Спи со мной. Грёзы - Натали Стердам

– Господи, какой же он невероятный! Интересно, у него есть девушка? Я бы все отдала за то, чтобы он посвящал свои песни мне!

– Любая бы отдала… Он не рассказывает про личную жизнь. Я изучила все интервью, но Ян ни разу не признался, встречается ли с кем-то… Может, у нас есть шанс?

Почему-то их разговор заставляет меня улыбнуться. В диалоге двадцатилетних девушек нет обреченности и разочарования, которое часто сквозит в словах тех, кто скоро разменяет четвертый десяток. Лишь надежда, пусть и немного наивная. Вытерев слезы тыльной стороной ладони, поворачиваюсь к фанаткам Яна. Увидев камеру, они радостно обнимаются и машут в объектив. Сделав несколько кадров, смотрю на остальных зрителей. Одни, заметив фотоаппарат, активно позируют, другие игнорируют. Вдруг я замечаю у бара мужчину, который кажется мне знакомым. Поймав мой взгляд, он, не мигая, глядит на меня в ответ. В первую минуту я никак не могу понять, где его видела, но потом осознание накрывает холодной липкой волной страха и отвращения. Тот, кто угрожал мне двадцать лет назад. Тот, кто следил за мной в Танжере. Твою мать.

Ужас сменяется гневом. Я намерена во что бы то ни стало выяснить, кто он такой и зачем преследует меня.

– Простите… Извините… Разрешите пройти…

Иду к бару, расталкивая толпу перед сценой. Ощущение, словно расстояние между нами не сократилось ни на сантиметр. Пробираюсь сквозь танцующую публику и чувствую, как паническая атака поднимается изнутри, застывая комом в горле. Меня тошнит от нечаянных прикосновений чьих-то потных тел, взмокших под футболкой спин, незнакомых рук. Нет, не сейчас, только не сейчас. Останавливаюсь, заставляя себя успокоиться. Дышу по схеме: четыре на вдох, четыре – на задержку дыхания и четыре – на выдох.

– Вам плохо? Вам нужен врач?

Инстинктивно схватившись за горло, отрицательно качаю головой, и вызвавшийся помочь парень отходит в сторону. Он беспокойно оглядывается, готовый вернуться, если ситуация обострится, но мне удается справиться с внезапным приступом. С трудом, но я выравниваю дыхание. Паническая атака – не такая большая проблема, как может показаться. Настоящая проблема в том, что стул за барной стойкой, на котором сидел мой преследователь, пуст.

– Прошу прощения, здесь только что был мужчина. Вы не видели, куда он ушел? – Голос звучит сбивчиво, дыхание не успело восстановиться до конца.

Протирающий бокалы бармен пожимает плечами:

– Наверное, он в уборной. Видите, его коктейль здесь. – Он кивает в сторону высокого стакана, наполненного ярко-оранжевым напитком и украшенного большим цветком мака. – Полагаю, скоро вернется. Присаживайтесь, я приготовлю для вас что-нибудь выпить.

– Спасибо, но я за рулем. – Смотрю на практически нетронутый коктейль. Спорю на что угодно – незнакомец точно не собирается его допивать.

До конца концерта я еще успеваю сделать несколько десятков кадров с балкона, но сконцентрироваться на съемке не получается из-за новых вопросов. Неужели он прилетел в Осло специально для того, чтобы найти меня? Насколько он опасен? В том, что он опасен, я не сомневаюсь. За пазухой у этого человека – нож, а не голубь мира, и он явно готов достать его, как только подвернется подходящий момент.

Исполнив всю программу и два раза сыграв на бис, музыканты покидают сцену. Понемногу публика тоже начинает расходиться. Задумчиво смотрю на зал сверху, когда мое внимание привлекает активно машущая из-за кулис фигура. Не сразу понимаю, что это Ян Свенссен, и удивленно показываю на себя указательным пальцем. Он кивает и опять зовет за кулисы приглашающим жестом. Однажды мое любопытство меня погубит, но это точно случится не сегодня. Спустившись с балкона, подхожу к сцене.

– Хочешь пару уникальных кадров?

Он улыбается так по-мальчишески задорно, что я не могу сдержать ответную улыбку.

– Какой фотограф откажется от такого предложения?

Поднимаюсь на сцену и ныряю вслед за ним в полумрак артистического закулисья. Он открывает дверь в гримерку, и мы оказываемся в небольшой комнате с зеркалами. Ян достает из мини-холодильника бутылку минералки и делает несколько глотков. Капля воды стекает по его шее, и, прежде чем я успеваю спросить, не против ли он, рука уже поднимает камеру, чтобы сделать кадр.

– Как тебя зовут? – Певец предлагает мне вторую бутылку, но вместо того, чтобы взять ее, я делаю еще одно фото.

– Извини. – Боже, неужели это я? Смущаюсь? Уму непостижимо. – Ли. Приятно познакомиться.

– Ян.

Он представляется так просто, как будто кто-то здесь не знает его имени. Протягивает руку, и на мгновение я теряюсь. Страх перед чужими прикосновениями в реальности никуда не делся, но я не хочу показаться невежливой… Его ладонь – большая и горячая, твердо сжимает мою. Необычное ощущение, от которого я отвыкла, но оно не доставляет дискомфорта. Находиться с ним рядом легко. Будь я писателем, а не фотографом, сказала бы, что Ян Свенссен – это как запах дождя перед грозой. Такой же пьянящий, чистый и неизбежный.

Он берет гитару и садится перед зеркалом, наигрывая простую, но красивую мелодию.

– Понравился концерт?

– Очень.

Встаю сбоку и нацеливаю объектив на отражение. Ян улыбается, опустив глаза на струны, и я понимаю, что в эту секунду у меня есть шанс сделать, возможно, лучшие снимки за всю карьеру. Приглушенный свет, игра теней на стенах, плакат с изображением Kiss, сменяющиеся аккорды. Прозвучит нескромно, но наша импровизированная фотосессия вполне могла бы встать в один ряд с кадрами из гримерок Стивена Тайлера, Эрика Клэптона и Патти Смит.

– Ты немногословна.

Он надевает бейсболку и показывает язык, глядя в камеру.

– Предпочитаю делать, а не говорить.

Я поглощена процессом, меня не покидает ощущение, что здесь и сейчас происходит какая-то неизвестная мне самой магия, в результате которой удастся получить множество уникальных снимков. Снимков, при взгляде на которые даже самый далекий от музыки человек почувствует атмосферу воспетой благословенным роком свободы.

– В детстве я мечтал стать фотографом. Зная об этом, родители подарили мне простой, но хороший фотоаппарат. Я не мог дождаться каникул, когда мы всей семьей поедем на природу и я смогу устроить фотоохоту на животных. – Он улыбается, перебирая струны. – Как думаешь, чем все закончилось?

– Хм, дай подумать. – Закусываю губу. – Ты поставил камеру в траву, настроил автоспуск, а когда отошел, ее утащила лиса или белка?

Он удивленно поднимает бровь и негромко смеется.

– Почти. Я случайно забрел к диким кабанам, которые искали желуди вместе с поросятами. У взрослых включились защитные инстинкты, и они атаковали, побежав прямо на меня.

– Судя по тому, что мы обсуждаем эту историю сейчас, ты оказался быстрее? – Перестаю фотографировать и делаю глоток холодной минералки.

– В каком-то смысле, – заговорщицки подмигивает музыкант. – Я залез на ближайшее дерево и просидел там до темноты, задаваясь вопросом, действительно ли мне хочется посвятить свою жизнь фотографии. Все это время кабаны ходили внизу. Когда они наконец ушли, я