (до приезда в Америку мы, конечно, и чековой книжки в глаза не видели), которые начисляли милю на каждый истраченный доллар. Эти мили стало возможным накопить и использовать, но самолетные компании постоянно ужесточали условия, так что блага стали таять. Однако это случилось на много лет позже, и первопроходец Женя не мог предвидеть будущее.

2. Речи и конкурсы. Франция и Испания

Республиканец при дворе демократов. В чужом глазу. Остались с носом. Не память, а документы. Нечто о наложницах. Бывает и коту масленица

В самые мрачные недели Жениной новой школы проходил очередной конкурс на лучшую речь (того же типа, на котором старая наша знакомая из детского сада живописала увеличение своей груди и возникший в связи с этим интерес к бюстгальтерам). Женя решил говорить о Рейгане. Рейган прошел в президенты от республиканцев, а Миннесота в те времена голосовала с огромным перевесом за демократов. Большие города такими и остались, а университет до сих пор поддерживает демократов почти поголовно (93 % и выше).

У нас в доме о Рейгане говорилось в положительном контексте. Мы подробно обсудили материал и структуру выступления, чтобы в ход пошли аргументы, а не демагогические лозунги и чтобы не получилось, как с предыдущей речью о вреде многочасового сидения перед телевизором, но текст Женя целиком написал сам.

За речь полагалась отметка, и он получил 4+, так что в финал прошли двое других. Меня позабавила четверка. Неужели, слушая Женину речь, они решили, что он не нуждался в руководстве? Если двенадцатилетний мальчик мог без чьей-либо помощи так логично организовать материал, то он же просто вундеркинд! Бывали (не в школе) глупые конкурсы вроде известного нам по старым временам: